– Нет. Всё нормально. Ранка маленькая. – Смотрит в зеркало, где отчётливо видна припухшая губа. – Скажи, откуда в твоей квартире косметика?

– Понятия не имею.

– Косметика означает, что там была женщина.

– Может, и была, – равнодушно пожимаю плечами. – Я же не деревянный по пояс. Мне иногда трахаться нужно.

– То есть ты там с кем-то…

– А ты мне, что, жена, что ли? – Одариваю Цветочек недовольным взглядом, показывающим, что нужно заткнуться. – Не нравится хата, можешь спать в машине. Личные подробности тебя не касаются. Я же не спрашиваю, сколько раз ты на члене скакала.

– Один, – тут же отвечает.

– Не понял, в смысле «один»? – Лишняя информация мне без надобности, но становится интересно, кто тот счастливчик, кто сделал Цветочек женщиной. Я-то подумал, что она с хорьком активно кувыркается.

– В лицее я была сосредоточена на учёбе. Одноклассники сбивались в группки по интересам, а со мной почти никто не дружил. Я не шаталась по клубам, не устраивала вечеринки, не разбивала дорогие машины, не курила, не нюхала, не кололась. Да и моя внешность к особому вниманию со стороны мальчиков не располагала: конопатая, рыжая, нескладная девочка. В универе стало проще с общением, а с противоположным полом осталось на том же уровне. То есть никаком. Девчонки часто болтали, рассказывая об интимной жизни и озвучивая разные ситуации, проговаривая, что в девятнадцать лет быть девственницей просто неприлично. А я сидела с открытым ртом и чувствовала себя белой вороной. Попросила Тимура сделать меня женщиной, чтобы тоже иметь в своём арсенале подобную историю.

– И как, есть что рассказать? – подтруниваю над девчонкой, у которой даже кончики ушей покраснели.

– Я ничего не помню.

– То есть он целку сбил, но ты не помнишь. Это как?

– Я попросила, он согласился. Нервничала, переживала, чтобы всё прошло гладко. Тим предложил выпить немного мартини, чтобы расслабиться. Перебрала с алкоголем, в какой-то момент отключилась, а проснувшись, обнаружила на внутренней стороне бёдер кровь. Тим сказал, что всё сделал.

– Охуеть. – Единственная реакция, которая срывается с моих губ, потому что иные вариации не подходят под описанную ситуацию. – Он нормальный?

– Почему ты спрашиваешь?

– Потому что трахать бабу в отключке сомнительное удовольствие. Это как пердеть в ураган – результат одинаков. Проще подрочить. – Замечаю, как она сжимается после моих слов. – Так, а дальше? От девственности тебя избавил, можно не ограничиваться.

– А дальше ничего.

– Снова не понял. Ты с ним сколько встречаешься?

– Больше полугода. Познакомились в универе, общались без ограничений. Отец был в другом городе, от охраны я научилась сбегать. Да и охранник особо меня не искал.

И тот факт, что Потоцкий дотошно не оберегал единственную дочь, для меня удивителен. Да, проблем он избегал, но его клиентами были люди, которых нужно опасаться всегда.

– Цветочек, ты же понимаешь: если мужик не трахает тебя, он трахает кого-то другого?

– Понимаю. – Соглашается, чем удивляет ещё больше. – Но для меня важно другое. Он мой человек, понимаешь? Тим меня чувствует, слышит, всегда придёт на помощь. Для меня это важно, а секс… Может, и хорошо, что я не помню. Не думаю, что мне понравилось.

– Не думаешь или точно знаешь?

– Не знаю. Тим сказал, что он вошёл и вышел…

– Ага, блядь, и дверь за собой закрыл. На замок. Амбарный… – начинаю ржать, не в силах сдержаться. Наивность Майи разносит логику в хлам. – А сигнализации у тебя там нет? – накрываю ладонью низ живота девчонки, ощутимо сжав. Ойкает и бьёт по руке, сведя плотно ноги и вытесняя. – Давно я так не смеялся.

– Не все зациклены на сексе, как ты.

– Открою тебе секрет: нормальный половозрелый мужик думает о сексе три раза в день. А то и чаще, в зависимости от длительности его отсутствия. Кому-то жизненно необходимо потрахаться три раза в неделю, а кому-то каждый день.

– А тебе? – Вопрос прилетает неожиданно.

– Могу перебиться в ручном режиме пару недель.

