— Да, таков был первоначальный план, — сказал Турок. — Но появилась другая, гораздо более интересная возможность.

— И что же это? — сердито спросила я.

— Когда ты сбежала из поместья и скрылась в церкви, то сделала это прямо под носом у Розолини. Как?

Я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица.

Я не могла сказать ему правду — не могла.

— Они позволили мне, — сказала я. — Они знали, что я собираюсь…

— Это ложь, — прорычал Турок. — Пока мой помощник держал тебя в переулке, священник позвал моих людей и повторил все, что ты ему сказала. Больше не лги мне. В особняке Розолини есть тайный ход, не так ли?

— Нет…

Турок ударил меня по лицу, и я вскрикнула от боли.

Отец закричал и попытался встать.

Но один из бандитов заставил его опуститься на место.

— Я сказал тебе не врать мне, — прорычал Турок. — В следующий раз, когда ты это сделаешь, я оставлю на твоем милом личике не только красную отметину. А теперь — там есть потайной ход, да?

— Да… но тебе придется убить меня, прежде чем я скажу тебе, где он, — прошипела я.

Турок долго смотрел на меня.

— Я тебе верю, — сказал он наконец. — Не думаю, что ты предашь их, даже ради спасения собственной жизни.

Затем он зловеще улыбнулся.

— … но я думаю, что ты можешь предать их, чтобы спасти чью-то жизнь.

Турок кивнул одному из своих людей, тот достал пистолет и приставил ствол к голове моего отца.

— ПАПА! — закричала я.

Мой отец побелел как призрак.

— Теперь, — сказал Турок, — ты отведешь нас к проходу… или я прикажу Сальваторе вышибить твоему отцу мозги.

— Хорошо, только не трогайте его! — воскликнула я.

— Хорошая девочка, — с улыбкой сказал Турок. — Я знал, что ты поймешь, что к чему.

И я повела их обратно к тайному входу в особняк.

У меня не было выбора. Когда они привели меня к своим машинам, припаркованным в четверти мили от дома, папа был вместе с ними. Его посадили на переднее пассажирское сиденье, а нас с Турком — на заднее.

Всю дорогу Турок держал пистолет у затылка моего отца.

— Если что-то выкинешь, будешь смотреть, как он умирает, — предупредил Турок.

— Я могу привести вас к потайной двери, но она заперта изнутри, — судорожно проговорила я. — С этой стороны войти невозможно.

— Ты только приведи меня туда. Остальное я сделаю сам.

Я надеялась, что смогу отправить Ларсу смс с предупреждением, но первым делом они забрали мой телефон.

— Не хочу, чтобы ты ударила нас в спину, — ухмыльнулся Турок.

Ударила нас в спину.

Именно так я поступлю с Дарио, Массимо и всеми остальными — я приведу их главного врага прямо к ним в темноте ночи.

Я ненавидела себя за это. И отдала бы почти все, чтобы не делать этого, включая собственную жизнь.

Но я не стала бы жертвовать своим отцом.

Не могла.

Я просто молилась, чтобы Бог каким-то образом нашел способ сообщить Дарио и остальным о происходящем.

Единственная милость, которую оказал мне Турок, он позволил мне держать отца за руку через щель между передними сиденьями.

— Мне очень жаль, Алессандра, — прошептал отец.

— Все в порядке, папа, — ответила я сквозь слезы.

— Я всегда хотел признаться тебе… но еще больше хотел, чтобы ты была в безопасности…

— Все хорошо, папа. Все будет хорошо.

— Будет, — согласился Турок, прервав душевный разговор. Затем он лукаво улыбнулся. — Если только ты дашь мне все, что я захочу.

Я ему не поверила.

Я не представляла, чем все закончится. Может быть, он отдаст меня семье Ольдани, и я стану пленницей другой мафиозной семьи.

Но не верила, что Турок отпустит моего отца на свободу.

И что что я могла сделать, когда он держал пистолет у папиной головы?

Люди Турка въехали в деревню и припарковались у подножия холма, ведущего к десятифутовой каменной стене с трещиной в ней.

