Рамзес перестает дышать. Когда я поднимаю взгляд на его лицо, оно ошеломленное и пустое, словно он робот, и я только что стерла его программу. Ухмылка, которая прорывается сквозь него, настолько непринужденная и настоящая, что на секунду я тоже срываюсь и улыбаюсь в ответ.

Он хватает меня за лицо и целует.

Я целую его, как будто облизываю его пальцы, дико и безумно, пробуя языком как можно больше его вкуса.

Это заводит его мотор до упора. Он запускает руки в мои волосы и глубоко целует меня.

Губы Рамзеса полные и твердые. Во рту у него легкий привкус джина, но гораздо больше его самого. Его поцелуй переполняет меня — в нем так много от него, так много его запаха, его тепла, его рук, покрывающих мое тело.

Я целую его в ответ, как он просил меня той ночью, грязно, мокро, раскованно. Я хватаю его за лицо и лижу языком его щеку.

Это возмутительно и вызывает желание рассмеяться, но это чертовски сексуально, когда его щетина трется о мой язык. Каждая его часть приятна на вкус и на ощупь. Аромат его кожи сводит меня с ума. Когда я облизываю его шею, она более соленая, чем его губы.

Я ерзаю на его коленях, трусь о твердь, которую так хочу обнажить. Его руки обхватывают мою талию, затем скользят вверх по спине. Я пытаюсь засунуть руку в его брюки, где влажно и пульсирует. На этот раз, когда он останавливает меня, я рычу и кусаю его губу.

Рамзес берет меня за горло и укладывает к себе на колени, прижимая руку к груди и прижимая меня своим весом. Он наклоняется и смотрит мне прямо в лицо.

— Прекрати.

Дезориентирует то, как легко он может двигать меня. Я не маленькая, но по сравнению с ним я крошечная. Из-за этого мне кажется, что я уменьшилась.

Солнце уже полностью скрылось, на стенах блестят городские огни.

Я чувствую себя по-другому в этом костюме, в этом месте. Рамзес — не тот, кого я ожидала. Все, что я себе представляла, исчезло, я блуждаю вслепую.

Он проводит рукой по моему телу, заглядывая мне в глаза.

— Ты пришла за мной?

Я поднимаю на него глаза и слабо киваю.

— Ты хочешь доставить мне удовольствие?

Да.

— Ты хочешь сделать меня счастливым?

Да.

— Тогда я хочу, чтобы ты кончала для меня столько раз, сколько сможешь.

Он следит за моим лицом, чтобы убедиться, что я понимаю.

Это приказ, четкая цель.

Я испытываю тот восторг, который возникает, когда я точно знаю, что делать.

Я закрываю глаза, позволяя давлению ладони Рамзеса насытить мое тело, и по нему прокатываются волны удовольствия. Мои губы раздвигаются, и я начинаю уплывать…

Рамзес легонько шлепает меня по щеке, выводя из состояния неги.

— Посмотри на меня.

Я не могу скрыть своего раздражения. Я не хочу смотреть на него. Я не хочу ни на что смотреть — я хочу закрыть глаза, сосредоточиться на ощущениях.

Рамзес только ухмыляется. — Правильно — ты останешься здесь, со мной.

Его глаза — глубокая вода, без волн. Поначалу мне трудно выдержать его взгляд. Вскоре я уже не могу отвести взгляд.

От живота к шее распространяется румянец.

Рамзес медленно и размеренно гладит меня по бедрам, по груди. Мои соски достаточно твердые, чтобы причинять боль, проступают сквозь костюм. Ладонь Рамзеса проводит по их кончикам. Я выгибаю спину и стону.

Он прикасается к моей груди, позволяя толстым пальцам слегка обводить соски, словно рисуя на моей коже.

Я извиваюсь у него на коленях, сжимая бедра.

Он щиплет мой сосок, нежно перекатывая его. Каждое потягивание посылает волны удовольствия вниз по моим ногам.

Трудно сосредоточиться на ощущениях, когда мои глаза открыты, когда я смотрю на него. Так много вещей одновременно, отвлекающих меня, тянущих к себе, как птицы.

Мне кажется, я никогда не смотрела в чьи-то глаза так долго. Кажется, что правила меняются, чем дольше это продолжается. Отвести взгляд — значит что-то сделать. Держаться — значит еще больше.

