Здесь всё было именно так живо и радостно, как я себе и представляла: яркое, почти слепящее освещение, цветастые флажки и конфетти повсюду, бесконечные палатки и площадки для развлечений, а ещё музыка, танцы, фейерверки и отчаянное, захватывающее до дрожи в коленках веселье, о котором было так приятно вспоминать весь следующий год до его повторения.

Именно такие простые развлечения, лишённые всякой торжественности и бесконечного списка правил, были как раз по мне. И если бы мне вдруг пришлось выбирать между Валесским фестивалем и очередным торжественным балом у графа, я без единого колебания выбрала бы первое, надеясь больше никогда в жизни не посещать никаких официальных приёмов. По крайней мере, уж точно не в роли одного из гостей…

Вокруг всей рыночной площади, как и на любом из прошлых фестивалей, сегодня были расставлены статуи каждого из шести богов, которые будто бы незримо присоединялись к нашему торжеству и вместе с людьми разделяли раскинувшееся по городу веселье. Разумеется, безраздельной властительницей каждого праздника можно было назвать Энолу, покровительницу праздности и отдыха, но и другим богам здесь неизменно находилось место. Каждому – по-своему. Ради Идсига, например, здесь проводились добровольные рукопашные состязания, ради Амелии – конкурсы песен и стихов о любви, и даже ради Агрифа, хоть его почитание не до конца восстановилось после божественной войны, устраивались совершенно безумных размахов игры вроде той же “правды или действия” или “я никогда не”, за честностью которых следили привлечённые жрецы Темнейшего. Так что я даже не удивилась, когда мимо нас с Раамом пробежал совершенно голый парень, прикрывавший своё достоинство внушительным куском сырого мяса, а вслед за ним пронеслась голодная лающая собака, которая прикладывала все свои животные усилия, чтобы отобрать у бедолаги последнюю защиту его и так посрамлённой чести.

Статуя моего бога, конечно, тоже присутствовала на этом празднике среди всех прочих, и я, соблюдая свой привычный ритуал, первым делом отправилась именно в её направлении, увлекая за собой не особо возражавшего этому демона, который пока что занимался лишь только тем, что увлечённо вертел головой из стороны в сторону и чему-то озорно улыбался. Впрочем, когда мы всё-таки подошли к статуе, вокруг которой, кроме нас, не было ни единого человека, и я положила руку на холодный безжизненный постамент, чтобы хоть так прикоснуться к Таящемуся, Раам вместе со мной сосредоточился на скульптуре и для чего-то даже начал ходить вокруг неё, словно пытался внимательно её рассмотреть.

Мне же рассматривать тут было нечего. На меня взирал хорошо знакомый образ Ирры, исполненный из белого известняка: поджарый мужчина, будто бы готовый к выпаду на своего противника, был одет в практичный костюм с поясами для инструментов; его отброшенный на спину капюшон демонстрировал высокий конский хвост, а также открывал глаза и лоб Таящегося, чей хитрый взгляд придирчиво осматривал подходивших к скульптуре посетителей праздника. Нижнюю часть лица и шею бога коварства скрывала плотная маска, не позволявшая полностью рассмотреть его хищнические черты. А ещё…

– А это что такое? – поинтересовался демон, указывая на то, что лежало в руке Ирры.

Чёрный, как ночь, кинжал из неопределённого материала, взятый Таящимся обратным хватом, и в самом деле совершенно не подходил этой статуе. Он был соткан будто бы из теней, переливаясь глубоким, неуловимо сумрачным отблеском, словно он появился откуда-то из другого мира и так и не лишился своей с ним незримой связи, несмотря на то, что теперь оказался частью стоявшей посреди рынка скульптуры.

Хотя мои спинные мурашки подсказывали мне, что это предположение было совсем недалеко от истины.

– Это такая игра, – сообщила я Рааму, и тот недоверчиво повёл бровью, – Нужно украсть у Ирры клинок и не повредить при этом статую.

– Странная какая-то игра, – недовольно проворчал демон, – Неудивительно, что вокруг нет ни единого желающего в неё сыграть.

– Не в этом дело, – улыбнулась я, – Просто ни у кого уже много лет не получается этого сделать.

