С трудом удалось уговорить нацепить листочек на бечёвку взамен трусиков. Про закрытие верха больше, чем сейчас не могло идти и речи. Грудь прикрывалась лишь на верхнюю половину.

На этом издевательства закончились. Во всяком случае, пока.

Меня повели в долину, где расположился лагерь племени. Их домики сейчас напоминали земные юрты.

Меня привели к одному из домиков, который застилал шкурой Лар. Ему давали указания, но не помогали. Не знаю, сколько мы так стояли, ждали, пока жених закончил строить жилище. Но я успела притомиться. От голода сводило уже живот, ведь с утра так ничего во рту и не было.

Когда Лар закончил, он был весь потный. И хоть, по-прежнему был тощий, я не воспринимала его дохляком.

- Вот твоя невеста, - сказала ему одна из женщин. - Получить её хочешь?

Лар скользнул по мне любопытным взглядом. На мгновение, наши взгляды пересеклись. Поначалу отразилось недоумение, потом разочарование и горькая усмешка.

Он отвернулся. А мне стало до боли обидно. Что не так? Это из-за цвета моей кожи и волос? Не так должен жених глядеть на невесту в день их свадьбы. А нужна ли эта свадьба? Зачем мы собрались жениться, если почти что презрение в его глазах вижу.

Меня хотели куда-то вести. Вновь. Но я остановилась возле дома, в котором был Лар. И пошла внутрь. Пусть попробуют мне помешать!

- Лар! - позвала я.

В ответ молчание. Лишь продолжает крепить шкуры.

- Лар!

- Ты добилась того, чего хотела. Что теперь?

- Я тебя не понимаю, Лар.

- Ты ведь хотела бессрочный контракт. Ты добилась его, - совершенно спокойно и безэмоционально сказал он.

Я подошла к нему.

- Лар, что ты такое говоришь? - развернула его к себе, заставив против воли глядеть на меня. - Какой контракт? Ты о чём? Если я тебе противна, зачем согласился жениться на мне?

Он смотрел в глаза. Словно пытался что-то там разглядеть.

- Ты обманула меня. Но я не сержусь. Тёмным присуща ложь. А я, как дурак, поверил. Даже восхищаюсь твоей хитростью.

Так больно в груди. Что он такое говорит?

- Я отменяю свадьбу, - я развернулась, не в силах спорить и чего-то доказывать.

Но путь мне преградили. Он был быстрее.

- Ты не можешь всё отменить. Контракт подписан, дорогая, - столько сарказма в его словах. - Церемонию можно и не проводить, ты уже моя жена.

- Я не подписывала никакой контракт. И не буду.

- Контракт может быть и словесный, если ведётся запись.

- Запись? Какая запись, Лар? - я запуталась ещё больше. Внутри всё горело. По щекам текли слёзы. Но мужчину, назвавшегося моим мужем, они не трогали.

- Не важно. Теперь уже не важно. Я хочу получить то, что принадлежит мне по праву.

- И что же?

- Супружеский долг.

- Только после свадьбы, - парировала я и вышла.

На этот раз он не препятствовал, а я пыталась сдержать слёзы.

Мы говорили обычным тоном, по-русски, поэтому знать о разногласиях местные не могли. Женщину же обидеть - означало что ты мразь. Каюсь, был соблазн пожаловаться вождю. Но не хотелось выносить сор из избы. Если б он меня ударил - терпеть бы не стала.

На душе паршиво. Не о такой свадьбе я мечтала. На внешний вид было плевать.

А потом началось действо. В поле зрения показался Дао. Заиграли барабаны, зазвучала песня. А женщины, что собрались вокруг меня вдруг стали лить помои на голову.

Почувствовала я себя униженной, растоптанной и раздавленной. Добили, называется!

А когда Дао пошёл ко мне, ему заехали дубинкой по голове. Я вздрогнула. Он встал, и попробовал ответить, но встретил ещё удар и ещё. Странно, что не уворачивался.

Когда же дошёл до меня, вид у него был не очень. Грязный, местами окровавленный и с кровоподтёками.

Нда. Это за что? За то, что меня обидел?

- Вы сегодня прошли унижения и испытания, с которыми, возможно, предстоит столкнуться в семейной жизни. Вы их выдержали. Поэтому, объявляю вас мужем и женой, - сказал вождь. - Можете взять еды и отправляться в своё жилище!

