— Хорошо, ты можешь присутствовать на допросе, — сказал он. — Но давай проясним одну вещь. Независимо от того, что происходит или что говорится, тебе не разрешается перебивать. Поняла?

— Абсолютно, — сказала она слишком быстро. — Я понимаю, что ты эксперт, когда дело доходит до такого рода допросов.

— Вот именно. — Заставить ее молчать, пока он поджаривает эту парочку, будет проблемой. Он отложил этот вопрос в сторону и начал ходить по кухне. Ему нужна была стратегия, прежде чем идти к поджигателям. — На данный момент все, что у нас есть, связывающее Винса и его приятеля с Маркусом Ланкастером, — это эти татуировки.

— И тот факт, что ты был их целью.

Он думал об этом. — Возможно, это все связано.

— Как?

— Пока не знаю, но такое ощущение, что какая-то связь должна быть.

— Я поверю тебе на слово, — сказала Рэйчел. — Между тем, есть кое-что, что тебе следует иметь в виду относительно парней, которые занимаются культом.

— Что?

— Поначалу они рассматривают свои организации как прибыльные структуры власти. Но рано или поздно они начинают верить в свои бредни.

С Рейншедоу не было вестей уже почти двадцать четыре часа. Все, что Маркус Ланкастер смог обнаружить, это то, что шторм в Янтарном море нарушил связь на острове. Получить даже такой минимальный объем информации было сложно, потому что в клинике строго ограничивали доступ к внешним новостям. Обычно он полагался на отчеты своего сообщника на острове, но теперь он был вне зоны доступа.

Его интуиция подсказывала ему, что что-то пошло не так. Он не мог позволить ей сбежать.

— Расскажи о своем повторяющемся кошмаре, — сказал доктор Окфорд. — Тот, который, снится тебе с детства.

Маркус заставил себя сосредоточиться. Было тревожно обнаружить, что ему необходимо концентрироваться, чтобы использовать свой талант сегодня. Он должен был справиться с Окфордом, даже не задумываясь об этом.

Однако ему, должно быть, удалось скрыть свое внутреннее волнение, потому что Окфорд явно не обратил на это внимания. Он продолжил сеанс тем же спокойным, бесстрастным тоном, который всегда использовал. Но Маркуса не обмануть. Он мог читать голоса и лица так же, как другие читают карты GPS. Под поверхностью хорошо модулированной, вежливой профессиональной речи Окфорда скрывались потоки предвкушения и потребности в положительной обратной связи.

Маркус напомнил себе не улыбаться. Улыбка не была подходящей реакцией в данной конкретной ситуации. Что с ним сегодня? С тех пор, как Рэйчел покинула клинику, он с удивительной легкостью манипулировал Иеном Окфордом и другими сотрудниками. Он выжидал своего часа, всегда блестяще исполняя роль образцового пациента, всегда помня, что в его собственных интересах оставаться в Чепмене до тех пор, пока проект «Рейншедоу» не будет завершен.

Однако поддерживать диагноз становилось все труднее. Сегодня ему пришлось применить немного таланта, чтобы вжиться в роль. Было очень важно, чтобы он оставался в образе, потому что Окфорд хотел поговорить о повторяющемся сне. Это была опасная территория, потому что сон был связан с его детством.

Он приложил много усилий, чтобы похоронить свое прошлое — в буквальном смысле. Теперь Окфорд пытался сломать стену, где он хранил свои секреты.

Честно говоря, воспоминания были очень хорошие. — Когда раскрылся его талант, когда он был подростком, — подумал Маркус. Какой ребенок не радовался бы осознанию того, что он может заставить почти любого поверить во что угодно, по крайней мере на какое-то время? И какой молодой человек не наслаждался бы возможности затащить в постель любую девушку?

Позже, когда ему было чуть больше двадцати, он понял, что может провернуть идеальную аферу — что он может убедить, казалось бы, умных, хорошо образованных и опытных инвесторов доверить ему свои деньги — тогда он думал, что нашел свой истинный жизненный путь. На какое-то время он убедил себя, что волнующего чувства власти, которое он испытывал каждый раз, когда добавлял еще один финансовый трофей к своей растущей империи, было достаточно.

