— Я не потерплю его в этом племени, Бая, — сквозь зубы говорит Верен. — Делай что хочешь — но я его не приму. Я не буду делить свой дом с вором, убийцей и просто человеческим выродком. Он не научился ничему у нас — и не научится. Я убью его, как только предоставится возможность. Я убью его, как только он выйдет справить нужду или прополоскать своё грязное тело в реке — и я дождусь того мига, когда он останется один. А если ты спрячешь его в своей землянке, я раскопаю крышу и всё равно убью его. Я не буду слушать тебя в этот раз. Только не в этот раз.

— Хорошо, — говорит Бая спокойно. — Кто ещё меня не послушает? Я жду ответа. Кто ещё считает, что Веш должен остаться, а Вран — уйти?

Верен поднимает руку.

Искра с Вешем, разумеется, тоже.

Поднимают руки родители Зимы, Самбора, Горана и Зорана. Поднимают руки Снежа и её сын. Поднимает руку Будивой, верный друг и отличный охотник, которого Бая проводила к старикам совсем недавно — и которого долго-долго утешала, объясняя, что с его слабеющим зрением ему правда стоит отдохнуть от прежних обязанностей. Поднимают руки те, с кем Бая смеялась и разговаривала каждый день, с кем делила еду и делилась советами, перед кем сама выступала в середине этого наспех созданного круга. С кем повязывала на деревянные образы Лесьяры и Радея чёрные ленты за умерших и зелёные — за родившихся. Те, кто сам повязывал за них с Сивером после смерти Лесьяры и Радея ленты голубые — чтобы они с Сивером были хорошими главой племени и знахарем, чтобы они преуспели на этом долгом и трудном пути.

Бая смотрит на эти образы — едва различимые с такого расстояния. Бая приглядывается — и видит пять новых чёрных лент.

Но не видит другой ленты, висевшей там с самого возведения этих образов.

Жёлтой — за Врана.

Сняли. Сняли совсем недавно — видимо, пока Бая была в землянке Сивера.

— Что ж, — говорит Бая, возвращая взгляд к своему племени — руки подняли все без исключения. Зачем-то подняли даже те, кто к её племени не принадлежит. Почему-то Бая ничуть не удивлена. — Значит ли это, что вы отказываетесь выполнять мою волю?

— Да, Бая, именно это и значит, — заявляет довольная Искра. — Никто не хочет исполнять твою волю. Наша воля совсем другая. И тебе придётся её принять.

— Ну, я так не думаю, — задумчиво говорит Бая.

Она снова ловит взгляд Врана. Она снова читает в нём все убеждения, все просьбы, все увещевания на свете — и даже мольбу.

Но, увы, что-то у Врана и впрямь не складывается с общими собраниями — Бая не слушала его на общеплеменном двенадцать лет назад и не собирается слушать сейчас.

— Кажется, мы зашли в тупик, — говорит Бая. — А я как глава племени не могу допустить, чтобы моё племя топталось в тупике. Правильно ли я понимаю, что здесь нет ни одного волка, кроме меня и моего брата, который готов довериться мне и делать то, что я считаю для своего племени правильным?

— Это правильно не для твоего племени, а для тебя, сестра, — говорит Искра. — Вран нужен не твоему племени, а тебе. А Веш…

«А Веш, а Веш, а Веш»…

Бае и самой вдруг хочется передразнить Искру. Глупое, детское, ребяческое, совсем не соответствующее её положению в племени желание.

Её положению в племени. А какое оно, это положение?

— Возможно, ты права, сестра, — покладисто отвечает Бая. — В таком случае, наверное, мне не стоит вести за своими желаниями это племя и дальше. Тем более что в середине круга нашего племени сейчас стою совсем не я. Возможно, ты справишься с этим лучше.

— Что?.. — выдыхает Верен.

«Что? — проносится недоумевающим ветром по племени. — Что? Что? Что?»

Да ничего.

— Нет, — говорит Вран.

И разворачивается. И хлопает резким, сопротивляющимся, яростным вороньим крылом его тёмный плащ — и Вран делает один быстрый шаг прочь, второй, третий.

— Стой, Вран, — говорит Бая. — Не уходи так быстро, подожди меня немного — я уйду с тобой.