Лар молчал. На меня не глядел. Ещё бы! Представляю, как я выгляжу. Без отвращения и не взглянёшь. Небось, ещё и запахом тухлятины от меня несёт.

Дождь вновь начался. Супруг отрезал от козла на вертеле шмат мяса и пошёл к построенному им дому. Я - следом.

Внутри оказалась постелена на земле шкура. Вот и вся обстановка. С улицы доносился бой барабанов, песни, пляски, выкрики. Гуляние продолжалось. А может, мы не единственные брачующиеся.

- Лар?

- Что?

- Знаю, я противна тебе. Но я хочу видеть твои глаза, - сказала тихо. А когда он поднял взгляд, добавила: - Скажи, что не так. С утра ведь было всё хорошо. До нападения этих... Этих... - поняла, что горло сковал страх. И я не могу дальше выговорить. Рука дрожала.

Поверх моей кисти легла его ладонь.

- Забудь.

- Нет, Лар, нельзя оставлять недомолвки. Мы сегодня поссорились. Прошу, скажи, что не так.

- Кто ты?

- Тебе ли не знать. Я ведь рассказывала тебе что я землянка.

- Я спрашиваю не про это. Ты тёмная, сделавшаяся светлой или светлая, сделавшаяся тёмной?

- Тёмные - это твой народ. Я не знаю, Лар, кто я. Сколько себя помню, была просто необычной девочкой-альбиноской, над которой иногда издевались сверстники. Помнится, кто-то из родителей дворовых мальчишек сказал, что я альбиноска. После этого они стали считать, что у меня должны быть красные глаза. Обзывали меня вампиром, иногда нападали с кольями. Однажды ребро сломали, но трудности закаляют, не так ли? Но я не пила ничью кровь, разве что свою разок, когда палец поранила.

- Почему ты не отказалась выйти за меня, когда узнала про то, что я убил этих троих? И почему ты выглядишь как тёмная?

- Ох, Лар, - и я кинулась в его объятия. Нахлынули разом все чувства. Безысходность, ненависть, отчаяние. Но больше всего обида, больше всего задело отношение Лара, его взгляд. Он гладил меня по волосам, я знала, что пересиливает себя. Когда слёзы кончились, вдруг осознала одну вещь: - Лар, я люблю тебя, - прошептала я. - Прости, но я рада, что ты пришёл тогда мне на помощь. И знала, что ты сделал ради меня. Просто хотела это услышать от тебя. Я не могу тебя осуждать и ненавидеть за это, ведь ты меня спас. Если бы не ты, они бы вновь... - я замолчала, не в силах говорить.

- Ты же не одобряешь убийства.

- Я не смогла бы убить, наверное. Разве что защищая кого-то из родных или близких. Но наказание в виде изгнания - слишком гуманно. Тебе так не кажется? Совершивший преступление возвращается вновь и продолжает незаконченное. И лишь смерть остановит его.

Лар молчал, лишь гладил по волосам, как и прежде.

- Ты не светлая, и не тёмная, - сказал он тихо. И добавил: - Странная ты.

- Светлая - это кто родился в светлом мире? А тёмная - в тёмном?

Он хмыкнул.

Я подняла голову.

- Что смешного?

Но он спрятал улыбку.

- Есть хочешь? - спросил он.

- Хочу. А можно? Ты ж хотел выполнение супружеского долга.

- А ты готова?

Я сделалась серьёзной. Вытерла слёзы. Осознала, что по голове стекает какая-то дрянь. Скривилась.

- А мы можем помыться?

- Кажется, нет.

- Фу.

Он вышел из юрты, спустя минут пять вернулся.

- Народ гуляет, рядом есть речушка. Думаю, у нас есть немного времени, чтобы искупаться.

Пробирались мы тайком, чтобы нас никто не видел. Вроде бы все гуляли. Купались быстро. Я прямо в бусах, поскольку их тоже надо было вымыть. Волосы только распустила и Лар их вымывал. А потом я стирала шкуру из нашего жилища, испачкавшуюся в моих помоях да крови супруга. Там и объяснила, что племя меня перекрасило в какой-то вонючей воде. Он поверил, или сделал вид.

И мы пробирались обратно, так же крадучись.

- Ну вот, другое дело. Правда, ты блондинкой так и не стала.

- Тебе не нравлюсь? - я сняла с себя ожерелье.

- Не знаю, - ответил он, закрывая полог. Мы погрузились в темноту. Лишь сверху были узкие вентилирующие щели, впускающие немного света.