Литмир - Электронная Библиотека

Я справился — сшил реальность, и она уже не расползалась по швам.

Но появилась еще одна проблема.

Стоявший за пределами круга кенку пропал, когда его голову прошило воздушное лезвие. Бездарная смерть, еще раз показывающая, насколько эти юниты не подходят для боя.

На месте ворона появилось существо, похожее на комок тумана, источающий чувство дикого голода.

Монстр бездумно кинулся ко мне, но застыл на границе круга — защитный барьер так просто не преодолеть.

Моя воля скручивает послушную и податливую реальность вокруг существа. Монстр пытается сбежать, но не успевает — вязнет в мареве искаженного пространства.

Вместо того, чтобы выдавливать существо обратно за грань или пытаться убить пространственной магией, уменьшаю область аномалии, делаю ее мельче. Создаю пространственную каверну, куда и утрамбовываю существо. Посидит там с годик-другой, и если не развеется, то потеряет столько сил без кормежки, что станет не опаснее комара.

Разобравшись с монстром, я уселся медитировать. В это время призванный гоблин прибирался, убирая следы мела с пола и ковра. Номер приняли без нареканий.

Затереть воспоминания женщины с ресепшена оказалось довольно просто — я слегка смазал образ и мимоходом поместил в сознание закладку, внушив, что ее ужасно бесит мое имя в журнале. Та вымарает любое упоминание обо мне, после чего перестанет вспоминать обо всяких Айдарах. А вот с уборщицей получилось гораздо замудреннее. Нужно было не просто стереть из ее памяти двое суток, вместе с травмирующими воспоминаниями и негативными эмоциями, но и чем-то их заменить.

Для работы с сознанием бедной женщины выбираю туалет ближайшего кафе — выпускать женщину из привязанного к кольцу подпространства в гостинице не стоит, возникнут вопросы. Резерв полный — намедитировал, прежде чем покинуть гостиницу, потому не стесняюсь использовать магию. Запираюсь изнутри, вешаю на дверь иллюзию полной тишины и выдергиваю женщину в реальность.

Уборщица появляется сидя на полу, и я сразу же оглушаю ее иллюзией. После этого — выдергиваю сознание женщины во внутренний мир, парализуя разум. Она не может думать, не может размышлять, удивляться — я отключил ее сознание.

Осматриваюсь. Мы находимся в тесной комнате с диваном, старым комодом и огромным телевизором — плазмой на половину стены. Экран телевизора рябит помехами, и он здесь — единственный источник света. Ментальная часть разума абсолютно неразвита. По углам — обертки от чипсов, возле дивана стоит полупустая бутылка колы, за диваном — куча мусора, который я убираю усилием воли.

Что же, раз телевизор здесь — крупная и значимая деталь, через него и буду работать.

Усаживаю женщину на диван, создаю себе пульт. На экране воспоминания отматываются назад, постепенно исчезая, стираясь.

Больше проблем не с тем, как эти воспоминания убрать, а что поместить поверх них, так, чтобы женщина не заподозрила, что ее память вообще корректировали. А для этого мне нужно узнать, как она проводит время, чем увлекается, и что могло заставить ее уйти с работы посреди смены.

Просматриваю ее воспоминания, пытаясь разобраться, что она за человек. Она не пьет, так что обставить отсутствие воспоминаний, как запой, не смогу — слишком нехарактерно для нее.

Так… Живет одна. Работой недовольна, но скрывает. С телевизором все понятно — любит смотреть новости и старые ситкомы.

Папку с информацией по работе обнаруживаю в шкафу. После надписи «недоплатили премию» вывожу крупным шрифтом «ХВАТИТ ЭТО ТЕРПЕТЬ».

Слишком не заморачиваюсь, все-таки не дипломную работу защищаю. Внушаю, что женщина ушла с работы два дня назад как раз из-за премии, и убивала время, пересматривая первые сезоны «друзей». Даже прокручиваю в ее воспоминаниях эти сериалы. Последний штрих — внушаю, что она решила побаловать себя, для чего нашла это кафе.

Оставляю ей установку не обращать внимания на униформу, выхожу из транса и покидаю туалет.

