Увы, никто не знал, где он, и даже молодые господа, свидетелем чьей ссоры он являлся, не подозревали о том, что Виктор был совсем рядом и попал в беду. Каждый из них отправился в свою комнату, размышляя о предстоящей смертельной схватке. Каждому в эту ночь предстояло охватить мысленным взором всю свою жизнь, вспомнив до мелочей самые счастливые и памятные моменты. Боже, какой короткой и какой длинной в одно и то же время была эта ночь для них обоих! Жизнь, какой бы не казалась она нам, всегда мила, и, хотя с годами человек смиряется с неизбежностью смерти, мало кто добровольно решится покинуть этот мир. Горячность молодости и сильная воля не позволяют нам при всякой опасности инстинктивно бежать, спасая свою жизнь. Плен чести и гордости оказывается сильнее жажды жизни.
Придя в свою комнату, Карл Феликсович внимательно осмотрел заранее приготовленные пистолеты искусной работы, найденные им в одной из комнат замка. И не смотря на то, что подлая сторона его натуры безраздельно подчинила его разум, всё же он был игроком до конца, поэтому он не пожелал заранее расстраивать механизмов одного из пистолетов, который мог бы потом легко подсунуть противнику. Игра была ему дороже жизни. Впрочем, он и не сомневался в своей удаче и меткости.
Сев за стол и засветив ещё несколько свечей, он принялся за письмо, которое должно было представить эту дуэль в самом выгодном для него свете, каковым бы не был исход поединка. И в этот труд молодой франт вложил всё своё коварство и дьявольскую хитрость. Употребив на письмо всю свою жестокую изобретательность, Карл Феликсович ещё раз перечёл написанное.
«Милостивейшая моя тётушка и госпожа, Клара Генриховна, и вы, благородные мои родственники, собравшиеся в доме Уилсон Холла, прошу вас, простите мне мой поступок, от которого я был не вправе воздержаться, и выслушайте покорнейшее и честнейшее моё оправдание. Все вы были свидетелями недопонимания, возникшего между мной и господином поручиком, Александром Ивановичем, перед которым я впоследствии чувствовал страшную вину, и всей душою желал искупить оную самыми искренними раскаяньями и извинениями. Терзаемый угрызениями совести, я неустанно молил господина поручика о прощении, однако, движимый чувством глубокой обиды, он не пожелал меня простить. Минувшей ночью он же вызвал меня на откровенный разговор, который я не осмеливаюсь передать во всех деталях, ибо это недостойно чести джентльмена. И я ни в коем случае не могу винить за то моего родственника. Однако вынужден сделать признание, что неуместный тон Александра Ивановича, его гнусные оскорбления в адрес глубоко чтимой мной хозяйки замка, её гостей, а самое отвратительное — её воспитанницы, мадмуазель Натальи Всеволодовны, побудили меня резко ответить господину поручику, что вызвало в нём ярость, и он, не взирая на воинские и гражданские запреты, поправ законы Бога и добродетели, вызвал меня на смертоубийственную дуэль. Отказаться же, не смотря на христианские заповеди, для меня, как для человека чести и дворянина не представляется никоим образом возможным. Посему, прошу прощения у всех обитателей замка Уилсон Холл, но видит Бог, я защищаю доброе имя его гостей и хозяев, в равной степени, как и себя, и несчастной сироты, оставленной на попечение госпожи Уилсон. Да простится мне совершённое мною злодеяние, или да примет земля мой прах с миром.
С глубочайшим почтением,
Карл Феликсович М.»
Пробежав глазами по сточкам несколько раз, черноусый франт вложил письмо в конверт, который не стал запечатывать, с тем, чтобы обнаружив его утром в гостиной, родственники могли быстро его открыть и прочесть, как, быть может, последние слова своего дражайшего племянника и кузена. Письмо было написано так искусно, по мнению Карла Феликсовича, что, каков бы ни был финал страшной игры, подозрения бы его не коснулись. О мёртвых, как известно, никто не отзывается плохо. После этого он принялся перебирать имевшиеся у него бумаги, а так же писать письма друзьям, в которых сообщал о дуэли примерно в таком же свете, как и в том письме, что должны были получить его родственники. Через некоторое время он спокойно заснул на несколько часов, предвкушая полную победу.
