Ночь прошла удивительно легко и спокойно, а утро принесло гостям бодрость и умиротворение. И если прежде все просыпались утомлёнными, на этот раз некий дух замка, о котором умолчал старый Уилсон, оставил своих гостей в покое.

После короткого завтрака все поспешили разъехаться. Павел Егорович оказался вновь в одном экипаже с Алексеем Николаевичам, и был вынужден всю дорогу слушать жалобы на несправедливость старого Уилсона, на суровость замка, напрасно потраченное время, и целые потоки неправды обо всех остальных родственниках. Поминутно Павлу Егоровичу казалось, что он вот-вот лишится терпения и, если не нагрубит кузену, то уж точно ударит его тростью, может быть даже несколько раз. К счастью, всегда некие обстоятельства мешали этому, таким образом, Алексей Николаевич добрался до дома без единого синяка.

Перед отъездом Павел Егорович долго пытался узнать, что же стало с табором, о котором так много ему рассказал Александр Иванович. Но, цыгане, словно птицы, снялись со своего места, и больше их не встретишь, а если и встретишь, так ни за что не распознаешь, не различив между другими таборами. Они словно ветер, который нельзя поймать или заставить куда-то идти, ведь это он, ветер, сам находит тебя.

Но на одной из дальних станций Павлу Егоровичу показалась странной одна картина: подвыпивший гусар настойчиво требовал, чтобы какая-то молодая смуглолицая женщина погадала ему, толи на любовь, толи на смерть.

— Гадать тебе?! — презрительно фыркнула она. — Пусть тебе куры гадают! От меня дар ушёл из-за такого как ты! Сама смерть меня обманула, а уж любовь всякому соврёт, так что сам живи, бездельник! Ничего не скажу!

Павел Егорович впервые видел, чтобы цыганка, а именно за неё он принял эту смуглолицую девушку с обжигающим взглядом кошачьих глаз, отказалась кому-то погадать. «Должно быть, просто похожа», — решил он, отправляясь дальше. Только потом он ещё раз вспомнил рассказ о таборе. Была ли эта Кхаца? Уже никто не скажет точно. Табор исчез среди бесконечных дорог, а вместе с ним и она. Больше о нём никто ничего не слышал.

Почтовая карета проехала много миль по укатанной дороге, застывшей от первых морозов. За окном тянулись палисады и низенькие домики предместий, утопавших в садах, стоявших вдоль тракта плотной литой ажурной оградой. На верхушках некоторых яблонь всё ещё краснели не опавшие яблоки, ярко выделяясь на фоне посеребрённого снегом пейзажа. Но всю дорогу Павел Егорович не переставал думать о том, что мог бы что-то изменить в своей жизни. «Знать бы, что!» — твердил он про себя. Алексей Николаевич гудел рядом как шмель, жалуясь на усталость от проделанного пути, тряску и тысячи других пустяков.

— Остановите карету! — вдруг громко крикнул Павел Егорович, застучав в маленькое окошко кучеру.

— Помилуйте, Павел Егорович! Какого чёрта вы вздумали остановиться? — возмутился Алексей Николаевич неожиданным поступком своего компаньона.

— Остановите, мне нужно выйти! — потребовал Павел Егорович.

Едва кучер остановил лошадей, Павел Егорович поспешно выбрался из кареты.

— Отвезите потом мой багаж по адресу, что я вам дал! — крикнул он кучеру, а сам стремительно зашагал прямиком через поле к небольшой деревянной церквушке, за которой начинались вереницы уютных домиков, выкрашенных в яркие цвета и обсаженных деревьями.

— Куда вы? Павел Егорович, вернитесь! Куда вы? — кричал ему вслед раздосадованный Алексей Николаевич.

Он ещё минуту смотрел в открытую дверь кареты, как решительно и быстро уходил по снегу его кузен.

— Ну и ступайте себе! — выругался он, захлопнув дверцу кареты, и крикнул кучеру: — Поживей! Пошёл!

И лошади мягко и быстро унесли почтовый экипаж за поворот дороги.

Что делал Павел Егорович и где он был, так доподлинно и неизвестно. В середине весны ему домой пришло письмо с пожеланиями долгих лет жизни и приглашением сразу на три свадьбы! На это письмо он ответил почтительно, и в то же время восторженным принятием приглашения, а так же в подробностях описал самые яркие события из своей жизни, а в конце письма сделал приписку, что он и его невеста с удовольствием встретятся со своими самыми близкими родственниками.