– Не думала, что у тебя проблема найти женщину. – Ехидная улыбочка приближает Цветочек к наказанию.

– Я в дороге неделями, – поясняю той, что близка к жёсткому ответу. – Как правило, мои пассажиры мужчины. В моём случае расслабиться – значит нарушить график, а я люблю, когда всё чётко. Шлюх на трассе не жалую – на них смотреть страшно, не то что трахать. Предпочитаю места почище или же кратковременные отношения.

Не знаю, какого хера я такой откровенный с девчонкой, но выражение, с которым она меня слушает, подкупает. Будто впервые слышит, как устроен этот мир.

– То есть отношения у тебя были? – воодушевляется, приготовившись к допросу с пристрастием.

– Я тебе больше скажу, Цветочек, у меня даже жена была.

Не тот момент, о котором вспоминают с теплотой, но Вика в ЗАГС меня затащила. Скорее, это сделал папаша, настоявший на нашем браке, но «счастливая семейная жизнь» оказалась недолгой.

– Да ладно?! А какая она была? Как звали? Как выглядела? А почему вы развелись? Ты ей изменил? Или просто бросил? Или она тебя? Или решение обоюдное? А дети есть? Сколько?

– Стоп! – прерываю поток вопросов, накрывая рот девчонки ладонью. – Не твоего. Ума. Дело. Ясно?

Часто кивает. Убираю ладонь, молюсь, чтобы её рот не открывался. Скорее бы ночь. Эта тарахтелка заткнётся, позволив по-человечески отдохнуть.

– А ещё…

– Напоминаю про правила.

Действует безотказно, и Майя молчит остаток пути. Яркая вывеска и толпа дают понять, что место популярное и посещаемое. С трудом нахожу место для парковки, воткнувшись между двумя жёлтыми гелендвагенами. В курсе, кому они принадлежат. Заказчик здесь и ждёт меня.

– Заходим в клуб, ты дрыгаешься на танцполе, я решаю дела. Полчаса, и возвращаемся. Всё понятно?

– Да. – Поворачиваюсь, направляясь к входу. – А коктейль можно?

– Повторю – нет.

– А почему?

– Ты трезвая вызываешь непреодолимое желание придушить, а что будет, если в твой организм попадёт алкоголь, я даже представлять не хочу.

– Ну и ладно…

Тащится следом, цокая каблуками. Два больших парня на входе пропускают внутрь, не задавая вопросов. Громкая музыка разрывает барабанные перепонки, а скачущие люди сливаются в бесформенную массу без лиц. Оставляю Цветочек посредине, показывая, что отсюда я её и заберу. Сделав пару шагов, оборачиваюсь – она танцует, мгновенно врываясь в веселье. Хотел бы я, как она, переключаться настолько быстро, чтобы не помнить, как несколько часов назад стал свидетелем стрельбы.

Иду в ВИП-зону, издалека заметив Швацкого и его свиту. Привычно развалился в кресле, равнодушно ползает взглядом по девочкам, выбирая вариант на ночь. Никаких долгосрочных отношений: трахнул, подкинул бабла и выкинул.

– Опаздываешь, – скудный комментарий и приглашение занять кресло напротив.

– Клиент задержал.

Бросаю взгляд, мгновенно выцепив рыжую копну. Девчонка на месте. Но расслабляться не стоит, эта неугомонная задница способна найти проблемы на ровном месте.

– Документы, – кладёт запечатанный пухлый конверт без опознавательных знаков. – Двадцать сверху за доставку без сопровождения.

При иных обстоятельствах я бы ответил отказом, но не сейчас, когда один пассажир уже имеется. Третий случай за годы работы, когда я соглашаюсь побыть почтовым голубем.

– Договорились. Правила ты знаешь.

Рядом ложится второй конверт. Швацкий не жалует переводы, расплачиваясь наличкой. Мне без разницы, поэтому, проверив содержимое, скрепляю соглашение.

– Слышал, Потоцкий отошёл в мир иной? – Как бы невзначай подкидывает информацию, зная, что с Банкиром я сотрудничал неоднократно.

– Слышал. Последняя работа была для него.

– Никто не ожидал. Некоторые нервничают.

«Нервничают» на языке Швацкого означает «все в грёбаной панике, потому что работали с Банкиром, предоставляя документы с интересными цифрами, являющимися леваком».

– Моё дело маленькое: дальше положенного не лезу.