- Есть ли у тебя вопросы ко мне, младший? - с прежним спокойствием, сквозь которое прорывалось тщательно сдерживаемое изумление, спросил старый монах.

- Никаких, мудрец, - Ван Фань встретил пытливый взгляд настоятеля с абсолютной безмятежностью.

- Тогда, может быть, у тебя имеются ко мне просьбы? - продолжил Уинь, и на его лицо помалу выползала довольная улыбка.

- Нет, - все так же умиротворенно ответил юноша.

- Ты понял, Сяо-Фань, - впервые за долгие часы, старец назвал юношу по имени. Он улыбался, широко и добродушно, совсем не похожий сейчас на то воплощение безразличия, каким был ранее.

- Смирение - одна из буддистских добродетелей, - продолжил он. - Воздержание, кротость, миролюбие - все это разные имена смирения. Для нас, как практиков мистических искусств, очень важна ещё одна его грань - усмирение наших духовных течений. Подойди, - настоятель взял из стойки длинный боевой шест, и когда Сяо-Фань приблизился, молниеносным движением развернулся и ударил, точно и сильно. Юноша с прежней безмятежностью осмотрел оконечность шеста, замершую, так и не достигнув его солнечного сплетения.

- Вы сдержали удар, мудрец? - отстраненно поинтересовался он.

- Нет, - снова улыбнулся Уинь, и ударил с не меньшими скоростью и силой, с размаху опуская шест на плечо Ван Фаня. На этот раз, юноша ощутил слабый толчок, и заметил, как оружие монаха согнулось на мгновение под силой удара.

- То, что ты осознал сейчас - основа боевых искусств Шаолиня, - заговорил монах, убирая шест в стойку. - В их фундаменте лежит усмирение токов энергий, и управление, как ими, так и состоянием сознания. Ты уже частично освоил метод шаолиньской Железной Рубашки, и с моей небольшой помощью, освоишь его полностью. Также, я преподам тебе его более совершенную ступень, метод Золотой Рубашки - меньшее было бы оскорбительным для твоего таланта. Пойдём, нам понадобится уединенное место, - он двинулся на задний двор монастыря, и Сяо-Фань последовал за ним.

- То, что ты так быстро и легко сумел отрешиться от мирского и наносного - твоя заслуга по большести, но не полностью, - говорил Уинь на ходу. - Ветер и воды этого места сплелись в первозданной гармонии, и всякий, кто пожелает успокоить свой дух и очистить разум в стенах Шаолиня, обретет желаемое быстрее и легче с их помощью. Странствуя по рекам и озерам, тебе, несомненно, будет труднее успокаивать мысли в беде и в бою - дух человеческий беспокоен, и никто не может ощущать нужное подолгу и по желанию. Чтобы облегчить приведение мыслей в порядок, мы убеждаем свой разум с помощью особых слов - мантр. Мне незачем передавать тебе буддистские мантры - ты не следуешь учению Будды, и тебе нет нужды изучать санскрит. Вместо этого, ты сам сложишь вместе нужные слова. Сосредоточься на своём состоянии. Опиши его. Повторяй это описание снова и снова, пока оно не станет частью тебя. Так, ты обуздаешь свои сознание и ци.

“Я - лист, влекомый ветром,” подумал Сяо-Фань, вспомнив фразу, некогда оброненную подругой. Улыбнувшись этому воспоминанию, юноша продолжил: ”Я - кристально чистая вода горного озера…”

***

Ван Фань и настоятель Уинь сидели рядом, у одной из внутренних стен монастыря. Их позы были зеркальным отражением друг друга, как и отрешенность на их лицах. Этим утром, Сяо-Фань разыскал настоятеля, чтобы задать ему возникшие за ночь вопросы о методе Золотой Рубашки, но увидев, что старый монах занят медитацией, юноша решил присоединиться к нему. Последнюю четверть часа, младший ученик Уся-цзы старательно приводил в порядок мысли и чувства, пытаясь слиться с гармонией мира. Его усилия имели успех - безмятежность поселилась в сердце юноши, а мысли были чисты от лишнего, и быстры, словно ток горной реки.

Тем временем Уинь шевельнулся, расплетая согнутые в позе лотоса ноги, и поднялся - легко и пружинисто, без единого следа старческой неповоротливости. Обратив взгляд на Ван Фаня, он подождал, пока тот встанет с земли, и лишь тогда заговорил с ним.