* * *

Юсуповы, как и их предки, жили на широкую ногу. Поместья были обставлены лучшей техникой. Укрепленный заклинаниями паркет девятнадцатого века слуги до сих пор натирали воском.

Простыни и наволочки менялись ежедневно. Все белье было тонкого льна с вышитыми инициалами. Нижнее белье никогда не одевали дважды, а полотенца заменяли немедленно после использования. Скатерти, покрывавшие длинные столы, и замысловато сложенные салфетки были украшены вытканными фамильными гербами.

В служебных корпусах при каждом поместье клана была собственная прачечная и множество слуг, которые жили на феодальный манер, со своими семьями во флигелях, помещениях над конюшнями и гаражами, окружавшими главное здание. Чтобы обеспечить физический комфорт одних Юсуповых, требовалось не меньше сорока человек. Ну как сказать «человек» — холопов и девок. Юсуповы не только были привержены традициям, но и называли вещи своими именами, как и многие поколения славных предков.

В огромной передней с мраморным полом постоянно сидел швейцар, единственная обязанность которого состояла в том, чтобы открывать дверь и расстилать красный коврик перед автомобилями, дабы обувь входящих и выходящих не коснулась мостовой. Компанию ему составляла пара дежурных ливрейных лакеев.

Сегодня было очередное собрание глав родов. Ярослав, сидящий во главе стола, спокойно обсудил стоящие на повестке дня вопросы и распустил большую часть людей.

Когда в помещении остались лишь самые близкие друзья: Игорь Соколов и Павел Егоров, хозяин кабинета пригласил их в комнату с видом на парк. Сегодня как раз пошел первый снег, крупный и мокрый, и через панорамные окна парк выглядел особенно чудесно.

Друзья поговорили о женщинах, о политике, и между делом зацепили тему одного захудалого рода.

— Слышали? Алмазовы снова занялись крафтом, — произнес Юсупов.

— Видимо, хотят, чтобы у них еще один завод сгорел, — угодливо подхихикнул Соколов.

Егоров вальяжно повел рукой:

— Да пусть копошатся внизу, сколько угодно — крафтят клинки для простолюдинов или накладывают укрепления на подъездные двери. Главное, чтобы выше не лезли. Если они начнут выползать на большой рынок, придется снова устроить «прорыв элементалей», ха-ха!

— Верно, — улыбнулся Юсупов. — Долговечные товары — это стопор экономики.

— Ты прав, Ярослав. Однозначно прав.

Глава 24

Сегодня с утра отец наконец-то решился заменить охранников на хобгоблинов. На завтраке сообщил всем домашним о новых охранниках, а после завтрака они сменились.

Реакция охранников, которым выдали полную зарплату за неполный рабочий месяц и сообщили, что в их услугах больше не нуждаются, была малость забавной. Люди растерялись и недоумевали, а толстенький «несправедливо оскорбленный» даже завернул речь, мол, потратил на нас лучшие годы. Любитель посидеть в телефоне не сразу понял, что с ним не шутят и попытался качать права. Ситуацию урегулировали десять хобгоблинов. Юниты под иллюзорными амулетами быстро и вежливо выпроводили экс-охранников за ворота и разошлись по территории, знакомясь с будущим местом работы.

Теперь буду чуть более спокоен за домашних — поместье защищено одинаковыми бравыми ребятами, каждый из которых может завязать в узел всех предыдущих охранников.

Занятия шли, как обычно. Александра слегка охладела к совместным занятиям, и не спешила тащить мне ватманы с рунными печатями.

А вот после обеда, когда у меня оставалась половина пары, один из кенку, которые находились в ангаре с кузней, умер. Я не отслеживал их состояние каждый день, но смерть одного ощутил сразу.

Сразу же за этим позвонил телефон. По ту сторону оказался отец:

— На кузню напали! Ты не разглядел через своих миньонов, кто это был? Вообще видел что-нибудь?

— Нет. Разберусь, перезвоню.

Я положил трубку и посмотрел на одногруппников, которые повернулись ко мне

— Алмазов, мы вам не мешаем? — Иронично спросил преподаватель.

61
{"b":"885597","o":1}