— Ничего не понимаю, неужели я и в самом деле схожу с ума? — словно в бреду проговорил он, касаясь рукой стены.
Идея и в самом деле была необдуманной и рисковой, но желание осуществить её оказалось сильнее всех доводов разума. Да, он непременно пойдёт к ней! Он поговорит с ней прямо сейчас! Он убедит Наталью стать его наречённой, чего бы это ему не стоило! Впрочем, пообещать он мог всё что угодно, но вот выполнить эти обещания стоило бы многих усилий и времени. А между тем, завещание будет прочитано не сегодня-завтра, и он навсегда может лишиться случая заговорить с ней. О, какая это мука желать чего-то больше всего на свете, видеть это, и не быть в силах получить желаемое. Но ведь можно же и всё потерять, особенно после сегодняшней неудачи, но куда там! Карл Феликсович был игрок по природе своей, он был азартен, и тут же пожелал отыграться, пустившись на рискованный шаг.
Уже через минуту он рыскал по замку как дикий зверь в поисках Натальи Всеволодовны, на ходу придумывая слова, которые скажет ей. Точно одержимый, верил он в силу своего красноречия, в то, что настала минута истины, и Наталья, тронутая его, хоть и провалившимся, обличительным выступлением, сочтёт его более достойным, чем этот несчастный поручик и согласится отдать ему свою руку. Так он обошёл несколько этажей, и вот в одной из зал застал Наталью Всеволодовну сидевшей с печальным видом у окна, выходившего на широкий двор, за которым расстилался луг, а за ним на горизонте темнела полоса бурого леса. Девушка вздрогнула, услышав шаги за спиной, и, обернувшись, увидела фигуру Карла Феликсовича, чьи волосы были взъерошены, а глаза горели странным огоньком.
— Боже, это вы! — чуть дыша проговорила девушка. — Вы напугали…
— Прошу, сударыня, не бойтесь! — прервал её молодой франт, подходя ближе. — Я здесь не чтобы оскорбить вас или причинить вам вред. Выслушайте меня с тем милосердием и пониманием, на которое только вы способны!
Наталья посмотрела на него удивлёнными глазами.
— Извольте, — покорно и робко произнесла она, ожидая услышать очередной упрёк.
— Наталья Всеволодовна! — чуть не кричал Карл Феликсович. — Натали! Вы сущий ангел! Вы посланник небес на нашу землю! Вы звезда среди звёзд! Я никогда не встречал и не встречу никого, кто был бы чище и благороднее вас! Жизнь подарила мне встречу с вами, но я несчастлив, ибо такой цветок, как вы, находится в руках другого!
— О чём вы? — испугано заговорила девушка, и краска выступила у неё на лице.
— Вы составите счастье всей моей жизни! Я подарю вам самый большой дом, который вы только можете себе представить! Вы будите носить самые дорогие алмазы на своей прелестной шее! Вам не придётся ходить по земле, ибо я подарю вам самых чудесных арабских лошадей, что только есть в природе! Вы не пожалеете ни дня о своём выборе, прошу, лишь скажите «да», и этого будет довольно!
— Но я вас не понимаю! Чего вы хотите от меня? — задыхаясь от волнения, лепетала Наталья Всеволодовна, глядя на наступавшего на неё Карла Феликсовича.
— Нет ничего проще, моя дорогая, моя милая Натали! Оставьте своего поручика и будьте со мной! Я дам вам все сокровища мира! Сама Клара Генриховна благословит наш союз! Только вы достойны чести и счастья быть со мной!
— Никогда! — раздался вдруг звонкий девичий голос.
Он прозвучал без тени страха, твёрдо и чётко, точно выстрел, отрезвив в момент Карла Феликсовича. Тот в недоумении поглядел на Наталью, личико её пылало, а в глазах зажёгся блеск благородного гнева. Она стояла перед ним, выпрямившись во весь рост, и прямо смотрела на него, всем своим видом желая показать свою смелость и решительность. Несгибаемая воля проснулась в этот момент в кроткой и боязливой девушке. Впервые в жизни она взглянула на другого человека не как слабое беззащитное создание, а как личность, готовая отстоять свои мечты и желания.
— Но Натали, со мной вас ждёт богатство и счастье! — продолжал он, однако уже менее уверенно. — Клара Генриховна не отдаст вас за этого… этого офицера! Подумайте, вы упускаете свою судьбу…
— Нет, — твёрдо повторила Наталья. — Моя судьба быть с тем, кто дорог моему сердцу, и этим человеком не можете быть вы.
Она отвернулась и сделала несколько шагов к выходу из залы.
— Подумайте хорошенько, — вспылив, выкрикнул молодой человек. — С ним нет будущего! Он лжёт вам и всем остальным! Он преступник!
