Он же издевается надо мной, да?

Ханна

Очевидно, я прослушала остальную часть аудиозаписи. А затем еще раз, когда проснулась около пяти и не смогла снова заснуть.

Я не только слушала, как он кончал, но и слушала, как он в мельчайших подробностях описывал все, что он хотел бы сделать со своей соседкой по дому на этих праздниках.

Соседкой по дому, которой оказалась я.

Он не назвал моего имени, и, насколько известно его слушателям, сценарий был полностью вымышленным, но я-то знаю. Я поняла, когда он описал шезлонг, вид, свое прибытие.

Я поняла, когда он описал мои косички, и как сильно ему хотелось намотать их на свои кулаки, когда он бы насаживал меня на свой член.

И честно? Что, черт возьми, я должна делать с этой информацией?

Не желая валяться в постели и слишком много думать, я встала пораньше и выскользнула в булочную за свежими багетами и круассанами. Мне нужно было время, чтобы подумать о том, что все это значит.

Кэмерон, Мак’и’Наслаждение, знает, кто я такая, знает, что я слушаю его творчество, знает, что он мне нравится, и, очевидно, он тоже хочет меня. Он выложил свои карты на стол, так, как ему лучше всего это удается, но кажется, что что-то не так. Я так много знаю о нем, а все, что он знает обо мне, это то, что я сестра его лучшего друга, я юрист и умею кататься на лыжах. Ничто из этого не заманчиво, что заставляет меня задуматься, не использует ли он идею обо мне просто ради контента. Он определенно делает это не для меня.

Возможно, вся его фишка в том, чтобы заводить знакомства со слушателями. Я видела, как это происходило с другими создателями, и это никогда не заканчивалось хорошо.

Я, может, и застенчива, но я не слабачка. Если он захочет поиздеваться надо мной, ему будет нелегко.

Мои родители не спали, когда я вернулась, поэтому я взяла кофе и помогла папе приготовить завтрак. А сейчас я предаюсь размышлениям наедине с собой, растянувшись на шезлонге.

Обычно при мысли о том, что кто-то мог здесь кончить, меня бы стошнило, и я бы потянулась за средством для чистки мягкой мебели, но осознание того, что Кэмерон был здесь вчера днем, одинокий, возбужденный и думающий обо мне, делает меня одичавшей.

Его ход был рискованным. У него нет возможности узнать, слышала ли я его аудиозапись, поэтому я отчаянно хочу, чтобы он проснулся, чтобы я могла собрать информацию о нем.

Мое сердцебиение учащается, когда я слышу, как открывается дверь на лестничной площадке наверху, но шаги, которые спускаются по лестнице, принадлежат моему брату. Он бурчит что-то в мою сторону, направляясь на кухню.

К счастью, мне не приходится долго ждать, и он появляется через несколько минут, все еще в пижаме и футболке, одной рукой нежно проводя по своим растрепанным волосам.

— Доброе утро, Ханна.

— Доброе утро, Кэмерон.

— Хорошо спала? — спрашивает он с широкой понимающей улыбкой на лице.

— Да, спасибо, — надеюсь, что он совсем не сомкнул глаз, нахальный ублюдок. — Немного послушала музыку и проснулась очень расслабленной.

— О, мило, — он склоняет голову набок, не сводя с меня глаз. — Что слушала?

— Не думаю, что ты о таком слышал, — я медленно делаю глоток кофе и отказываюсь отводить взгляд.

— У меня довольно разнообразные вкусы.

— Это своего рода для узкой целевой аудитории.

— Испытай меня.

— Вы чего такие странные? — Райан прерывает наше противостояние, отрывая кусок багета и намазывая его джемом. — Все мы знаем, что это, вероятно, была Тейлор Свифт.

— Эй, — огрызается на него Кэмерон. — Следи за своим языком, братан. В Тейлор нет ничего плохого.

Кэмерон

— Чувствуешь, что теперь у тебя все получится? Или ты хочешь, чтобы я попросила лифтера сбавить для нас скорость?

— Думаю, что теперь я почти эксперт, — то, как она закатывает глаза на мое хвастовство, чертовски мило. Мы протискиваемся вперед в очереди, подставляя запястья к сканеру пропусков к подъемникам, когда приближаемся к турникету.