Но этого было недостаточно. Он начал задаваться вопросом, будет ли когда-нибудь достаточно.

И только когда судьба свела его с Рэйчел Блейк, он осознал сокрушительную правду. Она была тем, что ему нужно для исполнения своего предназначения.

— Мне снятся кошмары уже много лет, — сказал Маркус. — Они начались, когда меня отдали в детский дом. Мне было двенадцать лет.

Доктор Окфорд сверился со своими записями. — Это произошло после пожара, который уничтожил дом и унес жизни твоих родителей.

— Да.

Окфорд сидел в кресле на противоположной стороне стола, там, где сидела Рэйчел несколько недель назад.

— Когда все это закончится, — подумал Маркус, — с Окфордом произойдет несчастный случай.

— Расскажи мне о своем повторяющемся сне, — предложил Окфорд.

Маркус немного усилил свой талант, ровно настолько, чтобы определить уязвимые длины волн в ауре Окфорда. Это было несложно. Доктор отчаянно нуждался в обратной связи, которая подскажет ему, что экспериментальные пси-препараты работают.

— Я лежу в своей постели в доме своих родителей, — начал Маркус. — Ночь. Я знаю, что сейчас произойдет что-то ужасное. Я хочу предупредить своих родителей, но не могу говорить. Я не могу двигаться. Не могу встать с кровати и пойти предупредить их.

— Продолжай, — сказал доктор Окфорд.

— Я лежу там, как замороженный. Я чувствую, что кто-то или, может быть, что-то идет по коридору. Я знаю, что кто бы это ни был, оно придет за мной.

— Ты не уверен, что существо в зале — человек?

— Это монстр из под кровати, Доктор. Ты знаешь, таких видишь, когда ты ребенок.

Окфорд сделал пометку. — Пожалуйста, продолжай.

— Наконец-то мне удалось встать с кровати. Я не могу выйти в зал, потому что там монстр. Моя единственная надежда — вылезти в окно. Но я двигаюсь в замедленном темпе. Я знаю, что не смогу убежать. Я слышу, как позади меня открывается дверь. Я оборачиваюсь.

— Что ты видишь, Маркус?

— Ничего, — сказал Маркус. — Я всегда просыпаюсь в этот момент.

— Когда в последний раз тебе снился этот сон? — спросил доктор Окфорд.

Маркус заставил себя слегка нахмуриться, как будто не мог вспомнить точную дату. На самом деле, хотя этот сон снился ему часто на протяжении многих лет, сюжет был немного другим, чем он описал его Окфорду. В реальности было немного по-другому и совсем другой финал.

— Прошло много времени, — сказал он. Он моргнул пару раз и позволил своему лицу проясниться, выказав лишь слабый намек на удивление. — На самом деле, прошло уже пару недель.

Доктор Окфорд кивнул. — Как ты думаешь, что это значит, Маркус?

— Я не уверен, — сказал Маркус. Он рискнул улыбнуться, но с оттенком облегчения. — Но я скажу, что сейчас я сплю лучше, несмотря на то, что я заперт в парапсихологическом отделении.

— Улучшение сна — признак прогресса. — В улыбке доктора Окфорда было нечто большее, чем намек на удовлетворение. — Завтра мы продолжим работу над значением твоего сна.

— Это хорошо, что мне больше не снится старый кошмар?

— Это очень, очень хорошо, Маркус. Это означает, что ты на пути к выздоровлению.

— Я чувствую себя спокойнее.

— Я рад это слышать. — Доктор Окфорд закрыл свой блокнот. — Нам предстоит еще много работы, но лекарства работают.

Маркус позволил себе еще одну обнадеживающую улыбку. Он позаботился о том, чтобы это выглядело как улыбка благодарного пациента доктору, спасающему его рассудок.

Окфорд поднялся и подошел к двери, чтобы позвать санитара. Маркус стоял, с некоторым удивлением гадая, что бы сказал Окфорд, если бы узнал правду.

В настоящем сне, который Маркус видел в течение многих лет — он не был испуганным маленьким мальчиком, беспомощно лежащим в постели. О, нет. Это он шел по коридору, чтобы спалить и дом и родителей.