Когда мы вышли из машины, Турок показал на папу.

— Свяжите его и бросьте в багажник.

Двое бандитов схватили отца и стали связывать ему руки и ноги.

— Нет! — закричала я.

— А что ты думала, произойдет? — спросил меня Турок. — Что я оставлю его здесь на произвол судьбы? Он может либо залезть в багажник, либо мы его пристрелим. Что ты предпочитаешь?

— Не трогайте его, — прошептала я.

— Все в порядке, — успокоил меня отец. — Все будет хорошо.

— Истинный оптимист, — сказал Турок.

Затем его люди закинули папу в багажник и плотно закрыли его.

— Теперь, — сказал Турок, жестикулируя пистолетом. — Веди.

Четырнадцать человек — я, Турок и двенадцать его людей — пошли вверх по склону.

У каждого, кроме Турка, был пистолет с глушителем.

Пистолет Турка был коротким и толстым, чтобы прижимать к голове жертвы.

Вот только меня он пустил впереди себя, как собаку.

Пистолет, направленный мне в спину, был моим поводком.

Я изо всех сил старалась вспомнить свой путь в темноте. Когда я добралась до стены, мне пришлось искать несколько минут, прежде чем я наконец нашла пролом.

— Вот он, — сказала я. — Но разве ты не боишься камер?

— Здесь нет камер, — уверенно сказал Турок. — Их не было последние пятьдесят лет.

Я уставилась на него.

— Откуда ты это знаешь?

Он улыбнулся.

— У меня есть свои источники.

Один из людей Турка прошел через пролом первым. Он направил свой пистолет на меня, чтобы я не убежала.

За ним один за другим последовали остальные, пока не прошли все четырнадцать.

Я думала о том, что будет, когда мы подойдем к дому.

Если я закричу, услышит ли меня Дарио или кто-нибудь еще?

Меня убьют мгновенно, я это знала, но, по крайней мере, они будут знать, что кто-то идет.

Однако Турок, скорее всего, отступит…

… а потом прострелит голову моему отцу в наказание за мое предательство.

И все же я взвешивала варианты, как мне поступить.

Пока Турок не лишил меня даже этого выбора.

Он оторвал кусок скотча от рулона и сказал.

— Сожми губы.

Я сделала, как было велено, и он заклеил мне рот.

— Хорошо. Теперь веди нас дальше, — приказал Турок.

Я пошла дальше по лесу, пока не дошла до опушки.

Особняк Розолини стоял в лунном свете темный и неподвижный, почти в шестистах футах…

… и я была бессильна предупредить их.

Я прошла столько, сколько считала нужным, затем опустилась на четвереньки. Я поползла, путаясь руками в папоротнике и подлеске.

Пока моя рука не проскользнула сквозь траву.

Я на секунду задумалась о том, чтобы не говорить Турку и надеяться, что его люди не заметят этого…

… но если он узнает, что я ему солгала, то со злости убьет моего отца.

Поэтому я повернулась и жестом указала на землю.

Турок кивнул, и двое его головорезов раскидали траву и палки, открыв отверстие в земле. Другие посветили фонариками на каменные ступени, и мы вошли в подземный ход.

Когда мы подошли к железной двери, один из мужчин попробовал ручку. Она не поддавалась.

Я посмотрела на Турка и показала жестом:

— Видишь? Я же тебе говорила!

Он только усмехнулся.

— Если бы я позволил такой простой вещи, как эта, остановить меня, то никогда бы не добился успеха в жизни. — Затем он рявкнул. — Давай!

Двое мужчин прикрепили скотчем пакетики с темным порошком к петлям двери.

— Термитный порошок, — усмехнувшись, сказал Турок. — Союзники использовали его во Второй мировой войне, чтобы уничтожить самое большое артиллерийское орудие, когда-либо созданное нацистами. Он способен прорезать четыре дюйма стали, как будто это пустяк.

Третий мужчина зажег небольшую паяльную лампу и поджег один из пакетов.

— Отойди, — сказал Турок, оттащив меня подальше.

Вдруг он стал гореть ярко, как солнце, разбрасывая повсюду искры.