Нет-нет, даже не думай об этом, Ниса. Это ужасная идея. Просто восхитительно глупая. И как тебе такое в голову вообще пришло по-трезвому и без сотрясения мозга?
Даже если явление Алиан из-под маски шокирует Дейрана на какое-то время, то в долгосрочной перспективе ни к чему хорошему это открытие ни графа, ни меня саму не приведёт. В лучшем случае мужчина просто меня прогонит, и я уже никак не смогу добраться до амулета и вызволить Раама. А в худшем я рискую разделить судьбу Начальника, если только не сумею достаточно хорошо проявить себя в битве.
Уж лучше попробовать сорвать амулет с его шеи прямо во время сражения. Зацепиться за камень рукой и хорошенько дёрнуть, или разорвать цепочку кинжалом, не важно. Если сумею освободить демона, то смогу забыть о смертоносном гневе Ле’Куинда и сосредоточиться на контракте. Всё равно ради его выполнения придётся ехать в Ксау, где графа никто толком не знает, и даже Раам со своим ужасным актёрством вполне сносно сыграл бы роль Ле’Куинда, если бы это вдруг понадобилось.
Всё время, пока я размышляла, я потихоньку пятилась назад, точно с той же скоростью, с которой Дейран, опустивший свой меч, приближался ко мне. Медленно, угрожающе. Неотвратимо. Словно уже был уверен в том, что загнал меня в угол, и я никак не смогу из него выбраться.
В его глазах по-прежнему горело пламя гнева, однако совсем не жестокого и извращённого, как если бы он хотел причинить мне невыносимые мучения и отомстить за то, что я, по его мнению, сделала с Алиан. Скорее этот гнев был справедливым и сокрушительным, сродни тому, что несло священное ангельское воинство Амелии в последней Божественной войне.
Ле’Куинд словно выносил мне заслуженный приговор. И не собирался причинять мне никаких других страданий, кроме смерти.
Будто бы прочитав скрытые под моей вуалью или в моих осторожных движениях размышления, Дейран серьёзным, с нотками ненависти тоном произнёс:
– Не пытайся от меня сбежать. Не сможешь. Я всё равно убью тебя, воровка. Но перед этим ты расскажешь мне, откуда так много обо мне узнала и кто заказал тебе мой амулет. Потому что никто не стал бы шантажировать меня жизнью дорогого мне человека, если бы не знал настоящей цены этого камня.
Сердце готово было пропустить удар от слов Дейрана, но я усилием воли заставила его биться как полагается. Не до сантиментов сейчас совершенно. Для начала хотелось бы просто выжить, а дальше как пойдёт.
Не дожидаясь новых сюрпризов от непрошенно проснувшейся чувственности, я наконец-то обнажила своё оружие: два кинжала, один более крупный и с небольшой гардой, отнятый мною у кого-то из стражников Ле’Куинда при побеге, а другой – изящный и скромнее по размеру, тот самый, что я брала с собой при подмене Алиан. Другого оружия, а именно более привычных мне парных, совершенно идентичных кинжалов, к сожалению, у меня при себе не было: они дожидались моего возвращения в Валессе.
Впрочем, это вовсе не означало, что меня ожидал неминуемый проигрыш. Хотя постараться для победы определённо пришлось бы.
Не заставляя Дейрана больше ждать, я перестала отступать и даже наоборот, сделала несколько шагов вперёд, выставляя кинжалы перед собой для защиты: левый с гардой взяла обратным хватом и подняла выше, почти на уровень глаз, а второй оставила около талии. И граф, несомненно чувствовавший за собой превосходство в длине оружия и силе, бросился ко мне навстречу, стремительно сокращая дистанцию, которую я с таким усердием старалась выстраивать.
Я знала, что он не станет бить насмерть с первого же удара. Сам ведь сказал, что у него ещё есть ко мне вопросы, а получить ответы от мертвеца совершенно не представлялось возможным. Значит, мне следовало ожидать атаки по конечностям, ногам или рукам. И в этом предположении я не прогадала.
Гарда кинжала в моей левой руке поймала удар Ле’Куинда, сдерживая его атаку, направленную на плечо, и всё же мощь его выпада была слишком сильна, чтобы я могла извернуть руку и тем самым заставить графа выпустить провернувшийся меч. Хватило с меня и того, что моя ладонь удержала мой собственный нож и не позволила мужчине напрочь выбить его из моей руки. Собравшись с силами, я отбросила меч Дейрана в сторону и стремительно сократила дистанцию между нами, атакуя его своим правым, более коротким клинком в область груди, взрезая пуговицы его камзола, разрывая рубашку и царапая его кожу до первой крови.
