- Что, пьянь, тяжёлая ночка? – спросил неожиданно хозяин.

- Сам ты синяк, – огрызнулся Жакан, держась за голову. – Не пил я, сам же знаешь.

- Я? – изумился Фарис. – Я тебя впервые в жизни вижу, – после чего наклонился через стойку и посмотрел прямо в глаза наёмнику. – И следи за языком, а то мои молодчики его тебе быстро укоротят.

- Чего? – сквозь зубы прорычал Жакан.

- Того, – нахмурившись, ответил хозяин. – Таким тоном можешь разговаривать со своими собутыльниками, но здесь гавкать не смей.

Жакан, прибывая в крайне раздражённом состоянии, хотел было ответить охамевшему хозяину “Притона”. Промелькнула даже мысль дать по роже, пока она так близко, но вместо этого наёмник спросил:

- Где у вас умыться можно?

- На заднем дворе, – буркнул хозяин, поворачиваясь к гостю спиной.

Выйдя на свежий воздух, Пентр почувствовал лёгкую прохладу, которая помогла немного унять звон в голове. Обойдя здание, Жакан увидел большую бочку, окольцованную тремя скобами, внутри которой плескалась так нужная ему вода. Едва Пентр склонился над бочкой и посмотрел на прозрачную гладь… ему хватило пары секунд. Он вскрикнул в ужасе и, отшатнувшись, упал на задницу. Голова, которая и так звенела, ещё сильнее заболела, а мозг, который пытался понять, что видели глаза, начал стучаться о стенки черепа, вызывая почти тошнотворные ощущения.

Когда паника и страх немного утихли, Жакан, не до конца понимая, зачем он это делает, медленно поднял руки к лицу и дотронулся до него. Огромный нос картошкой, узкий разрез глаз, маленькие уши, кожа, покрытая морщинами и шрамами, которых у Пентра никогда в жизни не было, и очень тонкие сухие губы. Животный ужас, который сковал наёмника, нахлынул с новой силой. Дыхание прерывалось, сердце пропускало удары, тело мелко потряхивало. Он не знал, что с ним - кошмар наяву, или явь в кошмаре. Ослабевшие ноги машинально подтащили тело к бочке. Он вновь заставил себя взглянуть на своё отражение.

Вода, которая чётко показывала хмурое утреннее небо и кусок крыши трактира, почему-то обманывала Жакана и вместо его молодого и довольно симпатичного лица, показывала ему рожу пятидесятилетнего мужика, который, судя по обветренной коже и шрамам, много путешествовал и дрался. Пентр трясущимися руками дотрагивался до своего лица, но отражение почему-то показывало, как он трогает чужое и крайне неприятное лицо.

“Да что это за хрень?! Что со мной… Кто этот хрен?”

Чем больше Жакан мял не своё лицо, тем крепче убеждался, что эта харя какого-то мордоворота теперь его. Попытка смыть с себя чужое лицо плодов не принесла. Пентр вычерпал четверть бочки, вымок по пояс, но чужое лицо никак не хотело слазить с него. Вновь упав в траву, наёмник схватился за волосы и натянул их так, словно вот-вот готов был вырвать их, но даже так чужая личина не хотела отставать от него. Жакан ещё никогда прежде не думал так быстро, перебирая все возможные причины, которые могли привести к такому. Сколько бы идей, как довольно здравых, так и откровенно безумных, Пентр ни перебрал, почти все они сводились к одному человеку. Алхимику из Крейнина Акуме и его золотой маске.

Обратно в трактир Жакан влетел, словно смерч, и прежде, чем вышибалы или их хозяин успели бы ему хоть что-то сказать, взлетел наверх, совершенно позабыв о вялости и головной боли. Оказавшись у себя в комнате, начал рыться в своей сумке. Выкинув на пол все свои вещи, наёмник не смог найти маску. Обшарив всю комнату, перевернув её вверх дном, плату за поиски помощника алхимика он так и не нашел. В злобе Жакан заорал, словно загнанный зверь, и несколько раз ударил кулаком в стену, разбив на правой руке костяшки.

- Какого хрена там происходит? – раздался снизу глухой голос Фариса.

