Ответ шефа жандармов был незамедлительным и коротким, мне посоветовали отдохнуть хотя бы недельку и набраться сил после моего второго кругосветного и такого тяжелого путешествия.

Ответ из канцелярии «всесильного» шефа жандармов меня не удивил. Он всесильный когда надо решить пороть мужика за плохо подметенные дорожки в имении или лучше все-таки в морду дать, а вот что сказать светлейшему князю, который, пусть и на другом краю света, неожиданно стал владетельной особой, по большому счету почти равной Государю Императору, их сиятельство не знают.

И дело тут не в отсутствии императора в столице, не бог весть где он находится. Всего лишь в Царском Селе. Можно сказать мы ним соседи. По крайней мене огороды через межу находятся. Калитки только не хватает.

Государь Император тоже не знает, что говорить и делать. С каждым появлением неугомонного князя последнее время обязательно возникает какая-нибудь проблема.

То на ровном месте глобальные инициативы в Америке, Николай Павлович ведь не дурак и отлично понимает, что скоро нельзя уже будет игнорировать это новое молодое государство за океаном.

Потом светлейший князь, пусть и ожидаемо, становится английским бароном. Пару раз небрежно демонстрируется несметность княжеского богатства. Все это конечно пока в рамках, императорское величие и самолюбие пока от этого не страдает, вернее страдает пока чуть-чуть, особенно когда получает пусть легкие, но щелчки по носу, как например в польском вопросе или в оценке хорошо уже отставленного министра внутренних дел.

Но тут случается такое, что ситуация вообще становится непонятной и рамки вдруг исчезают.

Русская светлость и английская сиятельность неожиданно становится практически на одну доску с нами, Милостью Божей Государем Императором и это тоже Милость Божья, про неё пока еще не сказано публично. Но если мы, Николай Павлович, все получили просто по факту своего рождения, то здесь ситуация другая: пришел, увидел, победил. И куда этот шустрый князь дальше направит свои стопы? Один такой шустрый исторический персонаж, при более худших стартовых условиях, уже так походил, что до сих пор икается, в Москве до сих пор следы того пожара кое-где видны.

Но это же не всё. Вдобавок ко всему всё получается как в русской поговорке: не буди лихо, пока тихо.

А тут как раз не понятно именно с этим вопросом, а не разбудили ли лихо?

При любом раскладе раскладе владычица морей Великая Британия получила не понятно что, то ли дружеский шлепок по какой-нибудь детали организма или к примеру иронический, но все равно дружеский щелчок по носу. То ли тоже самое, но оскорбительное. Или вообще прямой удар по личности и не важно подбит ли глаз, или в кровь разбит нос.

На море разгромлен и взят в плен английский военный корабль. Да русских было трое, но и господа англичане были не одни и у них по любому было огневое превосходство.

Но сначала они непростительно долго возились с русским постом, вооруженным пукалками и умудрились хорошо получить по носу, а ведь на борту были одни морские волки. Бриг только числился гражданским, на самом деле это было полноценное военное судно.

А потом на раз два как сопляки проиграли морской бой, опять же имея огневое превосходство над противником. Без сопротивления подняли лапки кверху и сдались и ни один моряк не пожелал вернуться в добрую старую Англию.

В том, что мистер Смит уже предстал перед королевским правосудием, я не сомневался. Господина Айзика на моих глазах англичане взяли под стражу и уже в оковах он поднялся на борт парусника, который тут же отдал швартовы и поднял паруса.

Штиля мы нигде не встретили и думаю туманного Альбиона парусник достиг раньше нас. А за неделю из Лондона сто процентов придет первая реакция на курильский инцидент и вот тогда до меня и снизойдут.

И это меня очень устраивает, я наконец-то я просто отосплюсь по-человечески, с момента выхода на Курилы не было ни одной спокойной ночи. И как хорошо, что рядом была Софья Андреевна, моя любимая Сонечка. Одно присутствие которой придавало мне силы, когда например приходилось стоять вахты восемь через четыре. У нас была просто катастрофическая нехватка экипажа, дело однажды дошло до того, что кочегерами пришлось побыть даже мне с Владыкой и корабельным батюшкой. И надо сказать, что они мне не особо уступили.