- Твоё обучение методу Золотой Рубашки окончено, Сяо-Фань, - молвил старец, и в голосе его звучало благодушие с малой примесью учительской гордости. - Мало кто сумел бы осознать основы столь сложного метода так скоро, но тебе удалось это. Первая из наград за твою помощь Шаолиню получена. Настало время выбрать вторую, ту, что отдала тебе юная Ши Янь.

- Разве метод Железной Рубашки не был моей первой наградой, мудрец? - спросил юноша.

Покой и отрешенность все ещё владели Сяо-Фанем, и даже его неизменная жажда познавать новое, рожденная искренним восхищением перед мистическими искусствами, отступила на время. В любое другое время он плясал бы, радуясь возможности получить ещё одну толику редчайших знаний. Сейчас же Ван Фань хотел всего лишь прояснить для себя щедрость настоятеля.

- Железная Рубашка - лишь одна из граней Золотой Рубашки, - ответил монах. - Я не стал бы обманывать тебя, называя их разными методами, чтобы удержать обещанное. Алчность - великий грех, - Уинь на мгновение склонил голову, прикрыв глаза.

- Скажи мне, Сяо-Фань, что за стиль ты хотел бы изучить? - спросил он, вновь глядя на юношу. - В хранилищах знаний Шаолиня есть великое множество техник для ладони, кулака, и пальцев.

- Ваши пальцевые техники могущественны и неотвратимы, словно стрелы бога войны, мудрец, - незамедлительно ответил Ван Фань. Жажда знаний все же разгоралась в нем, заставляя сердце биться быстрее, а губы - растягиваться в невольной улыбке. - В битве за Шаолинь, они поистине открыли мне глаза на силу вашего боевого искусства. Могу ли я изучить их?

- Спасибо, Сяо-Фань, - добродушно улыбнулся старый монах, но тут же посерьезнел лицом. - Увы, я не могу обучить тебя технике Пальцев, Прикасающихся к Лепесткам Цветов - сделав это, я пошел бы против воли моего покойного учителя. Пальцевые техники Ваджры давно пропали из Шаолиня - неизвестный вор похитил их описание. Говорят, он был убит патриархом Блистающего Культа Чжаном Уцзи, но книга, содержащая пальцевые техники Ваджры, так и не нашлась. Шаолинь владеет многими другими могущественными техниками, как, например, стиль Богомола, но все они не сравнятся с двумя упомянутым методами. Я же хочу отблагодарить тебя по достоинству, - настоятель задумался, отрешенно глядя в стену.

- Не хочешь ли ты изучить стиль Кулака Ваджры? - спросил он через некоторое время. - Это искусство - сильно и действенно, и мало какой рукопашный стиль, известный под небесами, сравнится с ним.

- Конечно, мудрец! - недолго раздумывал Сяо-Фань. - С радостью приму ваши наставления.

- Хорошо, - добродушно улыбнулся Уинь. - Смотри внимательно, я покажу тебе первую форму стиля, называемую Кулак Несокрушимости, - приняв начальную позицию, монах начал двигаться нарочито медленно, показывая движения ударов и стоек одно за другим. Ван Фань пристально следил за ним.

- Ваджра - оружие богов, - говорил настоятель, не прекращая движения. Спокойная неторопливость господствовала в его голосе, равно как и в перемещениях его тела.

- Небесный мастер создал ее для войн бессмертных, - продолжал Уинь. - Удары ваджры неотразимы, словно падение молнии с небес, а крепость так велика, что нет в сущем ничего, способного сокрушить ее. Стиль Кулака Ваджры стремителен, как молния, и несокрушим, словно алмаз. Медитируй над этими понятиями во время своей практики, и осознание стиля дастся тебе легче. А теперь, покажи мне, что усвоил.

- Конечно, мудрец, - с готовностью шагнул вперёд Ван Фань.

***

Зал Архатов был, верно, самым большим из помещений Шаолиня. Заняв весь первый этаж массивной пагоды, возвышающейся над всем храмовым комплексом, он служил тренировочной площадкой для внутренних учеников секты, и надёжно скрывал тайны их боевого искусства от любопытных глаз. Когда Сяо-Фань, подойдя к двоим молодым монахам, что охраняли врата Зала, высказал им свою просьбу переговорить с Усэ, он ожидал, что высокопоставленный монах будет беседовать с ним снаружи. К его удивлению, один из монахов-привратников, ненадолго скрывшись внутри, вскоре вышел и пригласил его войти.