Я едва нашла в себе достаточно решимости, чтобы оторваться от гипнотического зова этой тьмы, когда мелкие, колючие мурашки разбежались по моей спине предупредительной вспышкой, и лишь тогда я услышала раскатистый, грозный гул, исходивший словно сразу со всех сторон, будто сами горы Акроса проснулись и заговорили с нами спустя долгие тысячелетия сна. Раам тоже слышал этот звук, а потому внимательно озирался вокруг себя, хотя по-прежнему оставался на корточках и не отрывал своих ладоней от травы, словно лишь это сейчас было важно. Впрочем, стоило мне приглядеться внимательнее, как я поняла, что теперь почти всё пространство под нами устилал ковёр из освободившейся тёмной сущности демона, словно питавшей и укреплявшей защищавшие нас от надвигавшейся бури мистические круги. И это, должно быть, для ритуала действительно было важнее всего.

Следуя примеру Раама, я попыталась осмотреться вокруг, однако мой человеческий взгляд не замечал совершенно ничего необычного. Долина в ночи оставалась такой же пустой и почти неживой, бесконечное небо по-прежнему пестрело мелкими звёздочками, и даже горы вокруг нас казались совершенно обычными, вот только их снежные шапки странным образом куда-то исчезли…

О, Таящийся! Никуда они не исчезли! Их просто заволокло такой же тьмой, что жила и в самом Рааме!

Только теперь её было намного больше. Несравнимо больше. Я была даже не уверена, что этой долины хватило бы, чтобы вместить её всю. Ведь она прибывала столь стремительно, что за один взмах ресниц преодолевала целые сотни метров, с нешуточной скоростью приближаясь навстречу нам с демоном, и, кажется, совсем не собиралась заканчиваться…

– Раам, не хотелось бы тебя отвлекать, но так и должно быть? – встревоженно окликнула я мужчину, продолжавшего оставаться совершенно неподвижным даже перед чудовищным тёмным туманом, постепенно замещавшим собой весь воздух в долине.

– А что ты рассчитывала увидеть, киса? – будто бы с трудом усмехнулся тот в ответ, не оборачиваясь в мою сторону, – Представь, сколько нужно силы, чтобы и в самом деле быть богом.

Признав, что в словах Раама была неоспоримая истина, я снова осмотрелась вокруг и едва не подпрыгнула от ужаса, когда налетевшая из глубокой черноты ночи бушующая тьма свирепо вгрызлась в границу защитного круга, лишь чудовищными стараниями слуги Темнейшего уберёгшего нас от этой невиданной силы. Столкнувшись с неожиданным препятствием, сущность бога разочарованно отпрянула назад, словно была такой же живой и разумной, как и тьма самого демона, а затем вдруг бросилась в сторону, отчаянно кружась вдоль кромки нарисованного на земле кольца и жадно пытаясь пробиться внутрь, желая уничтожить не то сковывающий её волю камень, не то меня, в чьей руке он сейчас находился.

Это зрелище было по-настоящему страшным. Настолько пугающим, что я почти не моргала и едва продолжала дышать, словно вместе с воздухом могла случайно впустить в свои лёгкие налетевшую тьму, способную немедленно расплавить меня изнутри. Происходящее вокруг невозможно было сравнить ни с чем, что мне доводилось видеть за всю свою жизнь, и мне отчаянно хотелось верить в то, что я уже никогда не столкнусь ни с чем подобным. Сущность бога за пределами нашего круга гротескно извивалась и корчилась, стонала и завывала, одновременно и жалобно, и грозно, и если бы у неё были когти, то всё вокруг нас уже давно было бы испещрено их глубокими и рваными росчерками. Не в силах до нас добраться, она свирепствовала и пульсировала исступлённым желанием уничтожить защищавшие нас с Раамом символы на земле, и лишь благодаря усердному сопротивлению слуги Темнейшего ей так и не удавалось этого сделать.

Впрочем, с каждой секундой её беспорядочный танец становился всё безумнее и смертоносней, и мне постепенно начинало казаться, что у демона уже скоро не останется сил на противодействие ей…

– Ещё не пора выбрасывать агат? – напряжённо оглядываясь по сторонам и непроизвольно стараясь находиться как можно ближе к Рааму, уточнила я, ощущая, как внутренняя сторона моей ладони начинала всё сильнее гореть от лежавшего в ней артефакта.

– Чего ты так торопишься от него избавиться? – вместо прямого ответа, вдруг осведомился демон, и голос его прозвучал так глухо, будто на него давило сейчас не менее тысячи тонн гранитных камней.

