– Ты отдала ему всё.

– Я была готова отдать даже то, чего у меня нет. Как ни старалась, без тебя свою жизнь представить не могла. И ты ведь сказал, что я нужна, – глаза Майи наполняются влагой, а затем по виску скатывается одинокая слеза. – До сегодняшнего дня даже не предполагала, что способна прийти к такому, как Мерханов, и диктовать свои условия. Но он уже проиграл, когда не принял в расчёт склонность папы к загадкам.

– Где ты нашла деньги?

– Каракури. То самое, что забрала из сейфа.

– А мой папаша даже не подозревал, что состояние Банкира было так близко, – усмехаюсь, вспоминая, как легко он отдал Майе игрушку.

– Я правда глупая, как сказал Саид?

– Нет, Цветочек, ты оказалась умнее всех. Тебя по жизни ведут эмоции. Кстати, благодаря им я сейчас здесь. Но главное – ты не ищешь выгоду, не гонишься за деньгами и всегда честна в своих желаниях. В первые дни нашего знакомства я бы с Мерхановым согласился, но теперь благодарен за то светлое, чем ты готова делиться. Ты прекрасна в своей непосредственности.

И это то, что нужно сейчас: понимание, что она для кого-то важна. Её приняли и поняли, а для Майи ничего важнее не существует.

– Знаешь, я решила: как только выйду из больницы, вернусь в университет. Получу диплом и обязательно устроюсь на работу, чтобы иметь свои деньги и ни от кого не зависеть. Больше не хочу быть той, что не в состоянии купить себе даже обувь. Пора учиться жить самостоятельно, чтобы, оставшись один на один с проблемами, не спасовать.

– Отличный план, я бы даже сказал великолепный, но спешу огорчить: в ближайшее время у тебя будут совсем другие заботы.

– Какие? – непонимающе смотрит.

– Даю наводку, Цветочек: соски, памперсы, крики, игрушки, бессонные ночи.

Обычно быстро соображающая, сейчас Майя в ступоре, вероятно, сказываются последствия наркоза.

– Ребёнок, – шепчет, наконец сообразив, что к чему. – То есть мы… я… Но… Эрнест сказал, что у тебя один шанс на миллион, потому что сперматозоиды медленные… Или там как-то по-другому было… Или они вялые…

– Предполагаю, – щёлкаю её по носу, – что на мой медленный сперматозоид напала твоя гиперактивная яйцеклетка, которой не терпелось оплодотвориться. Она взяла его в плен, подвергла жестоким пыткам, а потом заставила соединиться.

– Так не бывает, – Майя хохочет и кривится от боли, забывшись на секунду, – фантазёр!

– Нет-нет, я уверен, что так и было, – покрываю её лицо осторожными поцелуями, пока Цветочек улыбается, светясь от счастья. – Кстати, придётся находиться под постоянным наблюдением врача, потому что твоя транс… что-то там, может быть и у ребёнка.

– Транспозиция, – поправляет. – Я получила от мамы. До десяти лет папа таскал меня на обследования два раза в год, а потом немного успокоился, но всё равно плановый осмотр был по графику. Он боялся, что вместе с аномалией я получила и её болезнь. Диагноз поставили поздно, и помочь маме уже не смогли.

– У тебя всё будет иначе, – успокаиваю ту, что в шаге от истерики прикидывает, как скоро её поразит болезнь. – А получить образование ты сможешь и дома. Заочное обучение никто не отменял.

Секунды достаточно, чтобы Майя забыла о тревоге, переключившись на обрисованные перспективы. Лёгкая, воздушная, мягкая, она способна расположить и очаровать любого. Я тоже попался в ловушку открытой девочки-катастрофы, которая сейчас, забыв о себе, рассматривает моё лицо с тревогой во взгляде.

– Пациентке требуется отдых. – Надо мной вырастает медсестра, откровенно выпроваживая. – Вы и так провели в палате больше часа.

И я понимаю, что пора Цветочку поспать и набраться сил.

– Я тебя оставлю, чтобы разобраться со стрелком. Со мной отец и Амат, – накрываю её губы, прерывая поток возмущений, которые готовы на меня выплеснуться, – я не один. Приду утром.

