Такое изменение политического вектора не сопровождалось провозглашением независимости — конгресс не решался на такой шаг еще в течение года, но, не высказываясь прямо о том, склоняется ли он к независимости или же ждет примирения, он начинал действовать как представительный орган суверенной нации. Решение одобрить вторжение в Канаду стало лишь одним свидетельством такой позиции. Еще месяц назад, отправляя петицию королю о возмещении Англией ущерба колониям и восстановлении мира и гармонии, конгресс побуждал колонии вооружаться. На следующий день, 27 мая, он сформировал бюджетный комитет, призванный обеспечить военные расходы. Неделю спустя состоялось голосование, результатом которого стал заем 6000 фунтов на покупку пороха. А 14 июня конгресс принял решение о формировании Континентальной армии на основе стрелковых рот из Пенсильвании, Виргинии и Мэриленда, которые должны были присоединиться к силам Новой Англии в районе Бостона. При этом Джордж Вашингтон был назначен главой комитета, призванного разработать программу обучения армии. Однако армия нуждалась в командующем, и уже на следующий день, 15 июня, Вашингтон стал командующим «всех континентальных сил, сформированных или формирующихся для защиты свобод американцев». В течение нескольких следующих дней конгресс приступил к организации армии, назначил основных помощников Вашингтона и одобрил содержание этой армии, выделив два миллиона долларов[515].

В то время как конгресс приступил к образованию Континентальной армии, два других соединения, англичане в Бостоне и ополченцы Новой Англии, сошлись вокруг города на холме Банкер-Хилл, где произошла кровопролитная, но не повлиявшая на положение вещей битва. Такой бойни не ожидала ни одна из сторон. В начале июня Гейдж решил занять Дорчестерские высоты, на которые до того никто не обращал внимания, хотя они господствовали над Бостоном и имели несомненное стратегическое значение. Вполне возможно, что Гейдж жаждал проявить какую-то агрессивность перед лицом своих новых коллег, генерал-майоров Уильяма Хау, Джона Бергойна и Генри Клинтона. Этот «триумвират чести» (по скромному определению Бергойном себя и своих товарищей) прибыл в конце мая этаким цербером и потребовал немедленных действий. Само присутствие генералов говорило о недовольстве министров поведением Гейджа, и он знал это. Чувствуя необходимость действий, 18 июня он приказал выступить к Дорчестеру. Комитету безопасности Массачусетса его намерения стали известны несколько дней спустя, и он приказал генералу Артемасу Уорду, командующему силами американцев близ Бостона, упредить врага и занять холм Банкер-Хилл на полуострове Чарлстаун, а также Дорчестерские высоты. Первой целью был Банкер-Хилл, который нужно было занять немедленно[516].

Генерал Уорд, в мирное время бывший фермером в Массачусетсе, имел опыт сражений во время Франко-индейской войны двадцать лет назад, но, разумеется, никогда не командовал армией, впрочем, как и любой другой колонист. Его неопытность вызывала естественную осторожность, граничившую с робостью. Уорд всеми силами не желал действовать активно, предпочитая готовиться, экономить ресурсы, окапываться — словом, все что угодно, лишь бы не совершать решительных операций. Но выбора у него практически не было: комитет безопасности требовал немедленного выступления армии, того же мнения придерживались и подчиненные Уорда в военном совете[517].

Двое из них уже проявили себя в достаточной мере, чтобы противопоставить себя командиру. Одним был бригадир из Коннектикута, 57-летний состоятельный фермер Израэль Патнэм, мужчина могучего телосложения, невысокий, коренастый, пышущий энергией. Однако ему недоставало вдумчивости и умения мыслить стратегически, что так ценится в командире, имеющем дело с войском, которое очень сложно контролировать. Патнэм — Старый Пат, — как назвала его легенда, — был самой настоящей силой, человеком, выжившим в ирокезском плену и после кораблекрушения у берегов Кубы, когда его отряд пытался захватить Гавану. Патнэм знал, что такое наступление, и был опытным солдатом, но понятий стратегии, тактики, плана сражения, который позволил бы наилучшим образом использовать силы и средства, были для него такой же загадкой, как и концепция «Нового Божества». Ему было мало равных на посту командира полка, идущего в атаку, поэтому неудивительно, что он выступал за бросок на полуостров Чарлстаун. Его поддерживал 49-летний полковник Уильям Прескотт, выходец из богатой и уважаемой семьи, командир Массачусетского полка. Прескотт редко действовал необдуманно; ему удавалось заставить собравшихся слушать себя и поступать в соответствии с его планами. Его мнение должно было серьезно повлиять на Уорда.

