Через час Романовы едут домой и предлагают меня подвезти.

Накидываю пальто, выходим из квартиры, Давид провожает нас, наваливая, по ходу, свои шуточки, за дверь. Мы с Машей хихикаем.

Выходя первой, сталкиваюсь на площадке с Никольским. Он курит. Мирон прощается с ним за руку, Маша тоже прощается, а когда я прохожу мимо него к лифту, он останавливает меня за локоть и поворачивает к себе.

— Яна, некрасиво подслушивать чужие разговоры, — говорит очень тихо, это слышу только я.

Вспыхиваю мгновенно. Как он узнал? Не мог он видеть. Сердце пускается вскачь, наши лица так близко, что я четко вижу расширяющиеся прямо на моих глазах зрачки. В нос ударяет его парфюм, ноги подкашиваются, если бы он сейчас не удерживал, наверное, упала бы. Это тот самый момент унизительной неловкости, когда ответить просто нечего. Но самым глупым в такой ситуации будет оправдываться.

— Если не хочешь, чтобы тебя слышали, закрывай дверь.

— Яна, мы подождем тебя в машине, — говорит Мирон, они уже зашли в лифт, и три пары глаз смотрят на нас в недоумении, что же им делать дальше.

— Я уже иду, — освобождаю локоть из руки Никольского и спешу к лифту.

Вниз едем в молчании, даже Давид притих. Мои щеки пылают, одна надежда на макияж, выгляжу сейчас, наверное, по-идиотски. Собственно, чувствую я себя так же. Может, он на понт меня взял, а я раскололась? Ну не мог он видеть. Да уж… Опытный, взрослый мужчина — это не так просто, как кажется.

Яна

Поднимаюсь по ступенькам на второй этаж колледжа. На самом верху замечаю Титова, перед ним стоит девушка со второго курса, кажется, с Графического дизайна.

Меня она не видит, что-то на эмоциях доказывает парню.

— Лика, я ни хр*на тебе не обещал, какие претензии?

— Зачем было рассказывать об этом?

— Я рассказывал? Ты че, думаешь ты большое событие в моей жизни? Подружек нужно правильно выбирать, они твои фотки слили.

Я прохожу мимо, девушка затихает.

— Яна Эдуардовна! — окликает меня Титов.

Останавливаюсь, девушка сбегает по ступенькам вниз, а он подходит ко мне.

— Привет, — понижает голос.

— Привет. Ты почему не паре?

— Вышел, скучно.

— Мне нужно к завучу, — смотрю на часы, — веселить тебя не могу.

Он ухмыляется.

— Ты будешь на концерте в честь Дня рождения колледжа?

— Ты будешь выступать?

— Я что идиот? После концерта будет банкет и танцы. Хочу пригласить любимую преподавательницу на медленный танец.

На губах блуждает игривая улыбка, а в глазах веселятся чертики.

— Я буду на концерте, но в качестве партнерши по танцам присмотри себе кого-то из студенток.

Дверь рядом с нами открывается, оттуда выходит преподаватель по ОБЖ и смеряет Титова недовольным взглядом.

— Здравствуйте, Аркадий Павлович, — говорю я, он здоровается в ответ, и я ухожу по своим делам.

После общения с Ингой Львовной настроение катится вниз. Эта дама даже из мелочи сделает проблему и отчитает за нее, как школьницу.

У меня остается еще время до следующей пары, беру кофе с собой в кабинет и усаживаюсь на подоконник. Моросящий противный дождь навевает уныние, так и хочется укутаться в плед и сидеть с чашкой чая в уютной квартире. Желательно своей, в Питере.

На столе вибрирует мобильный — Надя, соседка. Только вспомнила про Питер, принимаю звонок.

— Яна, привет.

— Привет, Надюш.

— Я с новостями, но они не очень.

— Что случилось? — пульс учащается, и я сажусь на стул.

— Снова Кириенко приходил. Меня дома не было, мама рассказала. Он перерыл твою квартиру вверх дном, снова тебя искал. Отца твоего ударил, мама полицию вызвала, но он успел уйти, пока они приехали.

— Господи! А папа как сейчас? У него же даже телефона нет, и позвонить не могу, — волна жалости к отцу и нехорошего предчувствия захлестывает разом.

— Да нормально, фингал, правда, под глазом. А в квартире, мама говорит, и без того был бардак, а сейчас вообще треш.

Сердце больно сжимается, там все до боли родное, мое.

