Это гораздо более сложный вопрос, чем она думает. Я не разговаривала с ней с тех пор, как высадилась возле дома Арчи, и хотя это было не так уж давно, многое, блядь, произошло.

Сжимая переносицу, я делаю глубокий вдох и закрываю глаза. — Нам нужно наверстать упущенное, Лу-Лу. Я даже не знаю, с чего начать.

— Иден? Все в порядке? — Спрашивает Лу-Лу, когда я откидываю голову на подголовник и смотрю в окно-Найтс-Крик проплывает мимо нас. Я чувствую, как Бетани переводит взгляд на меня, пока Коди тихонько похрапывает рядом, пока я пытаюсь найти правильный способ ответить на вопрос Лу-Лу.

— Все будет хорошо, Лу-Лу. Я проходила и через худшее. Слушай, я должна идти, но нам нужно поскорее организовать выходные для девочек, хорошо?

— Конечно. Ты знаешь, что я собираюсь быть там на выходных в твой день рождения. Пришли мне свой адрес, хорошо?

Прежде чем я успеваю ответить, линия обрывается, и я остаюсь пялиться на черный экран, пока Бетани хихикает с переднего сиденья.

Когда я бросаю взгляд в ее сторону, роняя телефон на колени, она скрывает свое веселье.

— Подруга? — спрашивает она с улыбкой на губах, и я киваю.

— Откуда, где я жила раньше, — отвечаю я, бросая взгляд на свой телефон, когда приходит текстовое сообщение от Лу-Лу с требованием моего адреса, но я отключаю его, не зная, какой из них на самом деле дать ей.

— Ты имеешь в виду хорошего человека, а не какую-то с-у-к-у из этого дурацкого города? — замечает она с усмешкой, и я хихикаю над тем фактом, что она все еще произносила это ругательство по буквам, когда Коди спал.

— Ну она близка к этому, — отвечаю я, когда она въезжает на изогнутую подъездную дорожку, которая ведет к потрясающему трехэтажному особняку с огромным фонтаном из гальки перед входом. Кремовый фасад и терракотовая крыша создают ощущение, что мы находимся в Европе, в то время как цветы лаванды, кипарисы и ступени, выложенные керамической плиткой, только усиливают атмосферу Средиземноморья.

Выпрыгивая из внедорожника, я замечаю припаркованную слева ярко-красную спортивную машину, которой там не было, когда мы уезжали. Я наблюдаю, как Бетани осторожно отстегивает Коди от его автокресла, стараясь не разбудить его, когда из динамиков системы безопасности, спрятанных у главного входа, доносится голос.

— Кто идет? — Голос глубокий, рычащий и оглушающий, но никто из нас не пугается.

— Этот чертов ублюдок действует мне на нервы, — ворчит Бетани, когда Коди моргает, просыпаясь.

— Вот дерьмо, — быстро раздается из динамиков, когда Райан понимает, что разбудил Коди.

Смех вырывается из моей груди при виде их выходок и того, что Райан втайне большой придурок под всей своей жесткой внешностью защитника. То, как он вздрагивает от раздраженного тона Бетани, великолепно. Они так любят друг друга, это красиво и нелепо одновременно.

— Меня от вас, ребята, тошнит. Я собираюсь убежать и спрятаться, пока не подхватила ваших милых микробов. — Я улыбаюсь, когда Райан открывает входную дверь и сбегает по ступенькам, заключая Бетани и Коди в объятия и осыпая их поцелуями. Они само совершенство. Все, что их связывает, и та связь, которую они разделяют, просто идеальна.

— О, кое-кто ждет тебя у бассейна, — кричит Райан, как только я подхожу к двери, и я замираю.

Это не могут быть они. Этого не может быть. Я вообще ничего не слышала ни от Ксавьера, ни от Тобиаса, ни даже от Хантера. Хотя Бетани сказала мне, что они знают, что я здесь, они хранили радиомолчание, и я не готова к тому, что они внезапно появятся сейчас. Не тогда, когда я довольна тем пространством, которое у меня есть.

Мне нравилось прятаться здесь и не ходить в школу. Учителя присылают мои задания по электронной почте, хотя интуиция подсказывает мне, что это разрешено только потому, что "Звезды" разрешили это. Я до сих пор ничего не слышала от своей мамы, которая не сообщила никаких подробностей, даже когда я написала ей сообщение. Я попросила ее подтвердить правду об Арчи, и теперь мне вдруг кажется, что мой маленький пузырь спокойствия, в котором я жила, официально лопнул.

