Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Гюльназ посмотрела на него с сочувствием.

— Мистер Сандрингем, вам, похоже, крепко досталось. Вы повредили ногу?

Колин залился краской, а Первин поспешила продолжить представления:

— Мистер Сандрингем, позвольте представить вам мою невестку, миссис Гюльназ Растом Мистри.

Колин дошагал до Гюльназ, протянул ей руку:

— Речь идет о старой ране, и она меня почти не беспокоит. Миссис Мистри, для Первин чрезвычайно важно, что вы остались здесь, с ней рядом, а не вернулись в Бомбей, как все остальные.

— Я работаю в больнице как волонтер, — гордо сообщила Гюльназ. — Вот и подумала, что вам могут понадобиться костыли. Ладно, неважно. Я вам очень признательна за то, что вы проявили такую самоотверженность, спасая Первин.

— Пожалуй, сильнее всех пострадала маленькая княжна, — сказал Колин, усаживаясь на стул напротив Первин. — У нее обожжены ладони, на них приходится менять повязки. Они кричит — хоть уши затыкай, но зато с таким лечением к рукам вернется подвижность, останется лишь несколько шрамов.

— Рада слышать столь благоприятный прогноз. — Первин посмотрела на Колина, который явно пришел не только за тем, чтобы обсудить здоровье княжны Падмабаи. — Гюльназ, милочка, нам с мистером Сандрингемом нужно обсудить некоторые конфиденциальные вещи. Позволишь?

Гюльназ прикусила губу.

— Я обещала маме, что буду все время тебе помогать…

— Вот мне сейчас и нужна твоя помощь, — отрезала Первин. — Не могла бы ты сходить на третий этаж и спросить у махарани, не согласится ли она сегодня поужинать с нами?

Гюльназ глянула на нее скептически:

— Ты думаешь, раджмату устроит еда в номере?

После смерти вдовствующей княгини титул этот перешел к Мирабаи — но Первин тут же подумала про старуху. Передернулась и сказала:

— Ну, во дворце у них постоянно была еда в номере.

— И отнесите заодно вот это, пожалуйста. — Колин протянул Гюльназ небольшой бумажный сверток. — Еще несколько книг для детей. Я сам собирался им отдать, но они наверняка больше обрадуются, если в гости придет дама.

— Да, с удовольствием их для вас отнесу, — согласилась Гюльназ.

Первин чувствовала, что невестке ее очень льстит возможность познакомиться с княгиней и ее детьми — они заняли весь третий этаж отеля. При этом ей явно не хотелось оставлять Первин наедине с Колином. Гюльназ вышла под шорох накрахмаленного шелка, оставив дверь в коридор открытой настежь.

Колин уселся на бамбуковый стул рядом с креслом Первин.

— Ваша невестка трепетно о вас заботится. Она вас старше?

— Нет. Мы с ней одноклассницы. — Первин лукаво ухмыльнулась: — Она страшно хотела, чтобы я получила эту работу, — думала, что во дворце я обрету какие-никакие манеры. А теперь не я, а она постоянно общается с махарани Мирабаи.

— Нехорошо, что вам приходится столько работать, вы еще не оправились от ожога и вывиха, — заметил Колин, глядя на бумаги.

— Это все мелочи. И они не помешали мне отредактировать показания Ванданы.

Вандана Мехта прислала Первин в больницу цветы и открытку с пожеланием всего наилучшего. Когда Первин заселилась в отель, туда же въехала и Вандана. Простенький номер, который забронировали Первин как государственной служащей, быстро превратился в роскошный люкс с видом на ипподром Пуны.

— Пока будете отдыхать, увидите много интересного, — заметила Вандана.

А потом, за закрытыми дверями, Вандана перешла к делу. Вдумчиво глядя на Первин, она сказала:

— Вы, видимо, очень плохо обо мне думаете. Но мне действительно было совсем худо. Адитья отравил меня за то, что я не согласилась в открытую объявить его наследником махараджи.

— Вы выпили чаю? — догадалась Первин.

Вандана покачала головой.

— Нет. Мы курили сигареты. Мне кажется, он что-то туда подсунул. Сигарета была в мундштуке, поэтому я ничего не заметила.

— То есть, уезжая из башни, вы уже плохо себя чувствовали?

— Да, и если бы лошадь моя не знала дороги, я бы просто не добралась до дому. А потом вы отправили дурвана за доктором Эндрюсом — это меня и спасло. Я понятия не имела, чем именно меня отравили, но если бы доктор не стал давать мне уголь, я бы не выжила.

