Фундаментальная «История русского искусства» заключает: «Это исключительно изящное и в то же время величественное сооружение соединяет в себе черты московского Успенского собора (лопатки, архитектурно-колончатый фриз и т. д.) и более ранних московских памятников (подклет, местоположение аркатурного фриза по отношению к закомарам, одноглавие и т. д.; пятиглавие появилось позже, хотя относится к тому же XVI в.). Венчающий главу антаблемент, богато украшенный южный портал, цоколь и прочие детали этого сооружения свидетельствуют о том, что его неизвестный нам автор владел декоративными приемами итальянского Возрождения с не меньшим совершенством, чем Алевиз. Собор Чудова монастыря был одним из тех первых памятников зодчества XVI века, в которых с наибольшей полнотой сказались черты новой московской архитектуры… Собор Чудова монастыря сделался своего рода образцом, по которому равнялись многие зодчие начала XVI века. В нем с наибольшим совершенством оказались использованными новые архитектурные формы, сложившиеся в Москве в результате глубоких идейных сдвигов и работы зодчих различных художественных направлений».

Первоначальное завершение собора, скорее всего, было позакомарным, наподобие кремлевского Благовещенского собора; четырехскатная крыша, известная по фотографиям XIX–XX веков, поздняя. После добавления в 1520-е годы четырех боковых глав, замечает «История русского искусства», «благодаря совершенству общих архитектурных форм и изяществу декоративных деталей это здание, обогащенное пятиглавием, сделалось непревзойденным образцом для ряда последующих аналогичных построек», например, соборов Симонова московского и Покровского суздальского монастырей. В размерах плана чудовский собор уступал Успенскому, Архангельскому и Вознесенскому соборам, но превосходил Благовещенский и церковь Ризположения.

Перемены облика

План Кремля 1600-х годов показывает в центре монастыря пятиглавую церковь с крыльцом с северной стороны и приделом с южной. Опись 1763 года добавляет к этому паперть, обходившую храм с трех сторон, и переходы, которыми он соединялся с другими монастырскими зданиями. Нужно учитывать, что между 1600-м и 1763 годами произошло несколько крупных пожаров, после которых вид церкви изменялся. Например, переделывали ее в 1679 году по указу царя Федора Алексеевича. Перестраивался собор и в 1771-м, 1779 годах. В 1775–1778 годах в храме «возобновлено» было древнее стенное письмо с позолотой, реставрированы образа и иконостас, приделаны к храму три каменных крыльца. Окончательный, вновь «одноглавый» вид церкви установился к 1814 году. Последний раз собор был реставрирован в 1848–1849 годах М. Д. Быковским.

Несмотря на все переделки, храм выглядел даже старше своих лет, вызывая ассоциации с соборами домонгольской Руси. Аркатурно-колончатый пояс посреди стен — явный архаизм, вероятно, сознательный, в подражание домонгольским памятникам или Успенскому собору. Храм украшали резные порталы необычайно тонкой работы, а также редкий керамический фриз (схожий по рисунку сохранился на церкви в селе Чашникове Московской области; одна из керамических плит чудовского собора хранится в кремлевской церкви Ризположения). Сноповидные капители портала храма аналогичны сохранившимся на портале собора XV века в подмосковном Волоколамске. Основание барабана центральной главы окружал ряд кокошников. Полукруглые закомары на фасадах были украшены настенной живописью. Система конструкций чудовского собора, по мнению реставратора П. Д. Барановского, была уникальной для Москвы, повторяясь только в храме Крутицкого подворья.

Интерьер

Интерьер собора украшали древний пятиярусный иконостас 1626 года и фрески середины XVI века, в алтаре над престолом находилась уникальная деревянная резная позолоченная сень, сделанная в 1641 году мастером Петром Ремизовым. Она изображала верх храма о 12 главах (ныне находится в кремлевском соборе Двенадцати Апостолов). По образцу чудовского иконостаса был в 1684 году выполнен нижний ряд иконостаса Успенского собора в Кремле. Известна, увы, единственная фотография интерьера собора, сделанная в 1889 году знаменитым русским фотографом XIX века И. Ф. Барщевским.

