Мои глаза на секунду непроизвольно закрылись.

— Как греческий бог…

— Ух! — пробормотала она, прикусив губу. — Валентино невероятно сексуальный, но я имею в виду… Дон Розолини… — Боже мой, я так завидую. Она усмехнулась и прошептала. — Он был… большим?

Я уставилась на нее.

— Я… наверное?

— А, ну да, ты ведь не можешь знать, правда?

— А какого он размера обычно? — невинно спросила я.

— Спросите любого мужчину, и он скажет вам, что он, по крайней мере, на два дюйма больше, чем на самом деле. Но в свое время я повидала немало их, так что…

Она вернулась к миске и достала кусок теста, который скатала в трубку длиной около трех дюймов.

— Я бы сказала, что они примерно такого размера, когда мягкие, и, вероятно, вдвое больше, когда твердые.

Я уставилась на нее.

— Они становятся твердыми?

Она рассмеялась.

— Ну, конечно, становятся! Иначе как бы его можно было засунуть в твою киску? Это все равно, что пытаться засунуть в дырку переваренный кусок спагетти.

Я об этом не подумала.

Она усмехнулась, потянулась к ближайшему блюду с фруктами и взяла большой банан.

— У Валентино гораздо крупнее, чем у обычного парня. Да… примерно такой, — сказала она, обведя пальцами банан.

Затем она радостно посмотрела на меня.

— Так… какого же размера был Дон Розолини?

Я подняла бровь на банан, который был настолько твердым, что не казался подходящим для сравнения.

— Подай мне миску с тестом, — сказала я.

Она с нетерпением пододвинула мне миску и наблюдала, как я зачерпнула пару горстей и начала скатывать их в одну длинную трубку.

Я сделала паузу… затем добавила еще немного теста и раскатала.

Потом добавила еще немного.

— Господи! — воскликнула Кэт. — Какого черта, он что, дрочил в душе?

— … что?

Она закатила глаза.

— Только не говори мне, что ты не знаешь об этом… не бери в голову, конечно, не знаешь. Дрочка — это когда парень гладит свой собственный член, — сказала она, проведя рукой по воздуху.

— Он был бы твердый, если бы он… дрочил?

Она засмеялась.

— Да.

— Тогда он не дрочил.

Кэт уставилась на меня.

Затем посмотрела вниз на цилиндр теста в моей руке.

— О, БОЖЕ! — вскрикнула она, а затем начала обмахивать себя одной рукой.

— Что?!

— Он действительно большой! — прошептала она. — Madonn…

— Это… хорошо? — спросила я, серьезно озадаченная.

— Я бы не отказалась узнать! — сказала Кэт, фыркнув.

Почему-то я почувствовала укол ревности, когда она это сказала.

— У тебя уже есть Валентино, — хотела я огрызнуться.

Вдруг позади меня раздался резкий стук.

Мы с Кэт испуганно вскочили.

Обернувшись, я увидела в дверях ухмыляющегося Валентино.

— О чем это вы тут разговариваете?

Кровь прилила к моим щекам.

— НИ О ЧЕМ!

— Ни о чем! — Кэт вскрикнула одновременно со мной, хотя и не так громко, как я.

Валентино приподнял одну бровь, посмотрев туда-сюда между мной и Кэт.

Затем он бросил взгляд на стол передо мной.

Я опустила глаза, чтобы посмотреть, на что он смотрит.

И увидела то, что вылепила из теста.

Я поспешно ударила кулаком и слепила все вместе.

— Просто пеку хлеб! Ха-ха! — ответила, заставив себя рассмеяться, что звучало безумно.

Валентино нахмурился, глядя на то, как странно я себя вела, а затем дернул головой в сторону коридора.

— Дарио хочет тебя видеть.

Мне вдруг показалось, что я не могу дышать.

Я в панике оглянулась на Кэт.

Она в шоке поднесла руку ко рту.

— П-почему? — начала заикаться я.

— Кто знает, — сказал Валентино, пройдя мимо меня и направившись к Кэт.

— Где он? — спросила я, а затем с надеждой добавила. — В кабинете?

