Разумеется, Пейну отвечали, он реагировал, и между ним и его корреспондентами началась полемика. Но все, кто принимал участие в этом споре, продвигались к истине, и им удалось увидеть отблески будущего Америки. Критики «Здравого смысла» и его основного утверждения, что независимость должна быть объявлена незамедлительно, предлагали целый ряд контраргументов. Одни утверждали, что время еще не пришло, другие возражали, что сама идея независимости неверна, так как американские свободы никогда не включали в себя безопасность, гарантированную прежними конституциями. Некоторые корреспонденты Пейна сделали упор на его мечтаниях о начале новой истории Америки — их ответы пестрили пугающими для XVIII века словами «новаторство», «утопия», «визионерство» и «анархия». Пейн отвечал под псевдонимом Лесной житель, выбранным им, скорее всего, чтобы показать, насколько жизнь в Америке свободна от европейской аморальности, отстаивая утверждение, что независимая Америка — это чистый лист, на котором можно писать историю. Чего, вопрошал он, бояться Америке, «кроме ее Господа», ибо Америка, «находящаяся вдали от жестокого мира, может наслаждаться покоем под охраной океана и пустыни…»[574].

Пейн опубликовал «Здравый смысл» в Филадельфии, и его очерки от лица Лесного жителя появились в городских газетах. Его друзья сделали своей трибуной филадельфийскую прессу, так же поступили и его политические оппоненты, но, вследствие того что полемика затрагивала «континент», «Здравый смысл» был перепечатан во всех больших городах Америки и во многих малых. Естественно, дебаты вокруг трактата ширились, вовлекая и влиятельных лиц, таких как Джон Адамс. За несколько месяцев было напечатано свыше 100 000 экземпляров «Здравого смысла», а все газеты стали ареной борьбы сторонников независимости и примирения[575].

Один из тезисов, выдвигаемых Пейном, состоял в том, что исторические враги Британии в Европе будут более склонны поддерживать колонии, если те объявят о независимости. Ни одна европейская держава не вмешается во внутренний спор Британии с ее колониями, если те могут вновь объединиться против внешнего врага, как бывало в прошлом. Объявление независимости убедит Европу, в особенности Францию, на которую некоторые члены конгресса смотрели как на страну, способную оказать поддержку финансами и оружием.

В первые месяцы 1776 года ряды партии тех членов конгресса, которые выступали за международную поддержку, росла. Эти «радикалы» (а их радикализм состоял в отстаивании идеи независимости) согласовали ряд шагов, которые, по их мнению, давали надежду на успех войны за независимость. Братья Адамс, братья Ли и их сторонники считали, что первым важным шагом будет создание новых институтов власти в колониях. Хотя у них не было ясной идеи, какими должны быть эти органы, их создание должно было послужить сплочению американцев вокруг идеи независимости. Когда колонии образуют институты власти, следующими шагами должны стать, как писал Джон Адамс Патрику Генри, «образование конфедерации и определение основных пунктов континентальной Конституции; объявление колоний суверенным государством или несколькими конфедеративными государствами; и наконец, заключение договоров с иностранными государствами». Письмо Адамса Генри датировано 3 июня, когда уже было совершенно понятно, что все эти шаги — лишь вопрос времени, поэтому их порядок не очень важен[576].

А в феврале «радикалы» серьезно относились к последовательности своих действий как к важному для осуществления своих планов фактору, причем эти планы, хотя и имели в виду те шаги, которые Адамс перечислил в своем письме, включали в себя ряд мер, которые были по плечу только оформившемуся государству. Эти меры можно увидеть в проекте меморандума, составленного Джоном Адамсом: заключение союза с Францией и Испанией; отправка послов в эти страны; регулирование валютной системы; создание и обеспечение вооруженных сил в Канаде и Нью-Йорке; поощрение производства пеньки, парусины, селитры и пороха; взимание налогов; подписание договоров с Францией, Испанией, Голландией и Данией; начало каперской войны; объявление независимости и войны Англии. В программе «радикалов» были и другие пункты, но приоритетным оставалось объявление независимости[577].

«Радикалы» столкнулись с серьезной, хотя и малочисленной («Здравый смысл» послужил началу отказу общественного мнения от идеи примирения) оппозицией в конгрессе. Непростым вопросом являлось и взаимодействие радикалов с такими политиками. «Умеренные» не были настроены менее патриотично, чем «радикалы», не были они и менее озабочены защитой американских свобод — они соглашались, что последние подверглись за последний год жестокому подавлению. Но «умеренные» предпочитали видеть Америку свободной в лоне империи, а не саму по себе. Некоторые из них сомневались, что у колоний хватит сил существовать как самостоятельные государства, без поддержки со стороны метрополии.

Конгресс создал комитет, призванный дать ответ на обвинения Георга III в том, что колонии хотят отделиться от Великобритании, куда вошли пять представителей «умеренных»: Джеймс Уилсон и Роберт Александер от Мэриленда, Джеймс Дуэйн от Нью-Йорка, Уильям Хупер от Северной Каролины и Джон Дикинсон. Вполне возможно, что «радикалы» согласились на такой состав комитета, чтобы вынудить «умеренных» прояснить свою позицию по вопросу о независимости. Уилсон представил от имени комитета отчет (документ, подвергаемый нападкам и злословию и тогда и сейчас), где говорилось, что колонисты желают оставаться британскими подданными, но полны решимости также оставаться и свободными людьми. Эта устаревшая уже формулировка больше никого не трогала, и когда 13 февраля отчет был заслушан, «радикалам» удалось снять его с повестки дня. Судьба отчета Уилсона не сильно расстроила «умеренных», так как одна за другой приходили новые новости, свидетельствующие о намерениях англичан; вскоре все узнали о том, что иностранные наемники англичан уже находятся в пути[578].

Тем временем с началом весны ««радикалы» стали проявлять большую активность в конгрессе. В конце марта конгресс выпустил воззвание, гласившее, что «жителям колоний… разрешается снаряжать военные суда для действий против врагов Соединенных колоний на море»[579]. Джон Адамс, ранее жаловавшийся на то, что колонии ведут половинчатую войну, теперь говорил Горацио Гейтсу, что сейчас началась «война на три четверти»[580]. А в начале апреля, после нескольких месяцев напряженных дискуссий, конгресс согласился с началом торговли со всеми странами, кроме Британии.

Шаги конгресса были отчасти обусловлены распространением в обществе мысли, что объявление независимости будет единственным возможным выходом. Колониальные легислатуры (или замещавшие их провинциальные конгрессы) начинали понимать, куда ветер дует, и одна за другой отменяли свои ограничительные наказы делегациям Континентального конгресса. Южная Каролина 21 марта позволила своим делегатам присоединиться к большинству конгресса и делать все необходимое для защиты интересов Америки; эту туманную фразу все поняли как готовность объявить о независимости. Вскоре после этого делегация Джорджии получила еще более завуалированные инструкции, в которых, однако, тоже разрешалось голосовать за независимость. Провинциальный конгресс Северной Каролины 12 апреля предоставил своим делегатам полномочия «действовать сообща с делегатами других колоний в голосовании по вопросу независимости и заключения союзов с иностранными державами…». Наиболее решительно действовал Род-Айленд, в первую неделю мая объявивший о собственной независимости. Также эта колония дала своим делегатам довольно широкие полномочия в деле совместных усилий колоний оказывать сопротивление общему врагу[581].