Удивившись очередному намёку слуги Темнейшего, который едва ли почудился мне в его уж слишком неожиданном вопросе, а также припомнив его двусмысленные слова об “интересном финале”, я ошарашенно уставилась на спину мужчины, непривычно вздымающуюся тяжёлым дыханием, и осторожно переспросила:

– А я что, могу этого не делать?

И прежде, чем демон успел сказать мне хоть слово, я по росчерку интуитивных мурашек поняла, каким будет его ответ:

– Конечно, киса. Я уж думал, ты не догадаешься спросить.

Раам ненадолго обернулся в мою сторону, чтобы удовлетворённо ухмыльнуться мне прямо в лицо, и я с удивлением для себя заметила жаркую испарину, выступившую у него на лбу от нечеловеческих усилий, которые ему приходилось прикладывать для сохранения стабильности кругов:

– У меня особого выбора нет, – сообщил мне демон, – Но камень у тебя, и ты вправе решать, что с ним делать.

Раам вновь отвернулся от меня и будто бы напрягся ещё пуще прежнего, полностью сосредоточившись на сдерживании силы своего покровителя, вовсю безумствовавшей за пределами нашего крайне хрупкого по сравнению с её мощью убежища. А я вновь раскрыла ладонь и посмотрела в самую глубину космически чёрного агата, раскалившегося сейчас до предела и лишь по странной шутке создавшего его бога не оставлявшего на моей коже страшных ожогов.

Неужели демон отдал мне этот камень специально? Потому что у него, по его словам, не было подобного выбора из-за необходимости исполнять приказы Темнейшего? Было ли ему попросту любопытно, сохраню ли я верность нашей договорённости, и он провоцировал меня таким неожиданным образом? Или же он втайне рассчитывал, что я пойду наперекор воле Агрифа, и сохраню эту почти безграничную силу лишь только для нас двоих, потому что я и в самом деле успела стать для него особенной?...

– А что будет, если я решу его не уничтожать? – до сих пор не осознавая, что спрашивала об этом всерьёз, полушёпотом уточнила я, понимая, что Раам даже сквозь гул окружающей нас тьмы прекрасно меня услышит.

Впрочем, отвечать на мои вопросы демону становилось всё сложнее с каждой секундой нашего заключения внутри защитного круга, и потому вместо внятного объяснения я получила лишь несколько фраз, произнесённых с таким трудом, будто мужчина уже начинал задыхаться от своего усердного сопротивления мощи собственного бога:

– Много вариантов. Можешь отдать мне. Тогда я останусь здесь. В этом теле. Навсегда. С тобой, – Раам ненадолго посмотрел на меня и недвусмысленно сверкнул в мою сторону своими бездонными глазами, отчётливо утверждая, в каком именно смысле собирался остаться рядом, а затем поморщился и вновь напряжённо сосредоточился на кругах, – Можешь забрать себе. Обрести силу бога. Стать новой богиней. Можешь сломать и разделить. Можешь прогнать меня. И отдать силу Ле’Куинду. И ещё много всего. Ты ничем не ограничена. Выбирай.

Выбирай?! О, Таящийся, да как тут выбрать! Такие решения не должны приниматься в подобной спешке! Да ещё и под угрозой быть раздавленной катастрофической и бесконтрольной силой чужого бога, отчаянно желающей разрушить свои оковы!

Впрочем, мой разум, похоже, был не согласен с моими эмоциями, ведь довольно быстро проанализировал предложенную демоном информацию и ограничил меня тремя наиболее привлекательными вариантами использования камня. И каждый из них противоречил двум другим, что ничуть не делало предоставленный мне Раамом выбор хоть сколько-нибудь легче.

Я могла просто выбросить камень за пределы круга, как мы с демоном и договаривались. Исполнить свой контракт и вернуть силу Темнейшему, хотя бы в качестве благодарности за то, что повелитель Нижнего мира согласился вернуть меня к жизни. Но вместе с уничтожением камня из этого мира ушёл бы и Раам, а я была совсем не уверена в том, что была готова лишиться его ехидного, наглого, властного… и невероятно желанного присутствия рядом с собой. Всё-таки уж слишком я успела сродниться с его коварной, хищной и неожиданно уютной внутренней тьмой. И без этого пускай неоднозначного, но вместе с тем непостижимо близкого мне мужчины, с которым можно было вместе гулять по крышам и встречать сиявшие лишь для нас рассветы, в моей жизни определённо стало бы удручающе пусто.