— Какая твоя любимая песня Тейлор Свифт? — спрашиваю я, как только мы оказываемся в воздухе. Я быстро усвоил урок, что если не задам Ханне вопрос на подъемнике, то она будет молчать все время. Не то чтобы я думал, что она застенчивый человек, думаю, она просто заставляет себя держать рот на замке в моем присутствии.

Что я действительно хочу спросить, так это слушала ли она аудиозапись, которую я загрузил вчера, но мне хватило одного взгляда на то, как она потягивала кофе в шезлонге этим утром, и я понял, что да. Итак, поговорим о Тейлор Свифт.

— Не будь смешным, — смеется она, покачивая бедрами и устраиваясь поудобнее на скамейке. — У человека просто не может быть любимой песни Тейлор Свифт. Она меняется день ото дня, от настроения к настроению.

— У тебя есть моя любимая аудиозапись? — ой. Вот и все мое терпение.

— Что ты сказал?

— Что еще ты слушаешь? — я стараюсь не ухмыляться, но почти уверен, что она прищуривает глаза, глядя на меня из-под своих очков. Я практически слышу, как гудит ее мозг, когда она думает о том, как бы ответить. Как бы ни было весело играть с ней, я не хочу отталкивать ее еще дальше. Сейчас, кажется, самое подходящее время, чтобы прояснить ситуацию.

— Ханна, — я засовываю лыжные палки под бедро, как она мне показывала, затем наклоняюсь немного ближе, чтобы я мог поднять ее очки и положить их поверх шлема. Ее глаза встречаются с моими, когда она втягивает воздух и задерживает его. — Я знаю, ты знаешь, кто я.

Ее рот приоткрывается, мягко закрывается, затем снова приоткрывается. Я умираю от желания услышать, как она признается в этом, но она отводит взгляд и снова опускает очки.

Блядь. Я потерял ее.

— Я не пытаюсь тебя смутить, — говорю я. — С моей стороны было бы лицемерием судить тех самых людей, для которых я создаю контент.

Она отворачивается, скрестив руки на груди.

— Ну же, признай это.

— Хорошо, — говорит она, вздыхая всем телом. — Я знаю, кто ты.

— Наконец-то, — я прижимаюсь к ее плечу своим. — Так рад, что мы сняли с себя это напряжение.

— Это был директ? — спрашивает она. — Вот как ты это понял?

— Директ.

Она стонет и закрывает лицо руками:

— Я так опозорилась. Я пыталась их удалить.

— Зачем? Я же сказал. Тебе нечего стыдиться.

— Просто… — она качает головой, и ее молчание сменяется нервным смехом.

— Просто что?

— Все еще не могу поверить, что это действительно происходит. Думала, тебя зовут Мак. Я предположила, что это сокращение от МакКензи, МакДональд или что-то такое.

— Мак — это Кэм, написанное наоборот, — уточняю я (прим. английское написание имени Cameron, Cam — Mac).

— О. Точно. Но ты не Мак. Ты реальный человек, и ты здесь. В моем шале. Не думала, что ты когда-нибудь прочтешь эти сообщения, а тем более появишься в моей реальной жизни. Это чертовски неловко.

— Я не думаю, что это неловко.

Она поворачивается ко мне лицом:

— Тебе не кажется неловким, что младшая сестра твоего друга слушает твое аудио-порно, а потом пишет тебе сообщения, чтобы рассказать, как сильно она кончила? И теперь ты застрял с ней в отпуске на две недели и спишь по другую сторону стены ее спальни?

— Мне особенно понравились те, в которых говорилось о том, как сильно ты кончила, — мой член дергается в лыжных штанах при воспоминании о ее словах.

«Ты опасный человек. Ты заставил меня кончить меньше чем за минуту, и мне пришлось поставить остальную часть трека на паузу, чтобы прийти в себя».

— Мы не будем об этом говорить, — говорит она, снова поворачиваясь лицом вперед.

Посмотрим.

Я не собираюсь давить на нее, и мы приближаемся к верхней площадке, но этот разговор далек от завершения. Мы спрыгиваем одновременно и катимся на лыжах в стороне от съезда и толпы людей, читающих карты трасс, останавливаясь у линии деревьев недалеко от вершины склона.