— О, так у тебя есть стандарты — замечательно, — усмехнулся Никколо.

Впервые с тех пор, как я вошла в комнату, Дарио заговорил.

— Алессандра — наша гостья, — сказал он своим глубоким, хриплым голосом. — Никто не должен к ней прикасаться. Понятно?

— Я не хотел показаться неуважительным, — мрачно пробубнил Валентино, обратившись к Дарио.

— Не говори этого мне — скажи это ей.

Великолепный молодой человек посмотрел на меня настороженными глазами.

— Простите, синьорина. Я не хотел вас обидеть.

Я только молча кивнула.

— Прекрасно, все поцеловались и помирились, — сказал Никколо, а затем начал кричать на Дарио. — О чем ты, черт возьми, думал?!

Никколо, безусловно, был самым театральным и громким человеком в комнате. И он являлся единственным, кто, похоже, был готов выступить против Дарио. Все остальные оказывали Дону мафии почтение, но только не Никколо.

Это было бы забавно, если бы они не были бандой головорезов и убийц.

Дарио ответил слегка насмешливым тоном.

— Ее отсутствие развяжет язык ее отцу — или вы не согласны, консильери (ит. сonsigliere — советник)?

Так называли правую руку Дона, самого доверенного советника крестного отца.

Так что Никколо был не только братом Дарио… но и консильери Дона, вторым по влиянию человеком в комнате.

Неудивительно, что он шутил и кричал, а остальные молчали.

— Ты мог бы сделать это, не приводя ее сюда! — возмущался Никколо. — Ты что, забыл, чем занимаешься?! Несколько угроз вполне бы сработали!

Затем Никколо поспешно обернулся ко мне и сказал успокаивающим голосом.

— Не то, чтобы мы обязательно выполнили бы эти угрозы, заметьте.

Слово «обязательно» было единственным, которое выделялось.

Я слишком хорошо понимала, что речь шла об угрозе.

Но, несмотря на опасность, которой подвергалась, я оглядела комнату и не могла не представить себе Семь Гномов из Белоснежки.

Однако вместо Ворчуна, Дока, Башу и Дурня все выглядело примерно так:

Адриано — Горячая голова.

Массимо — Медведь.

Ларс — Блондин.

Роберто был банкиром. Я, честно говоря, ожидала, что он будет работать в финансовой сфере, а не в мафии.

Валентино был ловеласом, дамским угодником.

Никколо был трикстером².

Но Дарио оставался Il Mostro.

Каждый раз, когда я бросала на него взгляд и видела, что он наблюдает за мной, как хищник за своей жертвой, у меня по позвоночнику пробегал холодок.

Я вспомнила о предупреждении Филомены:

«Дон Розолини только что вернулся домой после четырехлетнего заключения… С тех пор, как он приехал, в его поместье не было ни одной женщины… Никогда не оставайся с ним в комнате наедине».

По тому, как Дарио смотрел на меня, я слишком хорошо поняла, что она имела в виду.

Внезапно Никколо опустился на кожаное сиденье напротив меня. Он тепло улыбнулся.

— Ну, bella, ты, конечно, неплохо провела вечер, не так ли? Выпей еще глоток своего бренди.

Я подавилась еще одним глотком. Не хотелось нарываться на конфликт с консильери.

— Итак… этот парень, которого Ларс так внезапно отправил в отставку… — Никколо бросил на блондина строгий взгляд, словно тот был очень непослушным мальчиком, затем снова обратился ко мне. — Ты видела его раньше в вашем кафе?

— Нет.

— Подумай хорошенько. Ты уверена, что никогда не видела его раньше?

— Уверена.

— Как ты думаешь, твой отец мог быть с ним знаком?

Я подумала об этом уродливом человеке и его последних словах, обращенных ко мне:

«Передай своему отцу привет шеф-повару».

Во мне мелькнул страх, и он не остался незамеченным.

Никколо наклонился вперед. В его манере поведения было что-то такое, что напомнило мне змею, следящую за птенцом.

— Что это было?

— Что — это?

