- Интересно, - протянул Ван Фань, ничуть не обидевшийся на нахальство своего старшего - он уже порядком привык к манере общения Цзи. - Глянь-ка вон туда, Джи - там торчит меч из Страны Восходящего Солнца. Или у них все-таки сабли?

Беседа двоих юношей перешла на обсуждение необычных клинков, щедро усеивающих Кладбище Мечей. Сяо-Фань и Цзин Цзи переходили от одного меча к другому, обсуждая их форму, удобство в бою, и, если меч был узнан Цзи, историю. Их неспешная прогулка внезапно прекратилась, когда Ван Фань, увлеченно спорящий со своим старшим о преимуществах и недостатках тяжёлых мечей, умолк и замер, как вкопанный.

- Посмотри-ка вон на ту потрепанную железяку, Джи, - очень тихо произнёс он. Цзин Цзи недоуменно осмотрел указанное оружие.

- Очень старый меч, но хороший, - пожал плечами он. - Если клинок так часто перетачивали, вместо того, чтобы сменить - он явно был очень хорош. И чего это ты шепчешь?

- Я шепчу, во-первых, потому, что Кладбище Мечей охраняется, - Сяо-Фань кивнул на скучающего поодаль младшего Дома Оружейников. - А во-вторых, я не хочу, чтобы мой интерес к этому мечу был замечен. Посмотри внимательно: рукоять толстая и длинная, но легкая - будь она тяжелее, клинок бы клонился к земле под её весом. А значит, она пустая внутри. Как ты думаешь, почему?

- Тайник, - тоже понизил голос Цзи. На живость мысли второй ученик Уся-цзы никогда не жаловался, хоть зачастую и предпочитал дело размышлению. - Что, по-твоему, в нем лежит, Сяо-Фань?

- Что-то лёгкое, - ещё тише ответил юноша, - но достаточно крупное. И очень ценное для мечника, иначе он не стал бы возиться с тайником в рукояти. Сам догадаешься, или ещё подсказать?

- Свиток подходит по форме, - азартно прошептал Цзин Цзи, - но что в нем - неизвестно. Может статься, там какие-нибудь глупые стихи, картина, или ещё какой подобный мусор.

- Ты же понимаешь, Джи, что мы обязаны проверить этот тайник? - спросил Сяо-Фань. - Пусть там и может оказаться упомянутый тобой мусор, но если нет… - юноши переглянулись, блестя одинаковым азартом в глазах. Они быстро пришли к одинаковому выводу - в рукояти меча неизвестный фехтовальщик вполне мог прятать от чужих глаз описание могущественного боевого искусства.

- Если там что-то ценное, Жэнь Хаожань ни за что нам его не отдаст, - с долей разочарования в голосе прошептал Цзи.

- А мы ему не скажем, - подмигнул собрату Ван Фань. - И вообще, можно сказать, что за свой лян золота с небольшим, я купил у него не только часть твоей новой сабли, но и один рассыпающийся от старости меч.

- Спасибо тебе за твою помощь, Сяо-Фань, - неловко поблагодарил Цзин Цзи. - Я отдарюсь, вот увидишь.

- Пустое, брат, - с улыбкой хлопнул его по плечу юноша. - Давай ты лучше отвлечешь того бдительного стража, а я вскрою наш тайник.

- Ты уверен, что разберёшься с ним быстро? - недоверчиво поглядел на собрата Цзи. - Может, позовем твою подружку? Она, вроде бы, мастер подобных дел.

- Я открою эту шкатулку за пару мгновений, - залихватски ответил Сяо-Фань. - Я изучал шаолиньскую Золотую Рубашку, помнишь? Лучшую в мире технику усиления. Я из этого меча статуэтку Будды вылепить могу, со всеми его складками кашаи[3] и мочками ушей. Ласточку мы тревожить не будем - если она вдруг попадется, Жэнь Хаожань бросит её в тюрьму. Мы же с тобой отделаемся выговором от учителя.

- Ладно, тогда я пошёл, - напряженно кивнул Цзин Цзи. Шагнув уже было прочь, он повернулся к Ван Фаню, и тихо бросил, с тенью беспокойства на лице:

- Не вздумай попасться, Сяо-Фань, слышишь?

- Постарайся встать между ним и мной, но не усердствуй слишком - нам не нужно, чтобы этот хранитель мечей что-то заподозрил, - спокойно ответил Ван Фань. Часть его уверенности передалась рыжеволосому юноше, и тот, кивнув уже спокойнее, заспешил к ученику Дома Оружейников, скучающему на своём посту.

Через несколько нервных минут, два удачливых вора, укрывшись в укромном закутке, изучали свою добычу. Ван Фань осторожно развернул высохший и потемневший от времени пергаментный свиток.

- Фехтовальное искусство Девяти Мечей Одиночества, - прочитал он, и вопросительно воззрился на своего соучастника. - Ты слышал об этом стиле, Джи?