— Он что-то искал? Или что ему нужно было?

— Ян, я не знаю. Может, и лучше, что меня не было. Маме Костя угрожал на словах, что, если не скажет куда ты подалась, у нее будут проблемы. Я бы не смогла в страхе соврать, ты же знаешь, у меня все на лице написано.

— Даже не знаю, как быть… Приехать не могу, и что с этим делать, не представляю. Понять бы, чего он хочет.

— Яна, не вздумай сюда ехать. Ты бы его видела, это совсем другой Костя, от одного взгляда озноб по коже.

— Ладно, спасибо, Надя. Держи меня в курсе. И маме от меня спасибо передай, что полицию вызвала.

Отключаюсь и не могу прийти в себя. Просто какая-то черная полоса. Что в моей квартире понадобилось Косте? Надеюсь, он больше туда не заявится, там нечего ни брать, ни искать.

***

Но вечером, в пятницу, когда я собираюсь выходить на концерт, в дверь звонят.

Открываю и обмираю — Кириенко. Поправился, возмужал, а взгляд, на самом деле, колючий и обозленный.

— Ну привет, Яна. Думала не найду?

— Привет. Зачем вообще искал? — меня охватывает беспокойство, он не выглядит доброжелательным, да и тон настораживает.

— Может, я войду?

Отступаю и впускаю его в квартиру. Он проходит в комнату, оглядывается. Останавливаюсь в паре метров, мне некомфортно с ним в закрытом пространстве. Даже не верится, что когда-то я любила этого человека и нам было хорошо вместе.

— Так зачем ты меня искал? И что за беспредел устроил в моей квартире?

— Я пришел забрать свое, Яна.

Он впивается в глаза, коварная улыбка, больше похожая на оскал, пугает и по всему организму, я слышу грохот моего, лихорадочно стучащего, сердца.

— Все, что между нами было, давно прошло, Костя. У меня другая жизнь и…

— Да ты мне и нафиг не нужна! — перебивает он резко. — Бабки мои верни и живи своей другой жизнью.

— Что? Ты о чем?

— Дурой не прикидывайся! — он повышает голос, и тут меня накрывает реальный страх.

— Какие бабки? Я не понимаю тебя.

— Незадолго до того, как меня забрали, я оставил сверток с долларами у тебя в квартире. Думал заберу, когда все разрулю. Но сразу вернуться не получилось. А сейчас мне деньги понадобились, я вернулся, а их нет, — он разводит руками, а я чувствую подкатившую тошноту.

— Какие доллары? Я знать ничего не знаю. Где ты их оставил?

— В туалете, в лючке за унитазом. К трубе привязал.

— И что, их там нет?

— Нету, Яна! Хватит из себя идиотку строить! Там было тридцать косарей зеленью, гони мое бабло!

— Я не брала твои деньги!

— Значит, папаша твой спер или его дружки конченые. Мне нас*ать, спрос с тебя.

— Если ты оставлял деньги на хранение, нужно было предупреждать. Где я возьму такую сумму? И почему теперь должна их отдавать? Я их в глаза не видела.

— Ты ох*ела, Кравцова? Это не мои проблемы, не будет денег, я тебя уничтожу!

Он бросается ко мне, и я со страху кидаюсь бежать, но он настигает, хватает за плечо, разворачивает меня и мою щеку обжигает пощечина. Паника и дикий ужас охватывает мгновенно. Он разъярен, и у меня мелькает мысль, что он меня сейчас здесь убьет и никто не узнает, что со мной произошло. Он хватает меня за барки, нависает и шипит прямо в лицо.

— Если не скажешь, где валюта, на куски порежу.

Господи, как можно за такую сумму идти на криминал? Но, собственно, он и раньше этим занимался. Страх заставляет мозг работать молниеносно.

— Подожди, отпусти меня. Я тебя поняла.

Кириенко разжимает руки, отходит на шаг. В глазах загорается надежда.

— Подожди здесь, пожалуйста, — пытаюсь говорить спокойно.

Он остается на месте. Я делаю два шага до ванной комнаты, захожу и поворачиваю замок изнутри. Меня нещадно трясет, телефон остался в сумке на диване. Я не понимаю, что делать и как выйти из этой ситуации.

Не проходит и минуты, как Костя понимает обман. Он дергает дверь и разражается проклятиями. У меня есть единственный шанс, если соседи услышат шум и обратят внимание на происходящее. Боже, помоги мне!