Выходя в дверь вместе с остальными, Первин бросила последний взгляд на простертую фигуру княгини. Неприятно было уходить вот так, не добившись освобождения Читры из дворцовой тюрьмы, не составив полного представления о Вандане.

Покинув комнату махарани, фрейлины начали расходиться, громко обсуждая, что нынче подадут на ужин и кто из горничных их нынче причешет. Первин обратилась к Свагате:

— Долго ли она обычно спит?

— Очень недолго. Можем здесь подождать, когда она проснется, — сказала Свагата.

— Тогда и я подожду. — Арчена бросила на них суровый взгляд, будто опасаясь, что они снова войдут в спальню.

Первин это не устраивало. Она хотела задать Свагате несколько вопросов про Девани, но присутствие Арчены ее сковывало. Да и в любом случае задерживаться не стоило. Лучше всего снова вскочить в седло и вместе с Рамой — прямиком в охотничий домик. С другой стороны, если к моменту прибытия Колина ее здесь не будет, он разволнуется.

Первин достала блокнот, который захватила из своей комнаты. Прислонилась к мраморной колонне, открыла чистую страницу, проставила на ней дату.

— Что вы там пишете, еще одно частное письмо? — язвительно поинтересовалась Арчена.

Первин бросила на нее неприязненный взгляд.

— Нет, веду записи. Для себя.

Арчена покачала головой и вновь встала у самой двери в комнату махарани. Первин решила не обращать на фрейлину внимания — ей многое нужно было записать. Во-первых, то, что она узнала от Падмабаи про намерение Дживы Рао добраться до дворца дяди, второе — признание вдовствующей махарани, что она пыталась извести служанку, которая, по ее представлениям, была беременна от члена княжеской семьи. Собственных мыслей касательно Ванданы она решила не упоминать, поскольку они требовали проверки. Не было у нее пока и прямых доказательств того, что гибель Пратапа Рао стала результатом нечистой игры.

Первин углубилась в работу, и тут Свагата дотронулась до ее плеча. Лицо старшей горничной было перекошено от тревоги.

— Арчена, кажется, слышала, что княгиню рвет. Она вошла в комнату.

Первин взглянула на открытую дверь спальни в конце коридора; через миг оттуда долетел исступленный

крик.

— Ах, моя повелительница! Моя повелительница! Как же так! — причитала Арчена.

По всему коридору заскрипели двери, за которыми отдыхали фрейлины. Спальню вдовствующей махарани заполнили женщины.

Первин и Свагата тоже протолкнулись внутрь. Княгиня лежала на боку, возле лица — лужица рвоты. Лицо, и раньше красное, теперь побагровело.

— Раджмата, раджмата, — беспомощно повторяла Арчена. Потом она перевела глаза на Первин: — Раджмате совсем плохо!

Фрейлины теснились все ближе, чтобы посмотреть на махарани. Над их встревоженным бормотанием взмыл голос Свагаты:

— Возможно, это яд. Чоти-рани много раз говорила, что во дворце отравитель!

Первин охватила паника.

— Кто-нибудь, сбегайте за врачом!

— Лекарства у нас дает только жрец. Но он ушел в одну из деревень! — Бледное лицо Арчены сделалось совсем бескровным.

— Мемсагиб, вы говорили, с вами кто-то приехал? — припомнила Свагата.

Первин почти забыла про Раму и сейчас почувствовала колоссальное облегчение.

— Да! Может кто-нибудь за ним сбегать?

Женщины переглядывались, но никто не трогался с места.

— Вы не хотите ей помочь — лучше, если она умрет? — раздраженно выкрикнула Первин.

Арчена неловко произнесла:

— Это зенана. Женский мир. Даже в такой ситуации не дело приводить сюда мужчину без дозволения махарани. Своего жреца мы знаем. А этого человека — нет.

— Да он брамин и владеет аюрведой! Идем со мной, Свагата! — распорядилась Первин и вместе с горничной побежала вниз по крутой лестнице, едва не вывихнув лодыжку на повороте. Первин притормозила — еще не хватало покалечиться. Они миновали золотую дверь-джали, зашагали по бесконечным залам. Первин на ходу гадала, от чего ухудшилось состояние махарани: от естественных причин или от чего-то другого.