— Это небольшое подергивание, — проговорил он, указав жестом на мое лицо. — Ты только что о чем-то подумала. Что это было?

Возможно, это коньяк придал мне смелости…

А может быть, я просто устала от того, что мной весь вечер помыкали.

В любом случае, я ответила:

— Я удивилась, что за мужчина пристает с расспросами к женщине, у которой на глазах недавно совершили убийство, и человек, сделавший это, сейчас с ней в одной комнате.

Валентино захихикал у стены.

Но Никколо… Никколо одарил меня холодной улыбкой, которая не достигла его глаз.

— Ты лжешь мне, bella, — тихо сказал он. — Было бы очень хорошо, если бы ты сказала мне правду.

Когда он пристально посмотрел мне в глаза, я вдруг поняла, что смех, крики, обаяние — это все фасад.

Никколо прикидывался дурачком, но это было лишь для того, чтобы пробраться сквозь твою защиту…

Достаточно близко, чтобы вонзить в тебя кинжал.

Меня испугала перемена в его настроении, но я постаралась скрыть это, напустив на себя побольше серьезности.

— Я хочу лечь в постель. Или ты собираешься меня остановить?

— Здесь никто не будет мешать тебе, Алессандра, делать что угодно, — промурлыкал Никколо. — Кроме как покинуть поместье. Это карается…

Внезапно голос Дарио прервался из глубины комнаты.

— Никколо.

Это было предупреждение.

Приказ отступить.

Потому что я знала, что было бы следующим словом:

Карается смертью.

В глазах Никколо мелькнул гнев… а потом он снова стал прежним обаятельным человеком.

— Конечно, конечно, — сказал он, откинувшись в кресле. — Ты, наверное, очень устала, bella, тебе нужно пойти поспать. Мы сможем продолжить наш разговор утром.

Я кивнула и неуверенно поднялась на ноги.

— Массимо, проводи ее в комнату, — приказал Дарио.

— Я сама могу найти дорогу назад, — запротестовала я.

— Знаю, что можешь. В любом случае, он пойдет с тобой.

Я уставилась на Дарио, но он лишь спокойно смотрел на меня своими завораживающими глазами.

Мне было трудно отвести взгляд, но в конце концов я это сделала.

Другие глаза в комнате были не такими манящими.

А некоторые из них были гораздо более угрожающими.

Адриано с его гневом…

Ларс с его спокойным весельем…

Роберто с его расчетливым взглядом…

Валентино с его соблазнительной улыбкой…

И Никколо с его пронзительным взором, который просеивал мою ложь, как пшеницу.

— … хорошо, — сказала я, желая поскорее уйти оттуда.

Когда я встала, чтобы удалиться, Массимо подошел и проводил меня в комнату.

— Sogni d’oro, — сказал Никколо с ноткой насмешки в голосе.

«Сладких снов». Буквально, «золотых снов».

Меня держали здесь против моей воли, в доме, полном мафиозных бандитов?

Я была уверена, что мои сны будут совсем не такими.

Поэтому как можно быстрее вышла из комнаты, и Массимо последовал за мной по лестнице.

Когда я добралась до своей комнаты, он остановился на пороге.

— Приятных снов, — сказал он и закрыл дверь.

Я услышала щелчок.

Когда он ушел, я попробовала ручку двери…

… и обнаружила, что заперта.

Я легла в постель, но заснуть смогла только через много часов.

Потому что, хотя я и была заперта…

… они не были заперты.

На следующее утро я проснулась рано — не потому, что в комнату заглянуло солнце, а по привычке.

Я работала в кафе отца шесть дней в неделю, и только в воскресенье утром из-за мессы у меня была возможность поспать подольше, поэтому я просыпалась в одно и то же время. Это не зависело от того, когда я легла и сколько спала.

Но я должна была признать, что кровать была мечтой… как будто плывешь на облаке.

Я перевернулась на бок и впервые за много лет подумала о том, чтобы еще поспать…

И тут я увидела это.

На стуле возле двери висело чужое платье.

Платье, которое, должно быть, кто-то повесил туда, пока я спала.