Его рука опускается к моим бедрам, нежно разминая длинные мышцы квадрицепсов, узкие места вокруг коленей. От давления я расслабляюсь. Он двигает мной, как марионеткой, его большой палец прорабатывает точки напряжения. Кровь течет ровно, как по неперекрытой плотине, и меня покалывает до самых пальцев ног.

Мои бедра раздвигаются.

Рамзес знает, чего я хочу. Он проводит теплой ладонью по моему бугорку, забавляясь тем, что я стону и пытаюсь прижаться к его руке. Он проводит пальцами вверх и вниз по расщелине между губами моей киски, чувствуя, как влага просачивается сквозь костюм.

— Хорошая киска… тебе нравится, когда к тебе прикасаются.

Нравится — это еще не все. Я охреневаю от этого. Материал тонкий, но он блокирует ощущения. Я бьюсь бедрами о его руку, кончики его пальцев скользят по моему клитору, безумно близко, но не в состоянии установить полный контакт.

Я издаю отчаянные звуки, задыхаясь.

Рамзес улыбается.

Его пальцы легки и дразнящи. Волны удовольствия нарастают и нарастают, но никак не могут достигнуть пика.

Он прижимает один палец к моему входу. Материал поддается настолько, что он проникает внутрь на дюйм. Я стону и раздвигаю ноги шире, пытаясь надавить на его палец. Костюм растягивается еще немного.

Я бьюсь о его ладонь, умирая от оргазма. Не могу поверить, что позволяю ему видеть меня такой, что смотрю ему прямо в лицо, пока делаю это. Вот до какого безумия я дошла, слишком долго вися на грани.

Рамзес разрывает костюм в промежности. Это не требует от него никаких усилий, словно материал — паутина. Прохладный воздух падает на влажную кожу, обнаженную, раскрытую, как цветок.

Он смачивает два пальца во рту и прижимает их к моему клитору.

Я мгновенно начинаю кончать. Интенсивность прикосновения этих пальцев к моей голой кнопке — это провод под напряжением. Меня никогда не трогали до этого момента.

Моя киска плавится от его рук, а пальцы погружаются внутрь. Он делает медленные круговые движения, пока оргазм длится и длится.

Звуки, которые я издаю, нечеловеческие. Мои глаза закатываются назад. Все мое тело содрогается. Я лежу у него на коленях, как Пьета.

Он улыбается и медленно поглаживает меня, пока не погаснет последняя искра.

— Хорошая девочка. Это то, чего я хочу.

Я обмякла у него на коленях.

Но Рамзес не останавливается.

Его рука остается на месте, поглаживая глубокие, медленные круги вокруг моего клитора.

Я мягкая и опухшая, как синяк. Пульсирую от слишком хороших ощущений, смешанных со слишком большими.

Рамзес смотрит на меня сверху вниз, по его лицу разливается темное ликование. Он не лжет, он получает какое-то глубокое удовольствие от того, что смотрит, как я кончаю. В немного тревожной манере, как ученый, наблюдающий за экспериментом.

Я — Манхэттенский проект. Рамзес — двойник Оппенгеймера.

Волны снова нарастают, накатывают быстрее, чем я могла предположить.

Я уже чувствую тошнотворный ужас, словно это не последний раз и даже не близко к последнему.

Я не могу перевести дыхание, не могу сдержаться ни на секунду. Рамзес контролирует мою киску. Он вычисляет чит-коды быстрее, чем я успеваю их обрабатывать, его пальцы проверяют, а глаза следят за моим лицом.

Моя кожа — шелк и масло, складочки набухли и болят. Рамзес вводит в меня палец и дразнит мой клитор, пока он не становится твердым и пульсирующим, пока я не впиваюсь ногтями в его руку, цепляясь за него и хныча.

Он вводит один большой палец внутрь. Я настолько чувствительна по всему телу, что один-единственный палец кажется мне целым миром. Он вводит и выводит его на несколько миллиметров. Я сжимаюсь вокруг него, издавая звук, похожий на всхлип.

Он трахает меня пальцами, медленно и глубоко.

Я плыву, тону, плыву, зажатая под его рукой, полностью в его власти.

Его голос гипнотизирует. Он эхом отдается в моем мозгу.

— Я планировал заставить тебя ждать не меньше часа. Но как только я увидел тебя в этом костюме…