— Нет, в своей спальне, — сказал он, взял с разделочной доски кусочек клубники, подбросил его в воздух и поймал ртом.

Я была почти вне себя от паники.

И в отчаянии посмотрела на Кэт.

И тут ее рот раздвинулся в самой широкой ухмылке, которую я когда-либо видела, как будто она собиралась ликовать.

Она тут же вернулась в нормальное состояние (чтобы скрыть свое волнение), когда Валентино закончил есть свою клубнику.

Затем на ее лице появилось потрясение.

Я не видела, потому что он стоял рядом с ней, но я бы поставила деньги на то, что его рука была на ее заднице.

Он просто игнорировал ее, как будто ничего необычного не происходило.

— Ну что? — спросил он, посмотрев на меня.

— Что?

Кэт издала тихий звук и схватилась за край стойки.

Я готова была поспорить, что рука Валентино побывала в другом месте…

Но он по-прежнему не подавал виду, что что-то не так.

— Может, тебе пора? — спросил он, указав свободной рукой на дверь.

Одному Богу известно, что он делал с Кэт другой.

— Ну… ладно, — сказала я дрожащим голосом.

Выйдя из кухни, я с опаской посмотрела на Кэт через плечо.

Она показала мне большой палец вверх и улыбнулась, как будто «у тебя все получится»!

Последнее, что я услышала, закрыв дверь, было хихиканье Кэт и ее вздох.

— О!

А затем дверь кладовки открылась и быстро закрылась.

Я простояла у его спальни почти тридцать секунд, прежде чем набралась смелости и постучала в закрытую дверь.

Скорее, это было тихое постукивание.

На самом деле, просто слабое постукивание.

Ответа не последовало, и я повернулась, чтобы уйти.

— Входи, — раздался изнутри голос Дарио.

Я вздрогнула.

О, нет…

Когда я открыла дверь и вошла, мне показалось, что мои ноги налились свинцом.

Потом я задохнулась.

Дарио склонился над своим столом, что-то рассматривая в ноутбуке.

На нем были темные брюки.

Но в остальном он был обнажен.

Его кожа была еще влажной после душа. Капельки воды прочерчивали изгибы его мышц, а мокрые волосы свисали прядями на лоб.

Он поднял голову, увидел меня, и настроение его омрачилось.

— Закрой дверь, — приказал он.

Я закрыла ее дрожащей рукой.

Он встал и подошел ко мне.

Его массивная грудь вздымалась, а пресс отбрасывал тени в ярком свете окон.

У него были всевозможные татуировки: черные клубящиеся узоры, оружие, черепа, фразы на итальянском языке типа «Семья превыше всего».

Они казались опасными… загадочными… и я удивленно уставилась на них.

Ну… вообще-то я смотрела на его великолепное тело, а татуировки просто случайно оказались в поле зрения.

Он остановился прямо передо мной и посмотрел вниз. Даже босой, он возвышался надо мной.

— Ты заходила ко мне в комнату раньше, — сказал он.

Это был не вопрос.

— … да, — призналась я.

— Что Никколо говорил тебе о восточном крыле второго этажа?

— Катерина должна была принести завтрак, но она была занята, — солгала я, — и она попросила меня помочь…

Дарио поднял руку. Я немедленно замолчала.

— Что Никколо сказал тебе о восточном крыле второго этажа?

Я опустила глаза в пол.

— … не приходить сюда.

— И все же ты пришла.

— … да.

— А потом ты заглянула ко мне, когда я был в душе.

Мои глаза в панике метнулись к его лицу.

Он сердито смотрел на меня.

— … да, — прошептала я и снова опустила взгляд в пол.

— Ты часто так делаешь? Шпионишь за людьми?

— Нет, — запротестовала я, с чувством вины вспомнив о Катерине и Валентино на днях.

Дарио грубо схватил меня за подбородок и поднял мое лицо.

— Посмотри на меня.

Я уставилась в его темные глаза. И едва могла дышать.

— Ты смотрела на меня, когда я был голый, — сказал он.

Я прикусила нижнюю губу и беззвучно кивнула.

— Тогда я думаю, что будет справедливо, если я увижу тебя голой, — сказал он.

Мои глаза расширились.