Пентр, который хотел было громко послать назойливого хозяина куда подальше, вдруг осёкся. Голова, после небольшого погрома, наконец остыла и стала соображать чуть яснее. Он находится в комнате, которую снимал Жакан Пентр, но сейчас в ней находится кто-то другой, точнее сказать - так подумает хозяин. Пусть лицо и было другим, но мозги и смекалка всё ещё были его. Быстро сообразив, что делать, наёмник в секунду оказался у двери и, закрыв её на ключ, быстро огляделся. Среди вещей нет этой проклятой маски, а значит, единственное разумное объяснение её пропажи и смены лица в том, что сейчас она надета на Жакана. Но как она оказалась на лице, почему из золотой стала обычным и очень натуральным лицом, и самое главное - как её теперь снять, Пентр не знал.

- А ну открой! – орал Фарис, который уже поднялся на верх и стучал в дверь кулаком. – Открой, скотина, иначе голову откручу без суда!

В дверь начали ломиться всё сильнее и сильнее, и судя по скрипящем петлям, продержится дверка недолго. “Вначале уйти, потом думать”. Сбросив разбросанные по комнате вещи обратно в сумку и быстро одевшись в дорожную одежду, Пентр плохо слушающимися от волнения руками прицепил ножны к поясу и занял позицию точно за дверью. После четырёх могучих ударов хлипкая дверь наконец не выдержала и слетела с петель. В комнату ворвались два здоровяка с дубинками и хозяин, который почти мгновенно заметил непрошенного гостя.

- Вор! – взревел он, занося свою дубинку над головой Жакана.

Пентр, который прекрасно понимал, как выглядит эта сцена со стороны хозяина, пытаться объясняться или убедить его в чём-то не стал. Слишком уж безумным получился бы рассказ. Вместо этого он поднырнул под руку Фариса и ударил его в живот, заставив извергнуть на пол свой завтрак, а после в позе эмбриона упасть на пол рядом с отвратительной лужей. Вышибалы, которые наконец повернулись к обидчику, тоже пошли в наступление, но Жакан был уже готов. Церемониться или играть в поддавки наёмник не стал. Подгадав момент, отправил первого верзилу в нокаут ударом колена в пах, когда тот пытался схватить его за куртку. Второму ударил ногой по лодыжке, когда тот хотел огреть его своей дубиной ударом сбоку, а после, не жалея сил, пнул в живот.

Фарис и два его дуболома корчились на полу и какое-то время ещё не смогут преследовать “вора”, который, вообще-то, честно заплатил за постой. Вылетев из комнаты и быстро спустившись по лестнице, Жакан вывалился на улицу и чуть было не столкнулся с первым посетителем, который пришёл в трактир. Благо, тот успел отшатнуться и стычки не возникло, хотя пару ругательств в спину наёмника все же прилетело. Быстрым шагом добравшись до своего коня, который по-прежнему стоял возле коновязи, Пентр спешно отвязал его - благо животное не стало артачиться. Видимо, признало хозяина по запаху. Закинул ему на спину сумку и, влетев в седло, рысью направил его на восток, подальше от этого злосчастного места.

Скакал Жакан долго, он не хотел рисковать. Его положение и так было хуже некуда, а стычка с местным ополчением его бы никак не улучшила. Остановился наёмник далеко за полдень, выбрав местом отдыха какую-то рощу, через которую текла маленькая речушка. Спрыгнув с коня и дав ему свободу, чтобы тот отдохнул, пощипал траву и попил, Жакан быстрым шагом направился к воде и, упав на колени у берега, вгляделся в отражение. Река была плохим зеркалом, в ней почти ничего не отражалось. Но даже так Пентр мог различить черты носатого мужика, которые заменили его собственное лицо.

В том, что это лицо снять просто так не получится, Жакан убедился через полчаса, после десятка попыток стянуть, смыть и даже срезать уродливую маску. Бывшая золотая маска намертво впечаталась в лицо наёмника и сниматься явно не хотела. Оставался вопрос: как это произошло? Жакан точно помнил, что после разговора с уродом в дурацкой шляпе отправился к себе в комнату, где убрал “аванс” в сумку, а сам, после чистки оружия и подготовки одежды, лёг спать. Попыток примерить её он не предпринимал, ночью никуда не вставал, и в комнату кто-то посторонний, кто мог бы надеть ему её, пока он спал, точно не заходил. Тогда как это произошло?

Единственным разумным и сумасшедшим ответом одновременно была магия. Жакан знал о магии крайне мало, в общих чертах, и этих знаний явно не хватало, чтобы объяснить ту чертовщину, которая с ним произошла.