Поднимаюсь, ощутив всю прелесть проведённого у Мерханова времени. Вновь пострадали мои рёбра и самолюбие. В туалете привожу себя в порядок, насколько это возможно, а затем отдаюсь медсестре, которая обрабатывает раны и накладывает повязку на рёбра. Прошу укол обезболивающего, чтобы находиться в тонусе. Кто знает, может, придётся побегать.

– Оставлю здесь своих людей. – Отец комментирует появление двух крепких мужиков, занимающих место у входа в палату. – На всякий случай.

– Согласен. – И мне будет спокойнее за Майю.

Почему именно она подверглась нападению, не совсем понятно. Как только она отдала Мерханову наследство, автоматом перестала быть лакомым кусочком.

– Что по объявлению? – со стоном опускаюсь на заднее сиденье рядом с папашей, пока Амат мостится на переднее.

– На Майю Саид снял, как только получил перевод. На тебя по-прежнему рабочее. Пришло не от него.

– Уверен? Я предполагал, что меня гоняют по заказу Мерханова.

– Он заказал Майю в тот день, когда убрали его сына. Твоё появилось на сутки позже.

– Ты поэтому её переправил в Швецию? – пришло время выяснить причины и говорить открыто.

– Да. – Папаша пялится в окно, не желая встречаться со мной взглядом. – Понял, что добровольно ты её не отпустишь. Хотел обезопасить на время, пока не отделаешься от Саида. Я ведь сразу понял, что она тебе небезразлична. Даже радовался, что ты наконец-то на ком-то остановился, а тот факт, что девушка имеет огромное состояние, которое идеально сольётся с нашим, значительно добавлял ей бонусов. Странная она, конечно, – пожимает плечами, – наивная, честная, но цепляющая. Кстати, ты мне должен за ремонт хранилища, – добавляет между делом.

– Хер тебе, – прыскаю, представляя, что натворила Майя, если родитель заговорил о возмещении. – Ты поплатился за своеволие. Скажи спасибо, что она разнесла только одну комнату, а могла с лёгкостью оставить тебя без дома. Она может, – улыбаюсь. – Себе вред она тоже причинить не забывает.

– В курсе. В первый же день в Швеции сломала руку.

– Не понял. Какого хрена пиздюк за ней не следил?

– Эрнест прилетел спустя пять дней, когда Майе уже гипс наложили. После получения травмы наблюдали более тщательно. Кстати, она ему голову разбила.

– Кстати, скажи спасибо, что только голову. Он хотел на неё залезть. Заливал, что женится и получит наследство Потоцкого. С твоей подачи?

– Нет. В его обязанности входило только присматривать и не приближаться. Как только угроза со стороны Мерханова исчезла бы, Майя должна была вернуться. А потом он сказал, что она погибла при попытке побега.

– Просто как всегда погано исполнил приказ и, чтобы ты не спустил всех собак, напиздел. Любимая игрушка папы не имеет права облажаться. Не выслужился – не получил косточку.

– Янис… – Папаша стонет, потому что знает, что я прав. Всегда прав, вот только он до победного отстаивает Эрнеста.

– Кстати, у него фляга не течёт?

– Последние шесть лет шизофреноподобных наклонностей не наблюдается. Он без вопросов проходит плановые осмотры, посещает психиатра и принимает назначаемые препараты.

Вот только родитель забыл, что последний месяц младший сын провёл в Швеции, где с лёгкостью мог отказаться от волшебных таблеточек. Никакого контроля. И Майя свалила вовремя, потому что пиздюк в момент обострения является угрозой для жизни. В первую очередь, собственной, но и окружающих заденет, если действия будут расценены как провокация.

– Проехали. – Отец немного расслабляется. – Пока. К Эрнесту вернёмся позже. Что по объявлению на меня? Там же должен быть контакт для связи с заказчиком?

– Есть номер. Оформлен на Лотову Елену Витальевну.

Папаша показывает моё фото, под которым красуется сумма, номер телефона и комментарий: «Ликвидация. Фото. Доставка тела для подтверждения».

– Может, баба Мерханова?

– Вряд ли. Если только Саид не увлекается девяностолетними старушками. Под заказом на Майю он поставил свой, здесь бы тоже не постеснялся.

– Ясно, номер левый.

Прикрыв глаза, обдумываю, как подобраться к заказчику. Напрямую нельзя, значит, лучше действовать в обход.