На военном совете были и другие сторонники этого плана действий, например генерал Сет Помрой из Коннектикута: ему было почти 70 лет, он помнил еще осаду Луисбурга в 1745 году, а кроме того, отличался такой прямотой мыслей и поведения, что был, по сути, неподвластен вирусу безумия, порой охватывающего человека, когда ему необходимо выбирать между битвой и пассивными действиями. Джозеф Уоррен, в недалеком прошлом делегат провинциального конгресса, ожидавший производства в генерал-майоры, также выступал за решительные действия, хотя как раз он, возможно, в душе и разделял взгляды Уорда.

Итак, желал он этого или нет, Уорд поставил Прескотта во главе отряда в тысячу человек, приказав укрепить Банкер-Хилл — самый высокий из трех холмов полуострова Чарлстаун. Полуостров представлял собой своего рода треугольник, основанием своим обращенный к Бостону, лежавшему в полумиле от него на другом берегу реки Чарльз. Вершина треугольника, примерно в миле к северо-западу, соединялась с материком перешейком, чья ширина не превышала нескольких сот футов; во время высоких приливов перешеек скрывался под водой. На северо-востоке полуостров был отделен от материка рекой Мистик-Ривер, а на противоположной стороне — бухтой, куда впадала река Чарльз. В ширину полуостров не превышал полумили. Чарлстаун, в мирное время бывший небольшим селением, но сейчас почти заброшенный, располагался в югозападном углу полуострова. Банкер-Хилл находился в 300 ярдах от начала перешейка, его высота была 110 футов. В 600 ярдах от него находился Бридс-Хилл (75 футов), с крутыми восточными и западными склонами, а на юго-востоке — Мултон-Хилл (всего 35 футов), близ которого сливались реки Чарльз и Мистик. На участке земли между Бридсом и Мултоном располагались огороженные пастбища, печи для обжига кирпича, резервуары для глины, а также было небольшое болотце.

Отряд Прескотта (тысяча с небольшим человек) собрался в Кембридже ранним вечером 16 июня. Он состоял из трех массачусетских полков (включая его собственный), роты артиллерии из этой же колонии в количестве 49 человек и двух полевых орудий под командованием капитана Сэмюэля Гридли, а также около 200 человек из Полка Израэля Патнэма под началом капитана Сэмюэля Ноултона. Все были одеты в гражданское платье — формы еще не было — и вооружены самым разным оружием. У каждого был ранец, где содержался дневной паек, и шанцевый инструмент. Отряд во главе с Прескоттом выступил из Кембриджа около 9 часов вечера. У перешейка их встретил генерал Патнэм с повозками, груженными габионами (плетеными корзинами, наполненными грязью, предназначенными для укрепления траншей) и фашинами (связанными в тугой пучок хворостом и сучьями, также с целью возведения земляных укреплений). У Патнэма, судя по всему, также было небольшое количество орудий для земляных работ. Вскоре после прибытия к перешейку Прескотт отправил роту солдат к Чарлстауну, чтобы следить за приготовлениями англичан. Основной отряд вступил на полуостров и занял Банкер-Хилл, остановившись прямо у подножия Бридса. Здесь Прескотт и его штаб, к которому присоединились Патнэм и полковник Ричард Гридли, главный инженер армии, решили, что, несмотря на приказ окопаться на Банкер-Хилле, они лучше закрепятся на Бридсе. Причины этого до конца не ясны, скорее всего, дело было просто в том, что Бридс-Хилл находился ближе к Бостону. Также они решили оставить небольшой отряд на Банкер-Хилле и укрепить его, когда закончат работы на соседнем холме.