Поэтому получив такой ответ из канцелярии Бенкендорфа, я почти в буквальном смысле бегом бросился в карету и мы помчались в Пулково.

Несмотря на очень поздний час нас там ждали и встречали, но все это я потом помнил в каком-то тумане. Силы почти оставили меня, я даже в бане был в полубессознательном состоянии, в памяти остались только обнаженная жена и вроде там были и кто-то из её девок. Помню как после бани Соня поила меня как маленького ребенка каким-то отваром трав тетки Анфисы и все, потом глубокий сон.

Проснул я на следующий день почти точно в полдень на своем супружеском ложе в объятьях спящей обнаженной жены. Соня проснулась тут же и почему-то засмущалась.

— Алешенька, закрой глаза, я хочу встать и одеться, — я послушно закрыл глаза.

Соня выпорхнула с постели и быстро набросила халат.

— Можешь открывать и пойдем быстрее в душ.

Душ это прекрасно, особенно контрастный, который всегда на меня оказывал волшебное действие.

Вот и сейчас, после нескольких минут этой изумительной водной процедуры, я оделся в чистое прекрасного качество хлопчатобумажное белье, нежнейшее как Сонины ласки и почувствовал, что все трудности и лишения второй кругосветки позади и я вновь полон сил и энергии.

За столом нас ожидали все сестры с мужьями, наши дети, племянники и племянницы, даже были новорожденные девочки Маши и Тани, Николай м Вероникой и были все остальные, кроме матушки со своим Джо и не было адмирала.

О делах не было никаких разговоров, вернее Анна с Соней обменялись фразами: «Все хорошо» и «У нас тоже». Да и не хотелось говорить ни о каких делах.

Завтра, всё будет завтра или может даже послезавтра, а завтра будет детский день. Нас заждались дети и уже многочисленные племянники, а очень выросший Андрюша поздоровался со мной фразой что он больше не разрешает нам никуда ходить без него.

Сделав паузу, чтобы убедиться что его все слышат, юная светлость продолжил.

— Скоро я перед причастием должен буду исповедоваться. Это значит, что я стану взрослым. Поэтому я, светлейший княжич Андрей Алексееви,ч пойду со своим отцом в его следующий поход, всегда буду с ним рядом и стану его правой рукой.

Не знаю как у других, а у меня сомнений в том, что будет именно так не было никаких и более того появилась уверенность что через несколько лет подобное произнесут и другие сыновья, Сашенька еще конечно несмышленыш, а вот Алексей, у меня язык не повернулся назвать его иначе, посмотрел на меня таким же взглядом как и старший брат.

Единственное, что я спросил о делах, где Владыка и Иван Васильевич. Владыка Анатолий естественно уехал в Лавру, а Иван Васильевич к дочерям.

В кругу семьи, не занимаясь никакими делами, я провел целых четыре дня.

Особенно я был рад знакомству и общению с Машиным мужем, который мне очень понравился и надеюсь это было взаимно. Оказалось, что судьба свела его с графом Ростовым, тот уже полковник.

Через две недели зятю опять уезжать на Кавказ, в Питере он в коротком отпуске по случаю рождения дочери и после полученного ранения. Маша пока остается в Пулково.

Утром восемнадцатого в Пулково приехал Владыка Анатолий и воскресная Литургия была архиерейской.

Первым, после младенцев, которые причащались на руках матерей, к потиру со Святыми Дарами подошел княжич Андрей Алексеевич и на весь храм прозвучало:

— Раб Божий Андрей, — я поразился силе и взрослым интонациям его голоса. Да, естественно, когда ему исполнится семь, он пойдет со мной в любой поход и никто не сможет ему сказать нет.

После праздничного обеда я понял, всё пора начинать работать. Там на далеком Дальнем Востоке ждут и надеются на меня мои люди, те кто поверил и пошел за мной.