В нижнем ярусе подклета, в начале XX века уже совершенно скрывшемся под землей, по преданию, был заточен патриарх Гермоген; в верхнем ярусе подклета в 1913 году был устроен в его честь особый придел. Своды нижнего подземелья собора опирались на четыре столпа; оно имело три алтарные ниши; при раскопках в начале XX века здесь обнаружили железные цепи, ошейники, вериги, человеческие кости и черепа.

Ночной взрыв

В 1929 году реставраторы и музейные работники до последнего пытались спасти собор Чуда. Успели разобрать иконостас, иконы ныне в кремлевских музеях. Также удалось перенести из собора керамический портал XVI века. Реставраторы Д. П. Сухов и П. Д. Барановский спешили обмерить собор, а художник С. С. Чураков «со товарищи» хотел снять хотя бы часть ценных фресок с его стен. Но не успели. После 11 декабря 1929 года, по сведениям В. Ф. Козлова, специальная комиссия ЦГРМ наметила 35 фрагментов фресок для снятия со стен. Комендатура Кремля пообещала, что в течение двух ближайших недель сносить собор не будут. Но 17 декабря 1929 года в 9 часов утра сотрудники Государственных реставрационных мастерских «нашли храм взорванным и представляющим груду строительного мусора». Видимо, эта акция была приурочена к Рождеству. Две фрески, снятые накануне, были взрывом разметаны. Целый месяц реставраторы собирали на руинах фрагменты росписей, точь-в-точь как после войны это происходило во взорванных фашистскими войсками храмах Новгорода…

Ночной взрыв, впервые опробованный властями в Чудовом монастыре, не раз повторится в истории московских храмов в XX столетии.

Царь-архитектор

Два храма стояли рядом и имели общую кровлю, образуя единое здание с десятью куполами и шестью алтарными апсидами. Другого примера такой композиции в Москве не было.

Старая, заложенная еще св. Алексием, монастырская трапезная сгорела в 1477 году. Новую каменную трапезную с церковью Алексия Митрополита заложил в 1483 году (закончена в 1485-м) знакомый нам Геннадий. Летопись говорит об этом: «заложи чудовский архимандрит трапезу камену, а старую разруши». Даже из Новгорода он посылал серебро на достройку трапезной церкви с маленькой звонницей, которая отчетливо видна на плане Кремля 1600-х годов. Алексеевская церковь XV века — едва ли не первый на Руси опыт жанра трапезной палаты с церковью — более ранние трапезные, в том числе и чудовская, храмов не имели. Близ первой чудовской трапезной и до Геннадия была церковь Алексия Митрополита, но житие св. Алексия сообщает, что ее построили «по претечении лет». В Алексеевскую церковь были перенесены мощи канонизированного к тому времени основателя монастыря. Несколько раз храм горел и перестраивался. В 1680–1686 годах его заменила новая Алексеевская церковь, построенная, как и смежная Благовещенская, на средства и по проекту царя Федора Алексеевича — «по его Государскому чертежу и указной мере», как гласила надпись на доске при входе в храм. Это, видимо, первый случай в русской истории, когда царь выступил в роли архитектора. По словам историка В. Н. Татищева, Федор Алексеевич «великую охоту к строению имел». С XVII века церковь считалась главным монастырским собором. В 1780 году ее слегка перестроил М. Ф. Казаков, но храм сохранил типичные черты архитектуры последней четверти XVII века: луковичное пятиглавие с утонченными барабанами, венчавшее стройный, чуть вытянутый кверху «четверик». Храм был высоко оценен современниками: например, подрядный договор 1693 года по строительству каменной церкви в Борисоглебском монастыре Муромского уезда предписывал мастерам строить ее «против обрасца всечудотворца Алексея Чудова монастыря, что в Кремле».