Интерлюдия

Штаб дивизии

— Селиванов, почему нет доклада о выдвижении противника? — негодовал комдив Неверовский, вглядываясь в бинокль.

— Товарищ полковник, я разведку отправил. Лосев лично занимается, — доложил его заместитель, который сейчас по факту был начальником штаба.

Правда, всё это было условно, ведь в штабе кроме них двоих было всего лишь ещё три человека. Командир артиллерийского полка, командир разведроты и комиссар.

Командир разведки, майор Лосев, сейчас отсутствовал. Он лично ушёл встречать возвращающихся с задания разведчиков. Тем было поставлено задание во что бы то ни стало добыть информацию и выяснить, почему в ожидаемое время наступление немцев не началось.

Командир артиллерийского полка занимался, непосредственно вместе со своими бойцами, обустройством новой позиции для трёх орудий, что у них имелись в наличии.

Пятым же человеком, включённым в состав штаба дивизии, в которой на текущий момент насчитывалось сто двадцать семь человек, был лейтенант ГБ Воронцов, но в данный момент он тоже отсутствовал. Пока наступление не началось, он ещё раз проводил допрос пленного немецкого офицера, которого ему совместно с красноармейцами удалось захватить при выходе из Троекуровска.

Вот и получалось, что на совещании штаба дивизии в самом штабе, кроме нового комдива и его зама, были только личный адъютант полковника и радист. Поэтому выслушать мнения других командиров, отвечающих за оборону города, они пока не могли, а ведь ситуация была крайне опасная. Ожидаемое вчера наступление немцев, к удивлению всех, не состоялось. Противник остановился в Троекуровске и за сегодняшний день не продвинулся ни на метр. Грохочущая канонада на правом фланге у города Прокофьево и на левом фланге у города Листового говорила о том, что немцы идут в атаку. Об этом сообщали и редкие донесения, что удалось поймать по радиосвязи — связь немцы глушили, но всё же кое-что из полученной информации выяснить удалось. Вчера немцы, готовясь к штурму, непрерывно наносили артиллерийские удары по этим городам. Они не прекращались даже ночью, а вот на их участке была полная тишина. Да ещё и туман, как назло, спустился, поэтому противоположный берег не был виден.

На самом деле, где-то в душе, каждый из них был рад тому, что немцы не пошли в атаку. Ведь все прекрасно понимали, что в противном случае они давно были бы мертвы, уж больно неравны были силы и средства. У немцев было не только гигантское преимущество в живой силе, но и самолёты, и танки, и бронетранспортёры. У обороняющейся же стороны — всего три пушки, две из которых были всего лишь сорокопятками, семь пулемётов и простое стрелковое оружие. Мало того, это вооружение было практически некому держать в руках и наводить на цель.

Кроме этого, ещё был эшелон, состоящий из четырёх вагонов, в которых везли снаряды, мины и кое-какое оружие. Вагоны, стоящие рядом со зданием новского депо, по чистой случайности ещё не были разбомблены и не пострадали при редких обстрелах, хотя представляли собой прекрасную мишень. Страшно было даже подумать, какой мощности был бы взрыв, если бы в них попал вражеский снаряд, и взрывоопасный груз начал бы детонировать. И даже отвести их куда-то в тупик было банально нечем из-за отсутствия паровоза. Не было и людей для того, чтобы, разгрузив их, перенести оружие и боеприпасы в более безопасное место. К тому же, часть оружия, что было в вагонах, бойцам, что держали оборону, было абсолютно без надобности. Снаряды для крупнокалиберных пушек и мины для миномётов, коими были забиты два вагона, как известно, без стволов не стреляют, а подходящих стволов попросту не было. Поэтому комдив и его подчинённый прекрасно знали, что противопоставить мощи атакующей их армады им попросту нечего.

Но, тем не менее, то, что гитлеровцы не поступили так, как от них ожидали ещё вчера и не ринулись в атаку, сминая всё на своём пути, создавало в рядах командования дивизией очень нервозную атмосферу.

