Прочистив горло, Хантер, наконец, заговорил. — Она спросила, причастны ли мы к убийству ее отца, и мы не подтвердили и не опровергли это. Если уж на то пошло, Ксавье поощрял эту идею, пытаясь заставить ее подчиниться. — Ну, это кажется более точным, я просто пытался немного подсластить это.

Райан усмехается, переводя взгляд с меня на него. — Я не думаю, что ей нравится вся эта история с подчинением, поскольку она лежит на носилках в машине скорой помощи моей компании. Ты обращаешься с ней точно так же, как обращались с тобой, но ты, вместе с Иланой гребаной Найт, делаешь это публично. У нее нет безопасного убежища, нет спасения, а теперь вы, ублюдки, даже не позволяете ей сбежать.

Костяшки его пальцев белеют, когда он крепче сжимает руль, и меня удивляет, насколько сильно вся эта ситуация, кажется, беспокоит его, но на самом деле я мало что знаю о его прошлом. Все, что я знаю, это то, что они вместе прошли через много дерьма, Бетани и он, и Хантер относится к нему как к члену семьи, говорит, что он заслужил место рядом с ней.

Никто из нас не отрицает его заявления, но я никогда не упоминал историю своей семьи. Никогда. Поэтому я держу рот на замке, наблюдая, как мир проносится мимо в размытом пятне, пока мы не подъезжаем к охраняемым воротам дома Бетани и Райана.

Затемненный фургон продолжает объезжать слева от их дома, когда Райан припарковывает машину на подъездной дорожке. Я мгновенно ненавижу дополнительное расстояние от Иден, но держу рот на замке, пытаясь сохранять спокойствие, когда мы выходим из грузовика и Ксавье паркует свой "Jaguar" рядом с нами.

Он прижимает телефон к уху, его глаза плотно закрыты, а лицо красное, как помидор, когда он разговаривает с кем-то на другом конце провода. Я предполагаю, что это его мать, но когда он распахивает дверь и рычит: — Рез, — так зовут его отца, мои глаза расширяются от удивления.

Его семейная жизнь совсем не похожа на мою. Мой отец — правитель, а моя мать — идеальная степфордская домохозяйка, в то время как мама Ксавьера управляет всем гребаным городом, не говоря уже о своем доме.

— Это чертовски далеко, и ты это знаешь, отец, — выпаливает он, прежде чем убрать телефон в карман, едва взглянув на нас, пока крадется к передней части дома.

Мы быстро следуем за ним, не нуждаясь в указаниях, куда идти, поскольку крики Бетани слышны снаружи дома.

— Ты в полной заднице, — бормочет Райан, и Хантер вздыхает, качая головой, как будто знает свою судьбу, и идет рядом со мной.

Мы поворачиваем налево, коридор ведет к широко открытым дубовым дверям в конце, где припаркован фургон с двумя дверями, ведущими из коридора по обе стороны. Свет в комнате справа позволяет нам еще раз взглянуть на Иден, пока парамедики творят свое волшебство.

— Вы, долбаные куски дерьма. Вы это сделали? Вы, блядь, это сделали?

Бетани выбегает из комнаты, направляясь прямо к Хантеру, несколько раз ударяя его кулаком в грудь, слезы наворачиваются на ее глаза, когда эмоции берут верх над ней, в то время как Ксавьер, Райан и я все стоим и смотрим.

Хантер не сопротивляется, позволяя ей выплескивать на него свое разочарование, пока слезы не потекут по ее лицу, и она не уткнется лбом ему в грудь.

— Райан, этот ублюдок имеет какое-либо отношение к аварии?

— Я имею в виду, в глубине души я хочу сказать "да", просто чтобы ты могла врезать ему еще пару раз, но нет. Это они позвонили мне. Они этого не делали, Бетти.

— Не называй меня, блядь, Бетти прямо сейчас, — ворчит она в ответ, ее настроение мгновенно расслабляется, когда Райан подходит к ней сзади, обнимает за плечи и притягивает к себе вместо Хантера. Его шестифутовая фигура бросается в глаза рядом с ее небольшим пятифутовым ростом.