К воротам Первин добралась вспотевшая и запыхавшаяся. В первый момент она не увидела Раму. Потом подметила, что лошади помахивают хвостами: оказалось, он стоит между ними и гладит обеих.

— Рама, вы мне нужны! — позвала Первин.

Он с озадаченным видом шагнул ей навстречу.

— Вдовствующей махарани стало плохо. Вы должны ей помочь.

Лоб Рамы избороздили морщины.

— Как именно плохо? Возможно, у меня есть с собой какие-то травы — или можно что-то собрать.

— Я не знаю. Все произошло внезапно. Она отослала всех из комнаты, сказав, что устала. Потом ее вырвало, она побледнела. На голос и прикосновения не реагирует, пульс слабый. — Для наглядности Первин дотронулась до внутренней стороны собственного запястья, где стремительно пульсировала жилка.

Рама запустил руку в переметную сумку своей лошади, достал два пузырька и сказал:

— У меня есть мазь, с помощью которой можно вывести человека из забытья. Но кроме нее я в дорогу беру только снадобья от укусов змей, животных и насекомых.

Первин кивнула.

— Я все понимаю. Идемте скорее!

Рама покачал головой, глядя на запыленные сандалии.

— Как можно? Заходить в княжескую комнату в таком виде…

— За одежду и обувь не переживайте. Идемте, прошу вас! — От досады на глазах у Первин выступили слезы. Заставить Раму поступиться обычаем не получится — можно действовать лишь искренностью. — Вы спасли Колину жизнь. У вас дар от бога — и он явно хотел бы, чтобы вы ему послужили и спасли махарани!

Рама расстегнул несколько крючков на своей грубой холщовой рубахе — под ней обнаружилась священная нить, спускавшаяся от плеча к талии. Дворцовые слуги сразу поймут, что этот скромный на вид человек принадлежит к жреческой касте. Он заговорил — и в голосе звучали обычное спокойствие и сила:

— Первым делом я должен тщательно вымыться.

Горничные проводили его в ванную комнату в старом дворце, Первин же нетерпеливо дожидалась снаружи. Рама, явно смущенный такой роскошью, скрылся за дверью, изукрашенной узорами из золотых листьев. Первин поняла, что он никогда еще не бывал в настоящем дворце, и сама немало смутилась.

Наконец Рама вышел обратно: кожа влажная и отмытая до блеска. Он почистил одежду от пыли, смыл всю грязь с ног и шел босиком. Пока они торопливо шагали к комнате махарани, Первин вкратце пересказала, что с ней произошло.

— Надеюсь, я не расстроила ее своими словами. Но, помимо прочего, она при мне пила чай, а потом ее вырвало. Возможно, в чае было что-то…

— Я ее осмотрю, а потом снова поговорим.

Они вошли в коридор верхнего этажа зенаны, и тут Первин увидела, что княжна Падмабаи стоит — растерянно и совсем одна — у входа в бабушкину комнату. Заметив Первин, девочка бросилась ей навстречу.

— Что случилось? Раджмата заболела? Фрейлины меня внутрь не пускают!

— Мы пока не до конца поняли, что случилось. Раджкумари, я попрошу вас немного подождать, — стала уговаривать девочку Первин.

— Я княжна. Вы обязаны меня слушаться. Я хочу войти! — Она топнула ножкой, так же как топнул бы и ее брат.

Рама отвесил глубокий поклон и поднес ко лбу ладони с сомкнутыми пальцами. Произнес негромко:

— Поскольку вы — раджкумари, никто не сможет лучше вас помолиться за раджмату. Вы знаете, какое у нее любимое божество?

— Шива-разрушитель, — без запинки ответила Падмабаи. — И я знаю много молитв к Шиве-джи, меня раджмата научила. Она мне разрешала молиться и делать прасад в святилище у нее в гостиной.

Первин была очень признательна Раме за то, что он отвлек девочку.

— Тогда идите, пожалуйста, и помолитесь в святилище. Мы скоро к вам присоединимся.

Когда девочка ушла в гостиную, Первин поспешила в спальню, где лежала махарани, окруженная своими фрейлинами; они тихонько бормотали.

— Она не дышит! — завидев Первин и Раму, простонала Арчена.

— Подпустите его, — распорядилась Первин, вводя Раму в комнату прежде, чем ему успеют отказать.