Я улыбнулась ему в ответ так мягко и кротко, как только была способна виконтесса О’Санна, пускай даже в глубине моих янтарных глаз на миг бесконтрольно сверкнули типично Раамовские ехидные искорки.

– Конечно, Дей. Я всё понимаю. Обещаю, что не создам тебе никаких проблем.

И пускай граф для собственного спокойствия именно так и считает.

***

До Валесса мы с Ле’Куиндом добрались через несколько дней после нашей встречи в городке, название которого я даже не удосужилась запомнить. Получив согласие графа на то, чтобы путешествовать вместе с ним, я больше не пыталась отобрать у него амулет, рассудив, что Раам вполне мог поспать внутри Дейрана ещё какое-то время, раз уж до этого сумел как-то просидеть в безмолвии многие месяцы. К тому же с защитой камня, как показало наше с графом недавнее сражение, мой спутник вполне мог справиться самостоятельно, даже несмотря на то, что всё ещё восстанавливался после жертвоприношения.

Мы ехали с ним вместе, в одной повозке, в сопровождении кучера и одного стражника, следовавшего за каретой на лошади. Багаж, а именно большой чемодан с вещами графа и более скромный с моими, наспех купленными перед тем, как отправиться в дорогу, был закреплён на крыше над нами, и я, вновь оставшаяся без своей экипировки, спрятанной среди платьев и прочих дворянских изысков, чувствовала себя так же непривычно, как и в первые дни в замке Дейрана.

Мужчина выглядел довольно усталым и, к моему сожалению, вместо общения со мной много дремал и лишь изредка радовал меня разговорами взамен созерцания мелькавших за окнами пейзажей. Теперь я видела, что он и в самом деле был не в своей лучшей форме, несмотря на то, что я едва не проиграла его силе и натиску при нашем недавнем сражении. Как я и думала, тогда он выложился на полную лишь благодаря своей ярости и непреодолимому стремлению спасти виконтессу, и когда она наконец-то оказалась в безопасности, он по обыкновению стал доверять ей достаточно для того, чтобы показать свою слабость и уделить время восстановлению собственных сил.

Конечно, будь я настоящей хрупкой дворянкой, совсем недавно пережившей похищение, состояние здоровья моего защитника могло бы серьёзно меня испугать. Но всё-таки моим спутником был не какой-то обычный солдат, а сам владыка Акроса. И если бы какой-то наивный глупец посмел обнажить против него свой клинок или попросту приблизиться ко мне с недобрыми намерениями, меч Ле’Куинда немедленно вонзился бы этому идиоту прямо в сердце, провозглашая его скоропостижную смерть алыми каплями на своём отточенном лезвии.

Мужчина и сам был заметно благодарен мне за доверие, которое я ему оказывала. В один из тех нечастых случаев, когда Дей бодрствовал в дороге, мы просто болтали о всяких пустяках, и я довольно неловко пошутила, что ему следовало бы заставить демона иногда сражаться вместо себя в качестве платы за проживание. А граф вместо того, чтобы улыбнуться или хотя бы нахмуриться, с поразительной серьёзностью во взгляде наклонился ко мне, взял меня за руку и, глядя в самую глубину моих кошачьих глаз, благодарно произнёс:

– Аль, спасибо, что не боишься. Рядом со мной. И меня.

После этих слов Ле’Куинд как-то быстро увёл разговор в другом направлении, и вскоре мы оба сделали вид, что забыли о сказанном, однако впоследствии, когда Дейран снова забылся сном и оставил меня рассматривать темноту за окном повозки, я ещё какое-то время размышляла о его признании. И пришла к удивительному для себя выводу.

Кое-что в графе меня и в самом деле пугало несмотря на то, что Кошку из Валесса едва ли можно было назвать трусливым котёнком. Меня не смущала ни его власть, ни боевые навыки, ни, уж конечно, запертый внутри него демон. Страшило меня в мужчине исключительно осознание того, что ради меня он был готов пойти на всё, и в том числе на убийство.