Здесь кто-то есть, и я уже знаю, какой будет тема разговора — тот факт, что я не Иден Грейди, а Иден Фримонт. Что бы это, блядь, ни значило.

Когда я прохожу по коридору, уютная атмосфера манит меня включить фильм и расслабиться, но я продолжаю путь на открытую кухню, прежде чем выйти за двери из тонированного стекла. Мой взгляд мгновенно падает на блондина, который сидит у бассейна, обхватив голову руками, и нервно ерзает, запустив пальцы в волосы.

Арчи.

Должно быть, это его машина снаружи. Что-то явно сработало в его пользу, если у него снова есть машина. Качая головой, я останавливаю ход своих мыслей. Меня это не касается.

Здесь намного теплее, чем было на утесе у океана, поэтому я снимаю куртку, оставаясь в леггинсах и белой футболке, связанной крючком, которую позаимствовала у Бетани.

Мои сандалии стучат по мощеным ступеням, привлекая внимание Арчи, и мое сердце болит в ту секунду, когда наши взгляды встречаются. Предательство, одиночество и пульсирующее напоминание о том, что он, по-видимому, моя семья, мой близнец, отдаются у меня в голове.

Быстро поднявшись на ноги, он делает шаг ко мне, но застывает на месте, передумав приближаться, и ему следовало бы. Часть моего мозга хочет препарировать его, разобрать на части и сравнить наши так называемые сходства, но другая часть меня не может вынести, чтобы это стало реальностью.

Я складываю руки на груди и смотрю на него сверху вниз, пока он таращится на меня, пытаясь найти, что сказать.

— Что ты здесь делаешь, Арчи? — Спрашиваю я, решив избавить его от страданий, и он вздыхает.

— Ты не отвечала на мои звонки или сообщения, и я не знал, что еще делать, — бормочет он, его руки беспомощно свисают по бокам, и я усмехаюсь.

— Для этого есть причина, Арчи.

— Я знаю. Я знаю, Иден. Я просто… я сходил с ума, беспокоясь о тебе, и не знал, что еще можно сделать.

— Ты, блядь, ждешь моего ответа, даже если я решу никогда больше с тобой не разговаривать. Ты не можешь меня заставить. Тебе не кажется, что со меня уже достаточно это дерьма? — Кричу я, съеживаясь от своих слов, когда знаю, что Коди в доме.

— Я знаю. Мне жаль, Иден. — Я наблюдаю, как он делает глубокий вдох и сцепляет руки на затылке, глядя в небо и крепко зажмурившись.

Четыре дня назад я бы сделала все, что в моих силах, чтобы стереть эту боль из его глаз, что угодно, но я ничего не вижу за собственной красной пеленой гнева из-за его лжи и предательства.

Он мой брат. Мой брат-близнец. Он знал. Я не знала. Все очень просто.

Кто наша настоящая мать? Или наш отец? Мой отец умер или он прячется в доме Фримонтов и ничего не делает, чтобы связаться со мной?

Опускаюсь в ближайшее плетеное кресло и провожу рукой по лицу.

— Мне понадобится немного времени, Арчи. Не думаю, что я когда-либо доверяла кому-либо так, как доверяла тебе, и хотя теперь понятно почему, ты все равно лгал мне, скрывая секрет, достаточно большой, чтобы разбить мою душу. — Мои слова заставляют его лицо сморщиться от дискомфорта, но он не спорит, зная, что я не ошибаюсь, поскольку мои глаза наполняются слезами, и я борюсь с желанием расплакаться. — Легкость, безопасность и комфорт, которые я чувствовала рядом с тобой, исчезли. Если я когда-нибудь буду готова выслушать то, что ты хочешь сказать, я дам тебе знать.

— Пожалуйста, Печенька, я…

— Не надо, Арчи. Просто… не надо, ладно? Я не могу справиться с этим прямо сейчас, — перебиваю я, закрывая глаза и запрокидывая голову, чтобы подставить лицо солнцу, пытаясь очистить свой разум.

— Ничего не должно измениться, Иден, я…

Гнев закипает у меня внутри, и я мгновенно вскакиваю на ноги, крепко сжимая кулаки, когда ногти впиваются в ладони.

— Все изменилось, Арчи. Все! Ты был моей опорой в этом отравленном городе, но теперь все испорчено. Ты ничем не отличаешься от них со своей ложью и секретами, — кричу я, отказываясь дать волю слезам, когда эмоции берут надо мной верх.