Комдив подошёл к карте, ещё раз прикинул километраж от Троекуровска до реки Багрянка, а затем от реки до позиций, что занимала первая рота, и в который уже раз произнёс:

— Самый короткий путь здесь. От городка до городка всего два с половиной километра. Так какого чёрта они не выступают⁈ — и, вновь посмотрев на подполковника, зарычал: — Где разведданные⁈

— С минуты на минуту будут, — ответил подполковник Селиванов.

— С минуты на минуту, — передразнил его полковник. — Ты же понимаешь, что наступление немцев началось. Ты же сам слышишь канонаду. Листовое слева и Прокофьево справа, немцы уже атакуют. А значит, они действуют ровно так, как говорили наши разведданные и как подтвердил пленный офицер. Ещё ночью передовые части дивизии, которая должна была атаковать нас, стояли в Троекуровске. Так почему они не идут в бой?

— Не могу знать.

— И это очень плохо! Более двух тысяч вражеских солдат почему-то решили не нападать на нас, а мы ничего не знаем! Может быть, они совершили манёвр? Например, оставили в Троекуровске лишь передовые заслоны, а сами все силы бросили на соседей?

— Пётр Павлович, наши разведчики вчера весь день и до поздней ночи наблюдали за движением немецких войск. Из Троекуровска никакие части, в том числе и бронетехника, не выходили. Наоборот, автомобили и бронетранспортёры прибывали в Троекуровск все сутки. Они просто не могли бы за ночь вывести все войска. Мы бы это обязательно заметили.

— Тогда где они?

В дверь постучали. Оказалось, что вернулся командир разведроты.

— Товарищи командиры, противник всё ещё в Троекурово! — с порога доложил он.

— Лосев, это точно? — спросил его Неверовский.

— Точно, я сам видел. Из-за тумана с нашего берега было невозможно обнаружить противника. Поэтому мы с ребятами переплыли реку, проползли через поле и, когда отползли от реки метров на пятьсот, тумана меньше стало и в лёгкой дымке мы сумели обнаружить противника. После чего стали устанавливать наблюдение. На нашем направлении немцы нашли как минимум три брода. Их инженерные подразделения сделали обозначения и стоят у реки, ждут технику. Но техника стоит в Троекурово двумя колоннами и в ожидании приказа пока никуда не движется.

— Две колонны? Сколько танков и бронетранспортёров насчитали? — уточнил Селиванов.

— Много. Туман ещё не совсем рассеялся, мешает увидеть, но минимум сорок единиц тяжёлой техники. Все стоят и чего-то ждут.

— А пехота?

— Практически не видно.

— Гм, — задумался комдив Неверовский, — чего ж они ждут-то?

— Может, опасаются наступать в лоб и ждут пока в их интересах отработает авиация? — предположил Селиванов.

— Гм, только авиации нам не хватало. Их и так в двадцать раз больше. За секунду нас сомнут.

— Но они-то, возможно, этого не знают, — вздохнул командир разведроты. — Они думают, у нас тут дивизия окопалась. Вот и ждут…

Комдив подошёл к двери, ведущей в соседнюю комнату, и крикнул связисту:

— Дай связь с соседом слева.

Через минуту связь была налажена, и командир дивизии узнал от подполковника Горохова, что идёт страшный бой и что он своими двумя полками противостоит превосходящим силам противника.

«Их тут не меньше дивизии», — под слышимые взрывы бомб и снарядов в трубку прокричал подполковник и на этом связь с ним прервалась.

Точно такая же ситуация складывалась у полковника Зинченко, который оборонял Прокофьево. У того было в подчинении три полка и две роты и, по его словам, сдерживать немцев ему удавалось с трудом, тем более, что их позиции постоянно штурмовала авиация.

Комдив повесил трубку, прислушался и, услышав, что за окном стоит полная тишина, ни к кому конкретно не обращаясь, негромко прошептал:

— Кто мне скажет, какого чёрта тут происходит⁈

Конец интерлюдии

Забабашкин