— Я сказала им провести полное обследование. Кажется, с ней все в порядке, и ее жизненные показатели в норме. Будем надеяться, что она потеряла сознание только от сотрясение мозга. Если с ней что-нибудь еще… Я не могу даже подумать о чем-то большем прямо сейчас, — шепчет она, ее лицо покрыто пятнами от слез, но она вытирает щеки, разворачивается на каблуках и направляется в комнату, когда Райан отпускает ее заниматься своими делами.

Я понятия не имею, что у нее за дела и даже где Коди, если подумать, все, что я знаю, это то, что мне нужно проведать Иден.

— Мне нужно ее увидеть, — бормочу я, обходя Райана и заходя в комнату, стараясь никому не мешать.

— Нет, не ты, — ворчит Хантер, и я в замешательстве смотрю на дверь, но хмурюсь еще сильнее, когда вижу Хантера, стоящего в дверном проеме спиной ко мне, а Ксавье стоит перед ним. — Пошел ты со своими дурацкими дерьмовыми решениями. Если бы ты не стал таким угрожающим раньше, намекая, что мы как-то причастны к смерти ее отца, этого бы не случилось. Ничего из этого не случилось бы. Это все на твоей совести. Можешь подождать снаружи.

Его тон затравленный, надломленный и наполненный яростью, в то время как я просто стою и глазею на них. Редко можно увидеть, как Хантер набрасывается на нас, еще реже — когда это направлено на кого-то из нас, но вот мы здесь, и я должен признать, я рад, что он, кажется, чувствует то же, что и я.

Бетани хихикает, но в этом звуке нет радости, когда она направляет свой яростный взгляд на всех нас. — Нет. И вы пошли нахуй отсюда, маленькие засранцы. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из вас находился в этой комнате, если она проснется. Никто из вас не заслуживает того, чтобы находиться здесь. А теперь убирайтесь нахуй.

Семь

Иден

Чувствуя траву под ладонями, я свешиваю ноги с края обрыва, позволяя морскому бризу окружить меня. Это обнимает меня, пробирая до костей и согревая в то же время, когда я нахожу здесь свой внутренний покой.

Я не знаю, почему я здесь и где именно это место находится, но, как всегда, океан зовет меня. Яркое солнце сияет в небе, отражаясь от воды, которая внизу пенится и разбивается о камни. Этот звук почти гипнотизирует, поскольку успокаивает меня.

— Мне следовало догадаться, что я найду тебя здесь.

Моя голова резко поворачивается вправо, и я чуть не напрягаю мышцы, когда иду на звук его голоса. Мой рот разинут, когда я смотрю на него.

— Папа?

Знакомая улыбка расплывается на его лице, когда он занимает место рядом со мной, в уголках его глаз появляются морщинки, когда его рука сжимает мое плечо, и кажется, что все мое внутреннее смятение улажено одним этим прикосновением.

— Как ты… Где… Я мертва? — Выпаливаю я, потирая лоб и пытаясь освежить свою память.

Мой отец фыркает в ответ. — Судя по тому, как ты поступаешь, ты недалека от истины. Ты, кажется, играешь в "жизнь на грани" не слишком ли ты много на себя взяла, ты так не думаешь? — Его тон мягкий, почти игривый, но выражение лица серьезное. Эту сторону моего отца мне никогда по-настоящему не приходилось видеть, поскольку я редко попадала в неприятности.

— Столько всего происходит, папа. Как ты вообще выжил в этом городе?

Кажется, проходит целая вечность, прежде чем он, наконец, отвечает, его взгляд устремлен к горизонту, совсем как мой, но я могла бы сидеть здесь с ним весь день, даже вечность.

— Любовь. Любовь помогает нам пройти через все.

Смех срывается с моих губ, когда я смотрю на него. — Это звучит как совершенно дерьмовая реплика из совершенно дерьмового романтического фильма. — Мой отец смеется вместе со мной, это звучит как музыка для моих ушей, когда он ерошит мне волосы, как делал, когда я была маленькой.

— Значит, у меня есть брат-близнец, да? — Спрашиваю я, смех обрывается, оставляя невысказанные слова висеть между нами, убивая счастливый момент. Но даже сейчас, когда я смотрю на своего отца, я не могу представить, чтобы он когда-либо лгал мне в таких грандиозных масштабах.