– Я хочу есть, – хнычет Цветочек под звуки изголодавшегося организма.

– Потерпи немного. Подумай ещё, – сажусь на диван, прикрыв глаза и откинув голову, чтобы снять напряжение со спины. – Может, отец что-то говорил, просто ты в тот момент посчитала это неважным. Возможно, просил запомнить какую-то комбинацию или присылал сообщение, которое ты не поняла. Или…

– Сообщение… – шепчет Майя и подскакивает. – Ты сохранил вещи? Бумажный пакет, где были шорты, футболка и старый телефон.

– В багажнике.

– Неси.

– Зачем?

– Неси, быстро! Сейчас! – Она взбудоражена, тело пробивает дрожью, переминается с ноги на ногу. – Давай!

Тороплюсь к машине под пристальным взглядом охраны, готовой скрутить меня и затолкать обратно. Но, заметив, что я без девчонки, лишь наблюдают, не совершая никаких действий. Приношу пакет, и Майя достаёт части телефона.

– Не включается. Разрядился. – Включает зарядку и через минуту выдаёт: – Двадцать четыре, одиннадцать, тридцать два.

Набираю числа, уловив щелчок на последнем, а затем, повернув ручку, открываю дверь металлического шкафа, не веря, что Цветок угадала.

– Открыли… – стоит у меня за спиной, разглядывая содержимое, которое, как и предполагалось, является архивом Банкира. – Мы его открыли! – обхватывает меня за шею, целуя в макушку. – Ой, это же папина…

Хватает вещицу с верхней полки, похожую на деревянный цилиндр с выбитыми на корпусе изображениями.

– Положи на место. – За спиной оглушающий рык папаши.

– Это каракури, вам оно не пригодится, – вытягивает на ладони деревяшку, показывая отцу, чтобы он убедился.

– Почему оно в сейфе?

– Самое сложное, по мнению отца, которое ему когда-либо дарили. Он разгадал его только после десяти попыток, а я так и не смогла.

Отец крутит в руках, обсматривая предмет со всех сторон, и отдаёт Майе. Содержимое сейфа тянет на сотни миллионов, а она радуется какой-то херне. В этом вся Цветочек – наивность, искренность и импульсивность.

Мой старик, словно ребёнок, получивший желанный подарок, роется в сейфе Потоцкого. Перебирает папки, едва не капая слюной на содержимое. Получил что хотел.

– Сейф открыт. Мы свободны? – Я готов проехать пару часов, чтобы оказаться в своём уютном гнёздышке вместе с Майей и, наконец, позволить расслабиться нам обоим.

– Нет, – отвечает, не оборачиваясь. – Останетесь до завтра.

– Загостились, – намекаю, что видеть мачеху и брата не стремлюсь.

– Это не просьба, – выпрямляется, подходит вплотную, угрожающе нависает, показывая, что в итоге будет так, как он сказал. – Ужин через десять минут. Отведи её в столовую. – Хватаю Майю, чтобы увести, когда он добавляет: – И будь добр, поздоровайся с Ольгой и Эрнестом. По-человечески.

Молча иду по коридору в знакомом направлении. Цветок семенит рядом, сжимая в руке старый телефон и каракури, которое выгрызла у отца.

– Как тебя зовут? По-настоящему. Тафанов, а имя?

– Янис.

– Какое красивое! А ты мне сказал, что Овод – производное от фамилии. Вот только не понимаю, как может быть…

– Цветочек, давай не сейчас, – останавливаюсь, объясняя, на мой взгляд, и так понятные вещи. Не время сыпать деталями.

– Тебе трудно, что ли?.. Скажи, пожалуйста… – Темнеющая зелень подчиняет, заглядывая в душу и не позволяя отказать.

– Ладно, – выдыхаю. – По-итальянски «овод» звучит «tafano». Созвучие с фамилией мне понравилось, и я решил остановиться на этом прозвище. Всё ясно?

– Ага, – лыбится, будто ей доверили государственную тайну. – Очень красиво! А Янис? Это же не русское? – семенит следом, закидывая вопросами.

– Мама латвийка по национальности. Настояла на этом имени. Так звали её отца.

– То есть ты наполовину латвиец? А язык знаешь? А ты говорил, что мама сбежала за границу, она теперь в Латвии живёт? А если нет, то где?

– Цветочек… – стону, не разделяя её любопытства и готовясь к встрече с «родственниками».

