Представляю, как хорёк, истекая кровью, полз и корчился от боли, и на душе разливается тепло. Надеюсь, сучёныш понял, что ему прилетело за Майю. Уверен, что понял.

– Ты улыбаешься, – замечает папаша, – доволен исполнением заказа?

– Всё ещё не понимаю, при чём здесь я.

– Люди Мерханова взяли след. Он их привёл к офису Пахомовой в тот момент, когда некто расправлялся с её людьми. Из того же оружия. Плюс несколько взрывов. Много пострадавших, которых скорая развозила по больницам в хаотичном порядке. И пока Саид отыскал нужного человека, тот исчез из палаты. Остались только вещи, в которых нашли это, – машет конвертом.

Глок закусился на Пахомову за свою женщину, которую выставили на торги, словно кусок мяса. И я его хорошо понимаю. По сути, я поступил аналогично, сделав заказ на хорька.

– Выводы?

– Мерханов хочет знать имя.

Вовремя вспоминаю, чьей дочерью является женщина Глока, и понимаю, что могу «успокоить» и папашу, и Саида одним ударом.

– Глок.

Схватив телефон, набирает сообщение, а я предвкушаю реакцию на то, что будет произнесено через секунду.

– Он зять Парето.

– Что ты сказал?! – откидывает телефон, уставившись на меня.

– Человек, который убил сына Мерханова, является мужем дочери Островского Константина Сергеевича, – произношу почти по слогам, немного приврав. Но зятем Глок станет непременно, потому в семье Островских выбор девочек является определяющим. – В тот момент, когда ты отправишь сообщение, Саид бросится искать убийцу своего сына. И найдёт, уверен. Вот только в этом случае любимая доченька оповестит папу, что её мужика обидели. И когда Парето нагрянет к Мерханову, последний не задумываясь выложит, кто слил Глока, – тычу в папашу, намекая, что козлом отпущения станет он. – Прикидываешь масштабы возможного пиздеца?

– Он не приедет в Россию, – убеждает меня или, скорее, себя.

– Он приехал пять лет назад, когда старшая дочь ввязалась в неприятную историю, кстати, защищая своего мужика. И сейчас не останется в стороне. И даже если не приедет лично, поверь, всегда найдётся тот, кто по его приказу подарит тебе пулю. Так что на твоём месте я бы оповестил Саида, чтобы он забыл об этой истории, довольствуясь тем, что у него есть две дочери. Пока есть. Но их может не стать, если он перейдёт дорогу Парето.

В очередной раз прихожу к выводу, что моя деятельность является причиной информированности. Часто пассажиры обсуждают щепетильные вопросы, перемалывают сплетни и делятся деталями, которые, как сейчас, попадают точно в цель. Только ленивый не обсуждал появление Островского пять лет назад, и спустя несколько поездок я знал весь расклад.

Отец возвращается в кресло. Теперь напряжённый и сосредоточенный. Моя задача – отвести людей Мерханова от того, кто выполнил просьбу, иначе на меня приклеят ярлык «недобросовестного заказчика». Глок оклемается, и я не хочу стать его главной целью, как только он сможет держать в руках оружие.

– Допустим, – выдыхает со свистом, – но Мерханов хочет наказать тебя.

– Как он пришёл к выводу, что заказчик я?

– Это, – подсовывает конверт.

– И? У него есть образец моего почерка или там стоит подпись? У Глока спросить не мог, так как не добрался, остаётся только один осведомитель, – не отрываясь буравлю отца взглядом.

– Я бы не слил своего сына.

– Эрнеста – да, меня – легко. Обида всё ещё тебя гложет? – И мы оба понимаем, что я говорю о маме, которая сбежала, оставив живое напоминание о когда-то счастливом браке – меня.

– Факт остаётся фактом: конверт принесли мне. Я могу договориться, отдав Саиду папку из сейфа Васи, но… – берёт многозначительную паузу. – Он хочет девчонку.

– А пулю в лоб он не хочет? – вырывается слишком резко, а внутри взвивается ураган, готовый крушить всё.