Список героев и действующих лиц.

Благородные господа и дамы:

Михаил Эдуардович Уилсон — глава Уилсон Холла, 65 лет.

Клара Генриховна Уилсон — его супруга, около 62 лет.

Наталья Всеволодовна — воспитанница господина Уилсона, 19 лет.

Александр Иванович — внучатый племянник господина Уилсона, драгунский поручик, 23 года.

Павел Егорович — родственник господина Уилсона, 46 лет.

Алексей Николаевич — родственник господина Уилсона, кузен Павла Егоровича, 43 года.

Елизавета Прохоровна Симпли — родственница господина Уилсона, 39 лет.

Семён Платонович Симпли — супруг госпожи Симпли, 44 года.

Карл Феликсович — внучатый племянник госпожи Уилсон, родственник господина Уилсона, 24 года.

Виктор Юрьевич Черводольский — воспитанник госпожи Уилсон, 19 лет.

Анна Юрьевна Черводольская — его сестра, воспитанница госпожи Уилсон, 18 лет.

Иван Андреевич Коршунов — сосед господина Уилсона, 48 лет.

Юлия Святославовна Коршунова — жена господина Коршунова, 42 года.

Степан Богданович Серженич — генерал, 60 лет.

Евгения Петровна Серженич — его супруга, 58 лет.

Антон Сергеевич Миндальский — кузен господина генерала, 67 лет.

Никита Ильич Каингольц — нотариус, 35 лет.

Модест Сергеевич — врач, 41 год.

Филипп Германович Штоксен — капитан жандармов, 33 года.

Слуги:

Альфред — дворецкий, 56 лет.

Борис — мажордом, 38 лет.

Игорь — пропавший конюх.

Григорий, Харитон — конюхи, 30–35 лет.

Макар — егерь, 63 года.

Марта, Фрида, Гретта — горничные, от 25 до 34 лет.

Хильда — старая служанка, 76 лет.

Никанор — кучер генерала Серженича, 52 года.

Ингрид Марич — экономка Коршуновых, 75 лет.

Цыгане:

Тагар — цыганский барон, 49 лет.

Кхаца — его дочь, 20 лет.

Джанко — его сын, 11 лет.

Гожо — жених Кхацы, 25 лет.

Бабушка Славута — 68 лет.

Дед Василь — 73 года.

Мануш — цыган, 26 лет.

Прочие упомянутые лица:

Роза — жена Альфреда, 55 лет.

Священник.

Марина Ильинична — покойная жена господина Миндальского, 24 года.

Наверное, неправильно самому писать критические статьи на свой роман и самому проводить литературный анализ, обычно это делают очень умные и образованные люди. Не стану отнимать у них хлеб, если они, конечно, возьмутся судить то, что я написал выше. Но пару слов о моей книге я сказать обязан, хотя бы потому, что это моё любимое детище, и я не хочу отпускать его в жизнь без напутственного отцовского слова.

Я писал этот роман целых семь лет. Конечно, в первые годы работы над книгой, которая была просто толстой разлинованной мною клетчатой тетрадью в бардовой обложке, я не представлял, какими будут последние её слова. Да и первые строки я написал ещё в четырнадцать лет, просто как словесную зарисовку к образу, родившемуся в моей голове. Однажды осенью, когда мне было пятнадцать, была куплена вышеупомянутая тетрадь, и на свет начал появляться этот роман. Сначала он планировался как сентиментальный, потом детективный, военный, затем обрёл черты мистической истории и готического повествования… Наконец, он, как и сам замок Уилсон Холла, стал самобытным и оригинальным, вобрав в себя множество самых разных стилей. Я объединил всё, что мне нравилось в литературе, создавая для себя идеальную книгу. Она началась как ответ на школьную прозу старших классов, в которой подростковому сознанию предлагались разнообразные варианты человеческих трагедий, созданных величайшими художниками жизни и мастерами слова. Я мечтал об идеале, о том, чтобы зло можно было увидеть без лупы и добро не оставалось в дураках. Я мечтал о прекрасных героях, совершающих смелые поступки.