Врываюсь в столовую, наблюдая Ольгу и «любимого» братца. Вылизанный манерный говнюк окидывает презрительным взглядом меня, но, переключившись на Майю, неожиданно встряхивается и подскакивает.

– Я Эрнест, – протягивает ей ладонь, а Цветок вновь прячется за меня, не решаясь его коснуться. – Очень приятно.

– Нихера приятного не наблюдаю, – отталкиваю его ладонь, приструнив и заставив вернуться на место.

– Как был хамлом, так им и остался. – Мачеха вставляет комментарий, не поднимая взгляда.

Ольга вообще редко удостаивает людей вниманием, смотрит свысока, говорит надменно. Сколько себя помню, теплоты от неё не чувствовал.

– Я в гости не напрашивался, – отвечаю резко, даю понять, что здесь не по собственной воле. – Надолго не задержимся.

– А это твоя девка? – Пробегается по Майе взглядом, кричащем об отвращении. – Ничего симпатичнее не было в гадюшнике, где ты обычно ошиваешься?

– Вряд ли ты знаешь, где и с кем я ошиваюсь. Это во-первых. А во-вторых, твоё мнение меня никогда не волновало.

– Характер матери проявляется во всей красе.

– Ты мою мать не знала.

– Но много слышала о ней от Германа.

– Я тоже, – ухмыляюсь, вспоминая, что мне рассказывал отец. – Вот только на деле всё оказалось иначе.

– То есть он лгал? – Ольга, закинув ногу на ногу, всем своим видом показывает, кто здесь хозяйка. В первую очередь, Майе, которая молчит, оценивая неблагоприятную обстановку.

– Пиздел не краснея.

– Прошу не выражаться в моём доме! – Папаша появляется неожиданно, вероятно, услышав часть беседы.

– Напоминаю, я в гости не напрашивался. Поэтому угомони свою жену, – перевожу взгляд на брата, – и любимого сыночка.

– Я, в отличие от тебя, – заводится пиздюк, беря пример с матери, – проявил элементарные нормы приличия и представился девушке.

– Хороший мальчик. Выслужился. Папа тебя потом за ушко потреплет в виде поощрения. И косточку подкинет.

– Хватит! – рявкает отец, понимая, что перепалка, если не осадить присутствующих, будет только набирать обороты, превратившись в катастрофу.

Мачеха и Эрнест затыкаются, повинуясь приказам, как натренированные овчарки. В моменте провожу параллель с семьёй Цветочка, понимая, что мы с ней в одинаковой роли ненужных и отброшенных в сторону. Она сжалась, хотя жадно посматривает на еду, не решаясь приступить. Накладываю ей всего понемногу, вручив вилку и кивнув. Мне нужно, чтобы она поела и перестала нервничать, иначе потом её накроет, а я получу дёрганую девчонку. Пара кусочков через минуту оказывается на её коленях, но я молча удаляю салфеткой, не акцентируя внимание присутствующих, для которых мы дерьмо, случайно оказавшееся в их идеальном мире.

Папаша перекидывается с Ольгой короткими фразами, не касаясь меня, Майи и сейфа, который, уверен, не даёт ему покоя. Он всю ночь просидит перед открытой дверцей, наслаждаясь предвкушением объявления, что информация, которой располагал Потоцкий, теперь в его руках.

– Спасибо за ужин, – поднимаюсь, как только Цветок показывает, что наелась. – Какая комната?

– Твоя, – коротко бросает отец. – У девушки соседняя.

Папаша решил изолировать Цветок, засунув в гостевую спальню, расположенную за стеной. Не нравится, что она со мной или же имеет виды сам? Неприятное чувство обжигает изнутри, а влажная ладонь Майи свидетельствует о нежелании оставаться одной. Но с хозяином дома лучше не спорить, поэтому провожаю девчонку до двери, открывая и позволяя осмотреться.

– Она такая огромная… – стоит посреди спальни. – По площади больше, чем квартиры, в которых мы ночевали. – И кровать эта… – мнётся, посматривая на массивные деревянные стойки и тяжёлый балдахин. – Мне кажется, я на ней буду крошечной точкой…

– Я за стеной, – показываю вправо, – прими душ, отдохни, утром уедем.

– А с тобой нельзя?

– Нет. Здесь мы подчиняемся его правилам, – говорю об отце, который получил возможность приказывать. – Ты в безопасности.

– Правда?.. – подходит, проводя ладошками по груди.