— Слуги не спешили звать врача, потому что боялись, что у вас холера и про это прослышат. — Первин протянула к Вандане руки. — Я так рада, что вы выжили — и что вы не причастны к козням Адитьи. Хотя, конечно, было бы лучше, если бы вы подробнее рассказали мне все это еще до отъезда во дворец.

— Я вас еще очень плохо знала. — Вандана сдержанно посмотрела на Первин. — Не понимала, можно ли вам доверять. Мать моя была танцовщицей, отец — мелким придворным, который так и не признал ни ее, ни меня. А законная его дочь — Арчена, одна из фрейлин из Сатапурского дворца.

— С Арченой я знакома. Не слишком приятная дама. — Первин представила себе, как вельможа едет на празднество во дворец, выбирает себе танцовщицу для частных увеселений, развлекается и думать не думает про возможный плод этой связи. Возможно, холодность Арчены к Первин как раз тем и объяснялась, что она страшилась расследования, которое могло расшатать дворцовую иерархию. Тем не менее оставался вопрос про лунный камень.

— А вы действительно украли этот кулон, как утверждала махарани Путлабаи?

Вандана глубоко вздохнула.

— Когда мне приказали покинуть дворец, я взяла его из ванной раджматы в зенане.

— А что случилось с махараджей Моханом Рао?

Вандана опустила глаза, на лице мелькнуло выражение боли.

— Мне было всего четырнадцать. Я ни о чем не просила — он сам меня домогался, и даже мать мне сказала, что я должна подчиниться. Все твердили: мне оказана особая честь. Я боялась, но знала при этом, что отказать не смогу.

Первин кивнула. Она прекрасно знала, насколько беспомощна молодая женщина перед лицом единодушия всех окружающих.

— Я забеременела, мать моя придумала, что мне, мол, нужно ухаживать за бабушкой, которая уехала в родовую деревню. Она опасалась за мою жизнь — Путлабаи не хотела, чтобы муж ее узнал про ребенка. В деревне я родила очаровательного мальчика с глазами того же цвета, что и у всех махараджей Сатапура. — Взгляд Ванданы устремился за спину Первин, в окно, на ипподром Пуны. — Его отдали на воспитание в семью, которая принадлежала к касте придворных шутов. У них не было собственного сына, а они очень хотели продолжить семейную традицию. Даже оставили ему имя, которое я ему дала: Адитья. Я назвала его Повелителем Солнца, потому что хотела, чтобы ему было чем гордиться, даже если он вырастет клоуном или лицедеем.

— А как так вышло, что вы вернулись во дворец?

— К моему удивлению, оказалось, что махараджа желает меня видеть, он отправил вестника на розыски. В деревне мы жили голодно и скудно, все уговаривали меня вернуться. — Она грустно взглянула на Первин и добавила: — Путлабаи меня ненавидела, мне постоянно приходилось следить, не подсыпали ли мне в пищу яда, я очень похудела. Видимо, именно поэтому я больше не беременела. Ну, и возраст давал о себе знать. К моим семнадцати годам он пресытился моим телом. А в душе я всегда мечтала о том, чтобы Адитья подрос и приехал во дворец в качестве ученика шута.

— То есть в 1905-м вы покинули дворец снова? — догадалась Первин.

— Совершенно верно. С возрастом я стала все больше упражняться в танце, меня сделали старшей танцовщицей. Во дворец приезжало множество интересных посетителей из других стран. Я выучила несколько фраз по-английски, даже некоторые французские и немецкие слова. А потом на меня положил глаз сын махараджи. Он еще ребенком видел, как я танцую, и, видимо, влюбился. Я очень тяжело переживала свое одиночество, да и уж больно хотелось хоть чем-то насолить его матери. Он дарил мне драгоценности, сари и прочие роскошные вещи. Я поняла, каково это — быть женой богатого человека, который тебя любит.

— И вы снова забеременели?

Она кивнула.

— Через три месяца фигура моя изменилась, поползли сплетни. Я слышала: его родители требуют моего изгнания. В тот день, когда меня выдворили за ворота, я пробежала по всей зенане, сложила свои наряды для выступлений и драгоценности — рассчитывала их потом продать. Забрала и кулон с лунным камнем, который махарани случайно забыла в ванной. Думала, что продам его и на это проживу.

74
{"b":"886959","o":1}