- Мы с тобой нашли драгоценность в мусоре, Сяо-Фань, - Цзин Цзи источал восторг даже больший, чем от подарка Жэнь Хаожаня. - Практиков этого стиля всегда было мало, но каждый из них обрел великую славу на реках и озерах, - юноша сглотнул, и судорожно выдохнул, раздувая ноздри, словно унюхавшая дичь гончая. - Девять Мечей Одиночества - легендарный стиль. Непобедимый, - последнее слово он произнёс с радостным удивлением, словно не веря своему счастью.

- Раз так, надо его выучить поскорее, - довольно улыбнулся Ван Фань, и, свернув свиток, протянул его собрату по учёбе. - Подержи его у себя пока что. Никому не показывай - не хочу выдумывать ложь о том, откуда он у нас.

- Конечно, Сяо-Фань, - Цзи бережно принял пергамент, и упрятал его в наплечную суму.

***

Выступив из ворот Дома Оружейников, друзья направили своих лошадей на север, в сторону горы Цинчэн. Путь, занявший несколько дней, не был богат событиями. На немногочисленных привалах, Сяо-Фань погружался в тренировки, при свете дня практикуясь в Мече Великого Предела вместе с Цзин Цзи. Вечерами, отделившись от товарищей, второй и третий ученики Уся-цзы пытались освоить стиль Девяти Мечей Одиночества. Легендарное фехтовальное искусство давалось им с трудом - обучение по книге, без помощи учителя, создавало много трудностей. К счастью, талант Цзи и пытливый ум Сяо-Фаня, объединив усилия, успешно эти трудности преодолевали, пусть и небыстро.

Пройдя многие ли лесных тропинок и торговых трактов, перебравшись через несколько быстрых рек, где вброд, где - на бамбуковых плотах, а где - на паромах, и поплутав по бездорожью предгорий, друзья, наконец, начали восхождение на склоны горы, известной, как колыбель даосского учения.

Вьющиеся меж высоких сосен горные тропки, что вели к храмам и жилым домам секты Цинчэн, поразили Сяо-Фаня изобилием облагородившего этот долгий путь даосского влияния. Статуи драконов, львов, и цилиней, стерегущие извивы дороги, зубасто улыбались проходящим мимо, павлины расправляли каменные хвосты, а изящные олени выглядели готовыми сорваться со своих постаментов. В поверхность скал были врезаны маленькие кумирни, на других же естественных каменных стенах красовались подробные барельефы, расписанные яркими красками. Сяо-Фань задержался у врат, чья крыша опиралась на две живые сосны, дивясь естественному, слитому с искусственным. Ши Янь, придержав юношу за локоть, обратила его внимание на небольшой алтарь Гуаньинь, устроившийся на кочке-островке посреди горной речушки. Гу Юэсюань указал друзьям на огромную деревянную статую Небесного Учителя Чжан Даолина, родоначальника даосизма; статуя широко улыбалась, и вытягивала вперед руки в благословляющем жесте. Даже Цзин Цзи, последние дни пребывавший в на редкость благодушном настроении, отличился: сойдя с тропинки, он вернулся через некоторое время с букетиком диких цветов в руках, и вручил его Вэй Цзылин, буркнув под нос нечто невнятное. Та молча приняла букет, глядя на Цзи с величайшим изумлением, словно он одарил ее не цветами, а золотой пилюлей бессмертия, не меньше. Пораженная этим немудреным знаком внимания, девушка молчала до самых ворот секты Цинчэн.

Обойдя даосские храмы, нарядные и красочные, друзья проследовали еще выше - на самую вершину горы, где жили ученики и старейшины секты. Тот неуловимый ореол нереальности, что был заметен на Удане, и заставлял окружение казаться неким небесным дворцом, или обиталищем божества, проявлял себя еще ярче на горе Цинчэн. Туман окутывал горный пик, воздух, полнящийся хвойными ароматами, был ощутимо вкусен и свеж, а равнины внизу, полускрытые облаками, казались чем-то невыразимо далеким. Ученики секты, занимающиеся повседневными делами, двигались со спокойным достоинством, их жилища - небольшие деревянные дома, - соседствовали с высокими деревьями и скальными выступами, а те из младших, что упражнялись в боевых искусствах, зачастую делали это на редкость необычным образом. Один юноша выполнял фехтовальные приемы, стоя стволе дерева, вытянувшегося над глубокой пропастью. Другой, сидя перед небольшой каменной кумирней, медитировал одновременно с молитвой. Третий пристально смотрел на растущий в центре внутреннего двора кряжистый дуб, не двигаясь с места, и удерживая руку на черене меча. Вот недвижный юноша резко сорвался с места, используя технику шагов столь мастерски, что на мгновение исчез из виду, и возник уже с другой стороны дуба, вкладывая меч в ножны. На коре дерева белела свежая зарубка, длинная и глубокая.