Спина Врана замирает. Вран не поворачивается — но останавливается. Как вкопанный. Как пригвождённый к земле. Бая догадывается, какая безысходность с отчаянием наваливаются сейчас на его сердце — но Бая не может по-другому. Бая никогда не была правильной главой племени. Бая всегда пыталась дать всем выбор — и в итоге племя сделало очередной, выбрав не её. Наверное, это было предсказуемо. Наверное, всё к этому и шло. Наверное, Бая сама привела всё к этому — наверное, они с Искрой тоже, как шутил Солн про Лесьяру и Ясну, перепутали порядок своего рождения. Но Лесьяра смогла с этим справиться — а вот Бае не удалось.

— Племена распадаются и соединяются вновь, — мягко говорит Бая бедному, растерянному, явно не ожидавшему такого исхода Верену. — Я не прощаюсь с вами — но и не могу оставаться там, где моё слово не значит ничего. Будь хорошей главой этого племени, Искра. Роди ему хорошую наследницу, воспитай её так, чтобы её слушались всегда — и чтобы никто не посмел сказать ей, что собирается разрывать крышу её землянки, чтобы убить её мужа. Научи её тому, что не выучила я — и позаботься о том, чтобы твой сын стал таким же хорошим знахарем, как Сивер. Я уверена, Сивер тебе в этом…

— Ну уж нет, — цедит Сивер.

Бая, честно говоря, в этом и не сомневалась.

Бая, честно говоря, даже не смотрит на Сивера. Бая знала с первого своего слова, что Сивер не отпустит её одну. Бая смотрит на спину Врана — на неподвижную, окаменевшую спину Врана, укрытую сиверским плащом.

И думает: может, оно и к лучшему.

Может, Белые болота и впрямь не приняли бы его никогда. Может, прошёл бы год, два, три — и Вран бы не выдержал снова. А, может, не выдержал бы Верен.

Бая, конечно, могла бы пойти племени на уступки. Могла бы отправить Врана за границу, могла бы найти ему укромное местечко в лесу, могла бы навещать его каждый день, могла бы…

…нет, не могла бы.

И дело даже не в том, что Вран не продержался бы в один в этом лесу и часа — дело даже не в том, что его тут же забрал бы охотящийся за его жизнью Хозяин. Просто Бая поняла — не всегда стоит отпускать тех, кто хочет уйти. Чаще всего, конечно, стоит, но иногда — нет.

И Вран — как раз такое «иногда». «Иногда», которое она упустила однажды — но которое ни за что не упустит сейчас.

— Подавись своими травками, Веш, — хрипло и медленно произносит Сивер, смотря Вешу в глаза. — Подавись своей мечтой — но не давись ею слишком быстро, заделай Искре несколько детишек, которым придётся разгребать всё то дерьмо, которое вы нагородите. А ты, Искорка, помяни моё слово — не успеет выпасть снег, как ты прискачешь к Бае за помощью, потому что твой новый знахарь будет лечить чахотку сбором от поноса и вправлять вывихнутые руки не в ту сторону. Но ты не расстраивайся, Искорка — может, предки нашепчут ему на ушко несколько дельных советов, если, конечно, вообще захотят посещать горе-знахаря, не способного удержать член в своих штанах.

— Я беременна, — вдруг говорит Искра растерянно. — Бая. Не уходи. Я просто не хочу, чтобы…

Слетает вмиг с Искры вся былая спесь, заминаются и другие волки — но Бая помнит, Бая прекрасно помнит, какими глазами они смотрели на неё несколько мгновений назад. Такие взгляды не забываются. Такие взгляды Бая не забудет никогда.

И кто знает, когда они повторятся — кто знает, когда Бая вновь сделает то, что не устроит всех? Бая не хочет играть в эти игры. Бая не хочет, чтобы Вран остался здесь вот так — из-за всеобщего испуга, кое-как покрывшего всеобщую ненависть.

Ведь кто знает, когда ненависть всё-таки перевесит?

— Вот видишь, Искра, — улыбается Бая. — Как всё хорошо сложилось. Ты правда всегда можешь обратиться ко мне, если тебе что-то понадобится — я не откажу тебе в помощи, если тебе удастся меня найти. Думаю, Вешу не откажет в помощи и Сивер. Главное — правильно попросить.

— Ты не можешь лишить племя знахаря, — тут же цепляется за её слова Искра. — Ты крадёшь нашего знахаря. Ты крадёшь нашего знахаря, Бая. Можешь уходить сама — но оставь нам Сивера. Без Сивера мы…