Я не собиралась серьёзно ранить мужчину своим ударом. Моей целью было всего лишь обнажить амулет, по обыкновению графа скрытый под несколькими слоями одежды, и мне повезло, что удалось осуществить этот замысел с первой попытки. Всё такой же ярко-голубой опал приветственно сверкнул на меня из-под разорванной рубашки Ле’Куинда, призывая немедленно броситься вперёд и схватить его во что бы то ни стало, но тут мою спину расчеркнули предупредительные мурашки, и я резко ушла вправо, прямо под предплечье мужчины, намеревавшегося схватить меня свободной рукой, раз я осмелилась подойти так близко к нему по доброй воле.
Впрочем, был ли у меня выбор, если моё оружие было создано для чрезвычайно короткой дистанции? Мне всё равно предстояло рисковать попаданием под удары графа не один десяток раз, чтобы добраться до заветного амулета. Теперь, когда я выдала своё намерение присвоить опаловую драгоценность, несмотря на угрозу Дейрана меня убить, он будет защищать этот камень намного яростнее, нежели прежде. И едва ли позволит мне так просто подойти достаточно близко для повторной попытки его стащить.
Я отскочила в сторону и вновь приняла то же самое защитное положение, что и прежде, немного отклоняясь назад. Ле’Куинду снова пришлось брать на себя инициативу и атаковать меня, однако на сей раз он не сделал той же ошибки и не позволил мне поймать его гардой, целясь в правую руку, где лежал клинок, которым я не была способна защититься, как раньше. Теперь я была вынуждена ловить удар меча лезвием кинжала и перенаправлять его вверх от себя, вот только, сосредоточившись на клинке мужчины, я пропустила его атаку ногой, прилетевшую мне в живот, отчего я потеряла равновесие и всё-таки упала на спину, поверженная противостоявшей мне грубой силой, многократно превосходившей мою собственную.
Повезло, что удалось быстро сориентироваться и перекатиться назад, потому что уже совсем скоро на то место, куда я упала, прилетел новый удар оружия графа, промедливший на доли секунды и лишь потому не попавший по моему телу.
Сделав вид, будто не придаю совершенно никакого значения успешному выпаду Дейрана, я снова заняла всё ту же позицию и приготовилась защищаться, выжидая момент и намереваясь броситься к амулету в тот самый миг, когда мой противник допустит малейшую ошибку и откроется моему броску хоть ненадолго. Однако в следующие минуты добиться этого мне, к сожалению, пускай и ожидаемому, так и не удалось. Мужчина больше не рисковал так явно, защищая собственную шею усерднее, нежели пытался меня атаковать, хотя и не останавливал своего натиска ни на одну секунду, не давая мне передышки. Я по-прежнему защищалась от него кинжалами и следила за движениями его тела, не собираясь доставлять ему удовольствия вновь видеть меня поверженной на землю, но, признаться, делать это было весьма сложно с вуалью на глазах, значительно затемнявшей для меня поле нашей битвы.
По большей части, никто из нас не уступал сопернику в мастерстве и у каждого были отличные шансы на победу, хоть мы оба сейчас ощутимо сдерживались, не позволяя собственной силе раскрыться в полном её проявлении и решить исход поединка одной особенно мощной атакой. Ле’Куинд избегал тех ударов, которые могли бы стать для меня смертельными, пока ещё не отказываясь от своего желания разговорить меня. Я же не хотела значительно ранить его в ответ, пускай даже это не было чем-то запретным по заветам Ирры. Во-первых, вызвать у него серьёзные травмы было исключительно непрактично с точки зрения моих дальнейших планов. К тому же я не горела особым желанием выслушивать от Раама язвительные обвинения по поводу моей небрежности, когда сумела бы наконец-то освободить его от влияния амулета Амелии. А во-вторых… Во-вторых, я и сама не могла объяснить, почему, но мне хотелось как можно меньше навредить Дейрану. Со мной такое было впервые за всю историю моих многочисленных сражений, и я отказывалась сейчас об этом задумываться, стараясь как можно внимательнее сосредоточиться на движениях графа, которые, несмотря на свою сдержанность, по-прежнему оставались для меня опасными.