Тем временем, Александр Иванович, не ведая о том, что ему, не зависимо от того, победит ли он в поединке, суждено стать жертвой клеветы и обмана, сидел на стуле в своей комнате, охваченный немыслимой тоской, ведь совсем недавно он обрёл смысл жизни, своё счастье, а тут предстояло это всё потерять. Он не боялся того, что меткости не хватит его глазу или предательски дрогнет рука, столь привычная к оружию. Нет, больше всего на свете он боялся остаться в памяти людей, как гордец, убивший собственного родственника на дуэли из-за перебранки. И хотя оскорбления, так упорно наносимые Карлом Феликсовичем, были тяжелы и причиняли страшную душевную боль, всё же Александр Иванович не был убийцей и не желал им стать. Но мысль о смерти леденила его кровь. Одно дело пасть от пули или штыка неприятеля, но смерть в родном доме, так не похожая на добродетельную геройскую кончину, казалась молодому офицеру чудовищной. Он не мог представить себе ужас Натальи, этого нежного и преданного всем сердцем ему существа, при известии о том, что он убит, но ещё больше угнетала его мысль, с каким отвращением воспримет эта чистая дева мысль о том, что он стал убийцей, или хотя бы причинил вред другому существу. В её глазах Александр был ангелом, способным только защищать, но не ранить или, не дай Бог, убивать. Поминутно поручик спрашивал свою совесть, правильно ли он поступил, поддавшись на бесчестные провокации Карла Феликсовича. Снова и снова он возвращался к их разговору, силясь придумать веский аргумент, чтобы избежать поединка, но это уже не имело никакого смысла. Честный человек всегда проиграет подлецу, хотя бы потому, что последний не стеснён никакими правилами. Он думал и не находил никакого решения, верный своему слову до конца, он не посмел бы отказаться от навязанной ему дуэли.
Ему было страшно, как бывало всегда перед атакой, но на этот раз страх его был каким-то особенным, в нём примешивалось благородное переживание за судьбу близкого и родного человека. Александр мысленно представил себе, какой была бы его жизнь, если бы он оставил службу и поселился с Натальей в маленькой усадьбе, окружённой благоухающими садами, в той местности, где нет ни тревог, ни скорбей, и все соседи приятны и приветливы. Он видел перед собой это робкое счастье, настолько хрупкое, что любой порыв ветра мог унести его, и за это счастье поручику теперь хотелось биться, хоть с целой армией, за него готов он был отдать свою земную жизнь и свою душу, только ради него, ради этого будущего он был готов жить. Но биться с врагом дело одно, а с родственником — совсем другое.
Молодой офицер присел к маленькому столику, стоявшему у окна и начал писать прощальное письмо для той, которой мог больше не увидеть никогда.
«Милая моя, дорогая и любимая Наталья Всеволодовна, быть может, это последнее письмо, которое я напишу вам, но знайте, я пошёл на это не из пустого тщеславия и не из чувства необузданной гордыни. Сегодня на рассвете мне назначена дуэль, и я обязан принять этот вызов. Пусть в вашем добром сердце найдётся частичка сострадания для несчастного заложника чести. Поверьте, я не хотел этой дуэли и приложил все силы к тому, чтобы её не произошло. Я поступаю так лишь ради того, чтобы защитить вашу честь и сохранить нашу любовь. Знайте, вы стали для меня всем, вы превратились в смысл моей жизни, и я навсегда останусь вашим верным слугой, и другой такой как вы в моей жизни не никогда будет. Простите же меня, простите за то, что не смог оправдать ваших надежд и мечтаний.
Вечно вам преданный, и нежно любящий вас,
Александр.
P.S. Умоляю вас, сожгите это письмо, как только его прочтёте. Бросьте в огонь без жалости и душевных терзаний, я не хочу, чтобы хоть что-то могло послужить компрометирующим вас материалом. Исполните мою просьбу в знак ваших прежних чувств ко мне. Прощайте, мой самый милый и добрый друг».