— Это вы преступник! — воскликнула Натали, резко повернувшись к Карлу Феликсовичу, лицо её полыхало от гнева. — Вы желаете разлучить нас! Вы такой же подлый и низкий человек, как и прочие господа, что собрались в этом замке! Вы даже хуже их! Вы завидуете счастью другого и хотите его опорочить! Я никогда не буду вашей, как и чьей-либо, кроме того, кому отдала своё сердце!
— Этот ваш Александр… — начал Карл Феликсович, но девушка не дала ему закончить.
— Не смейте даже произносить имя этого человека! — воскликнула она. — Мой ответ — нет! Никогда!
И с этими словами она выбежала из зала.
Карл Феликсович остался один. С минуту он стоял в каком-то оцепенении, не в силах постигнуть того, что только что свершилось с ним, но тут замерший разум пронзила молния осознания совершённой им ошибки. Словно взрыв разрушает дамбу, заставляя мощные потоки броситься вниз по руслу с чудовищным рёвом и силой, так и этот проблеск сознания привёл все его чувства и мысли в страшное смятение. Земля ушла из под ног, и черноусый франт, с трудом добравшись до кресла, тяжело опустился в него, поражённый глубиной своего отчаяния и несчастья. Гнев и ужас душили его. Никогда у него не было столь бурного объяснения, никогда ни одна женщина, будь она низкого или высокого происхождения, не отказывала ему, и он, верящий в миф о своей неотразимости больше, чем кто-либо из его завистников, был поражён этим отказом, точно крушением мира. Он долго сидел в кресле, обхватив полыхающую от нервного возбуждения голову руками, сотни раз повторяя про себя каждое сказанное слово, каждый жест, каждую паузу, снова и снова чувствуя горечь поражения. Он поставил всё на карту и всё проиграл, всё было кончено в его глазах, и это снова и снова убивало его, отравляя горечью каждый его вздох. Если бы он был способен видеть ошибки, объективно оценивая свой поступок, он бы непременно понял, в чём его вина, но Карл Феликсович был человеком эгоистичным и самолюбивым. Чужие чувства были ему непонятны, чужая душа не волновала его, и оттого он в своих рассуждениях пришёл к выводу, что его жестоко обманули и обидели. Чувство того, что его предали в самых искренних его чаяниях, неподдельная злоба пробудили в нём жажду мести. Не в силах иначе избыть свою боль, он задумал расквитаться с тем, кто причинил её. Сознание тут же подсказало образ врага. К счастью, этот молодой человек не был настолько низок в душе, чтобы избрать в противники хрупкую девушку, но у него и не было достаточно благородства и великодушия принять любовь Натальи к своему сопернику, и так он избрал своим злейшим в свете врагом драгунского поручика, Александра Ивановича. Только смерть могла теперь дать сатисфакцию его поруганной гордости, только кровь могла смыть горькое пятно поражения с его самолюбия. Игрок всегда игрок, и нельзя ему остановиться, даже когда всё проиграно, потому и ставит он на кон свою жизнь. Теперь не существовало для него ни приличий, ни правил, ничего, что могло бы его удержать. Он медленно поднялся и пошёл по коридору твёрдой походкой человека одержимого идеей, в которую он фанатично верит.
Тем временем, Клара Генриховна спустилась в гостиную, привлечённая громкими разговорами обитателей её замка. Она сидела в высоком кресле, обитом дорогим бархатом, её лицо было бледным, пышные седые волосы, уложенные со всей педантичной тщательностью пожилой особы, обрамляли его чёткий контур, а тёмное платье владелицы Уилсон Холла придавало ей ещё более бледный и строгий вид. Сидевшая рядом с ней госпожа Симпли рассказывала ей в красках и подробностях, щедро пересыпанными собственными суждениями, историю с неудавшимся разоблачением Александра Ивановича. С каждым словом Елизаветы Прохоровны, которое её супруг подтверждал молчаливым киванием головой, Клара Генриховна становилась всё задумчивей, и лицо её приобретало сероватый оттенок. Ей стало ясно, что племянник, выражавший ей так недавно свою полную преданность и покорность, теперь проявил себя слишком самостоятельным. Даже не сам факт скандала, устроенного Карлом Феликсовичем, а то, что этот скандал не был одобрен ею, как покровительницей молодого франта, и она о нём не догадывалась, порождали во властолюбивом сознании пожилой дамы ужасное презрение и ненависть к племяннику. Этот предатель, как представлялось ей, задумал вести свою игру, жертвой которой могла стать и она, ведь не известно, какой оборот грозил принять этот скандал. Не понимая истинных причин, которые могли подвигнуть молодого человека на такое вопиющее проявление неуважения к ней, она была уверена, что Карл Феликсович, может быть, узнал что-то, что могло бы обратить ход дела покойного господина Уилсона в его пользу, иными словами, не рассчитывай молодой человек на солидную долю наследства, он не стал бы себя вести столь вызывающе, тем более во время её присутствия в замке.