– Что же в этом сложного? Всего-то и нужно понять, как его вставили, и вытащить обратным способом, – продолжая рассматривать положение статуи и кинжала, поведал мне Раам таким тоном, как будто это было очевидно.

Я усмехнулась его неожиданной наивности:

– В том и сложность. Сам Ирра его и вставил. И никто не знает как.

Демон повернулся ко мне и уставился на меня с таким выразительным молчанием, что мне пришлось пуститься в объяснения:

– В те годы, когда Таящийся ещё не замолк, в его статуе, которая уже тогда стояла на фестивале, однажды заметили вот этот кинжал. А рядом с её постаментом в этот момент валялся очень пьяный жрец, который едва мог произнести хотя бы одно членораздельное слово. Когда он протрезвел, то кое-как сумел припомнить, что прошлым вечером уже направлялся с фестиваля обратно в храм и вдруг застал Ирру недалеко от этого места. И тот, заметив проходившего мимо жреца, якобы обрадовался и рассказал ему о правилах игры, которую придумал для своих последователей. Жрецу, конечно, не сразу поверили, как-никак он был пьян в стельку и мог придумать что угодно, но кинжал достать всё равно попытались. И как ты можешь видеть, никто этого сделать так и не смог. Сам Ирра отказывался помогать своим Посвящённым и жрецам в извлечении клинка. Их сила как будто просто переставала работать, стоило им приблизиться к статуе. А если её пытались сломать, то что-то изнутри неё отталкивало всех стоявших поблизости, не позволяя даже дотронуться до неё. В итоге никто так и не смог разгадать загадку Таящегося, и статую просто оставили здесь стоять.

– А какая награда? Тому, кто победит в игре? – меркантильно сверкнул глазами Раам, предвкушающе чему-то ухмыляясь.

Я пожала плечами:

– Кроме самого кинжала и повышения самооценки? Не знаю. Разные слухи ходили. Сначала говорили, что клинок сможет вытащить только избранный, которому Таящийся подарит особую силу. Потом, когда Ирра исчез, стали говорить, что он вернётся только когда кто-то сможет достать кинжал из статуи. Глупости, конечно. Просто способ не впасть в отчаяние.

– И что, неужели с этой игрой не может справиться даже Кошка из Валесса? – наклонив голову в сторону, ехидно поинтересовался демон, – Или ты даже не пыталась?

В ответ на этот очевидный выпад я только демонстративно фыркнула.

Конечно, я уже пыталась. Как-то провела у этой статуи целую ночь, но так и не смогла разобраться, в чём именно заключалась загадка Ирры. Клинок как будто никто не вставлял в скульптуру. Он словно был её неотъемлемой частью, и лишь по странной прихоти камня отличался от всей остальной фигуры по цвету.

Впрочем, выражение лица Раама было настолько провоцирующим, что я не выдержала и просто взялась за остаток рукояти, торчавший из кулака Таящегося. Под внимательным взглядом демона я, даже не смотря на клинок, попыталась медленно его достать и… ничего не произошло.

– Видишь? Не получается, – отпустив кинжал и подавив ожидаемое чувство лёгкой досады, утвердила я, – Всё, нам пора идти.

Я отвернулась от статуи Ирры и зашагала прочь, к оживлённой толпе в центре рыночной площади, ожидая, что Раам сейчас же ко мне присоединится. Впрочем, буквально пару секунд спустя за моей спиной раздался странный раскатистый грохот, и вместо того, чтобы просто оказаться рядом со мной, поверженный демон стремительно подкатился к моим ногам, спасённый от сдирания всей своей спины о траву лишь только плотной одеждой графа и дополнительным слоем ткани плаща.

На лице мужчины при этом играл запальчивый воодушевлённый оскал, от вида которого я понимающе хмыкнула.

– Говорила же тебе. Если попытаться сломать статую, она тебя оттолкнёт.

– Говорила, киса, – простодушно согласился Раам, – Но ты не говорила, что это так весело.

Я насмешливо закатила глаза, а потом протянула лежавшему на земле демону свою руку, предлагая ему помощь в том, чтобы встать. Мужчина оценивающе пробежался по ней глазами, словно принимая для себя какое-то решение, а затем всё-таки взялся за мою ладонь и поднялся, на самом деле почти не пользуясь моей поддержкой.