Я настолько привыкла действовать совершенно наоборот и ни в коем случае не убивать ради того, кому отдала своё сердце, что позиция Дейрана казалась мне не просто странной, а вопиющей и совершенно чуждой тому немногому, во что я искренне верила. Я хоть и не одобряла, но прекрасно понимала, когда люди убивали по заказу, на войне или в другом безвыходном положении. Но вот в случае с Деем… Ему ведь совсем необязательно было убивать тех бандитов, да и угрожать расправой Нисе было лишним. Достаточно было просто обезвредить своих противников, ведь с его-то навыками это не представляло для него совсем никакой сложности.

Но Ле’Куинд искренне хотел, чтобы ни меня, ни моих погибших союзников попросту не существовало. Чтобы их неповторимые самобытные разумы погасли и больше никогда не встречались на его пути. И я никак не могла заставить себя перестать ужасаться тому факту, что мужчина был готов уничтожить всё богатое прошлое и возможное будущее человека просто потому, что тот не подходил его собственным возвышенным принципам.

Впрочем, я так и не нашла времени обсудить это с Дейраном. Наши редкие разговоры в карете едва ли выходили за рамки ни к чему не обязывающей болтовни и весёлых историй из прошлого, за которыми мы будто пытались отвлечься от тех сложностей, которые ещё ожидали нас впереди. А когда мы останавливались на ночлег в очередном городке, то граф всегда брал для нас две разные, пускай и смежные комнаты, и никогда не проводил со мной вечера и уж тем более ночи.

Я видела, что для него держаться на расстоянии от меня было тяжело. Как и он видел то, что я не хотела его от себя надолго отпускать. Возможно, он помнил, к чему нас привело подобное, когда мы позволили себе расслабиться и поехали вдвоём на горное озеро. А, может, всё ещё терзался из-за того, что, по его мнению, я переспала с Раамом в ночь бала при графском дворе, думая, что это был сам Дейран. Так или иначе, но Ле’Куинд, несмотря на всё сказанное нами обоими при встрече на складе, продолжал держать со мной дистанцию, достойную замужней дамы и близкого ей друга, по-видимому, думая, что таким образом защищает нас обоих от возможных ошибок. И меня такое положение дел ужасно раздражало, учитывая, что специально ради этого я придумала лазейку в правилах Ирры и позволила себе испытывать эту надоедливую влюблённость с надеждой найти ей применение в общении с графом. Но при этом не имела ровным счётом никакой возможности сообщить ему о ней и тем самым наконец-то перевести наши отношения в желаемую плоскость.

Поэтому когда мы с Ле’Куиндом, озарённые излюбленным и таким родным мне Валесским закатом, на исходе очередного дня наконец-то заехали в город, я испытала воистину неописуемый восторг, совершенно непохожий даже на тот, с которым я возвращалась в Валесс после пары лет жизни и работы в Авалинге. Пускай в чужой и несколько утомившей меня шкуре виконтессы О’Санна, я наконец-то почувствовала себя дома, и с упоением рассматривала через окно повозки знакомые мне здания и улочки, из-за чего Дейран казался мне немного огорчённым: не считая цветущей долины в горах, я не проявляла к Акросу ничего похожего на такой интерес, и, по-видимому в нём едва уловимо играла задетая гордость.

Но слегка подавленное настроение графа не имело для меня сейчас никакого значения, и тому было несколько причин помимо уже названного воодушевления. Во-первых, моё природное чутьё однозначно твердило мне о близости нужного демону агата, бегая мурашками по моей спине с самого заезда в город, и оттого я едва могла спокойно усидеть на месте, не порываясь вылететь на ходу из медленно ехавшей по городу повозки и помчаться навстречу нестерпимому зову охоты. А во-вторых, я всё-таки питала некую надежду, что смена декораций позволит мне приблизиться к Дейрану и склонить его к проявлению хоть каких-нибудь эмоций ко мне, кроме бесконечного уважения в словах и нежного тепла во взглядах.

Я обрадовалась ещё сильнее, когда узнала, что жить мы с Ле’Куиндом собирались в роскошных апартаментах на верхнем этаже элитного гостевого дома, расположившегося в новеньком богатом районе, который построили в центре города на месте старого ремесленнического квартала. И пускай даже в этом номере были две отдельные спальни с индивидуальными ванными комнатами, гостиная и столовая всё равно оставались общими, а значит, Дейран при всём желании не смог бы избегать меня постоянно.