– Янис, – понижает голос, что означает – отец приступает к главному, – за несколько месяцев до смерти сына Саид сделал дарственную, передав контрольный пакет акций самой крупной компании, находящейся в его собственности. Вероятно, скорой смерти отпрыска не предвидел, поэтому в дарственной отсутствует пункт, по которому в случае смерти одаряемого имущество возвращается к дарителю. А так как Майя является законной женой…

– Ей достанется эта часть наследства. – А Цветочек становится бессовестно богатой, ничего для этого не предпринимая. Оказывается, катастрофа притягивает не только неприятности. Хотя везением я бы это назвал с большой натяжкой. – Она может написать отказную и не претендовать на наследство покойного супруга.

– Может, но она слишком много знает, а тот факт, что сам Мерханов приложил руку к смерти Потоцкого, делает её ненужным свидетелем. Где гарантия, что девочка не решит свести счёты? Не сейчас, так через десять-двадцать лет пройдётся по семье Саида.

И папаша темнит, потому что такие, как Мерханов, за интересующую их сумму готовы забыть, как зовут родную мать.

– Кажется мне, дорогой отец, ты, не стесняясь, пиздишь. Я знаю, зачем ему дочь Потоцкого: слух о баснословном состоянии Банкира разнёсся по стране. И это куда больше, чем сраная доля в какой-то компании. Его интересует её наследство, а точнее, завещание, в котором прописано, что Банкир оставил счёт, на котором предположительно и находятся деньги. Так что либо Саид наебал тебя, либо ты сейчас наёбываешь меня. Ставлю на второй вариант.

– Своего сына я не подставлю.

– Но не её, – говорю о Майе, которая представляла ценность для отца ровно до того момента, пока не открыла сейф. Её роль сыграна – в утиль.

– Кто для тебя Потоцкая? – откидывается в кресле, приступив к допросу.

– Никто.

– Что будешь с ней делать?

– Наиграюсь и выброшу.

– Значит, никаких чувств?

– Пустое место.

Произношу каждую фразу монотонно, бросая скупые комментарии. Не могу позволить себе роскошь открыться отцу, признав, что Цветок всё же значима для меня. Как только человек, испепеляющий меня взглядом, прознает, что девчонка зацепилась во мне – изничтожит, размажет, испоганит, вырвет с мясом, доставив боль, которая обязательно отрикошетит в маму. Мою боль она воспринимает острее собственной. И ему это известно. Он из тех, кто спустя даже полвека не откажется насладиться агонией человека, посмевшего когда-то отказаться от него.

– В случае если она не достанется Мерханову, он спустит на тебя всех собак. На тебя объявят охоту, и она будет продолжаться до тех пор, пока он не получит желаемого – месть или деньги. Но есть решение, – пауза, которая, по его мнению, должна вызвать во мне эйфорию, – человек, который может повлиять на Саида.

– Дальше.

– Папка этого человека тоже есть в сейфе. Я отдаю документы – он решает вопрос с Мерхановым.

– Мои действия?

– Ты берёшь конверт и доставляешь конкретному человеку. Конечно же, лично, потому что такие вещи левым людям не доверяют. Он получает документы и платит услугой. История с Саидом закрыта.

– Когда нужно доставить конверт?

– Сутки в пути туда, столько же обратно. Два дня для того, чтобы скинуть с хвоста людей Саида и вернуться к привычному для тебя образу жизни.

И вариант не так уж плох, если бы не напрягающее «но»: для меня отец ничего не сделает безвозмездно. Вот только какой резон в его случае, пока непонятно.

– А в чём заключается твоя выгода? Вот только не надо заливать, что я твой ребёнок и ради меня ты готов поступиться своими желаниями и принципами. Не готов. Это мы уже проходили.

– Если ты о ситуации с твоим сроком, от помощи, напоминаю, ты отказался добровольно.

– В трудную минуту ты не подал мне руку, но дал понять, что у меня есть своя. Даже две. Урок я усвоил. Не хочу ходить в должниках. Особенно в твоих.

– Ты можешь мне не верить, но в данной ситуации о выгоде для себя я не думаю, – прикладывает ладонь к груди, делая попытку убедить в искренности. – В сейфе достаточно того, на чём я могу сделать деньги. Одна папка роли не сыграет.

– Допустим, – с интересом сканирую отца, – когда выезжать?