– А наш Сяо Сяо с прошлой встречи стал еще сдержаннее… – между тем заметила матушка Юй. – Гляжу я на вас, молодежь, и чудится, будто волны Янцзы накатывают на берег, сменяя друг дружку… Что тут сказать? Каждое поколение лучше предыдущего. Подумаю об этом – и на душе так спокойно… – если с начальником Хуаном председательница говорила учтиво, но холодно, то к Сяо Чжэну она обратилась сердечно, как к собственному ребенку.

Сяо Чжэн хмыкнул – он не собирался принимать ее любезности за правду. В конце концов, на своем веку матушка Юй повидала немало молодежи, как и смен таких «волн», так откуда бы у нее взялась хоть какая-то сердечность? Где уж найдешь душевные порывы на каждую такую «волну»?

Как оказалось, он верно ее понял. Покончив с приветствием, матушка Юй заговорила сухо и строго:

– Все мы люди занятые, поэтому перейдем сразу к делу. Сяо Сяо, я прочла твой доклад, и в нем ты нас уверяешь, что «в данный момент Бюро проводит внутреннее расследование с целью уладить возникшие трудности частным порядком». А объясниться перед общественностью ты не считаешь нужным? Или дать какую-то справку, принести хоть какие-то извинения после настолько серьезного инцидента?

Выслушав ее, Сяо Чжэн решил, что не «считает нужным объясняться» в обход начальника. Вот только матушка Юй сделала вид, что этот самый начальник здесь не присутствует.

Ее отношение было понятно, поскольку «особенные» всегда держались особняком и не желали иметь дел с теми, кто не имеет способностей. Из всех организаций людей с «особыми» способностями хоть какую-то политкорректность соблюдало только Бюро, поскольку было государственным ведомством и подчинялось его директивам, придерживаясь курса на общность. А всевозможные кланы и школы обращались с простыми гражданами гораздо пренебрежительнее, а то и совсем бесцеремонно. Порой даже складывалось впечатление, что все эти мастера родились не как все, не у отца с матерью, а чуть ли не сразу переняли дар девяти поколений или вовсе спустились с Небес как небожители.

Кстати сказать, Сяо Чжэн родился в семье самых обычных людей без способностей, так что неприкрытое высокомерие Совета Пэнлай встало ему поперек горла. Злость на неуважение к начальнику Хуану сошлась с врожденным упрямством и своеволием Сяо Чжэна, и он тут же решил, что ничье самолюбие щадить не будет. Поэтому, наплевав на все вопросы матушки Юй, он показательно повернулся к начальнику Хуану и извинился:

– Простите меня, это все моя вина. Не смог в своем докладе как следует описать ситуацию…

Начальник Хуан сощурил глаза в улыбке. Сердиться на своего помощника он не собирался.

– Ничего страшного. Мы как раз приехали сюда для того, чтобы все обстоятельно объяснить.

Надо отметить, что матушка Юй в своем самосовершенствовании достигла таких высот, что ее сдержанность уже ничто не могло пошатнуть. Сяо Чжэн едва ли не отвесил ей пощечину, а она ничем не ответила. Более того – с ее лица не сходило доброжелательное внимание. И ни один мускул не дрогнул. Сделав вид, что переговоры главы Бюро и его помощника ее не касаются, матушка Юй взяла из рук сидящего рядом человека документ, нацепила очки на нос и принялась читать с листа:

– Здесь глубокоуважаемое Бюро сообщает: «Учитывая, что уже попавшая в человеческий организм бабочка Цзинхуа Шуйюэ не является источником заражения и не способна размножаться, в целях предотвращения панических настроений общества и во имя сохранения стабильности следует ограничить круг причастных к инциденту лиц и по возможности провести дополнительное расследование тайно». Что ж… откуда вам знать, что засевшая в организме бабочка больше не является источником заражения? Недавно я слышала, что отчего-то весь Дунчуаньский оперативный отдел не вышел на работу…

– Мы указали доводы… – прервал ее Сяо Чжэн.

– То есть этим документом вы хотите сказать, что бабочки не заразны, а инцидент в районе Дунчуань – всего лишь случайность. Да, я видела информацию, – заткнула его матушка Юй. – Вот только это сугубо твои домыслы. Хорошо, у вас есть основания так считать, а дунчуаньскую бабочку вы назвали мутировавшей… Но откуда такая уверенность, что не найдется еще одна?

Как раз на этом вопросе мобильный Сяо Чжэна, оставленный на столе, завибрировал. На экране высветилось: «Ло Цуйцуй». Глянув, кто ему звонит, Сяо Чжэн без раздумий сбросил вызов.

– Мы вполне понимаем и разделяем ваши опасения. В связи с этим мы, не теряя ни минуты, направили специальную группу в Дунчуань, чтобы выяснить происхождение мутировавшей бабочки. И уверены, что в самое ближайшее время сможем предоставить всем присутствующим…

– То есть вы так ничего и не выяснили? До сих пор? – подчеркнуто ласково свернула его речь матушка Юй.

Сяо Чжэн нахмурился. Матушка Юй – чуть прищурилась и одарила его улыбкой.

– Зеркальные бабочки – почти что живой реликт. Многие свитки с их описанием не дошли до наших дней. Так кто сейчас решится заявить, что в них разбирается? Я, во всяком случае, не решусь. Допустим, в плеяде талантов глубокоуважаемого Бюро есть такой специалист и он может гарантировать, что мутация бабочки – единичный случай… Пусть так… Но какое отношение ваш вердикт имеет к нашему запросу? Мы требуем провести в Бюро тщательную проверку и привлечь для этого третью сторону. Мы прекрасно знаем, что кумовство, коррупция и злоупотребления должностными полномочиями стали в глубокоуважаемом Бюро общим местом, дефектом на всех уровнях, и в грязных делах замешан как прежний глава, так и рядовые сотрудники. Вершиной всех пороков стало использование чрезвычайно опасных аномальных организмов, находящихся в государственной собственности. Чтобы провести фальсификацию числа погибших и раненых в других инцидентах, Бюро прибегло к Зеркальным бабочкам, и на это есть неопровержимые доказательства. В связи с чем поставлен вопрос: разве мы не заслуживаем объяснений?

Вместо Сяо Чжэна на обвинения решил ответить начальник Хуан:

– Послушайте, матушка Юй… Мне неизвестно, кто позволил себе злостную клевету в адрес прежнего главы Бюро и какие могут быть неопровержимые доказательства, но на сегодняшний день ничто не подтверждает причастность прежнего главы к этим делам. Что до заявлений подозреваемой Би Чуньшэн, то это лишь частные обвинения, не подкрепленные…

– Частные или не частные, но это обвинения! – вскинулся старик, сидевший по левую руку от матушки Юй. Этот человек, одетый в черную суньятсеновку, говорил быстро и резко, и его голос чем-то напоминал истеричный птичий щебет. – Кто знает, чем вы там занимаетесь за закрытыми дверями! Придет время, и наверняка сыщется какой-нибудь прощелыга, на кого будет удобно спустить всех собак, а мы так и останемся в неведении, что у вас там случилось! Правильно говорю, а, Сяо Ван?

Дождавшись, когда старик чуть успокоится, начальник Хуан беспомощно поинтересовался:

– Вы, должно быть, господин Юэдэ? Приятно познакомиться, моя фамилия Хуан. Дело обстоит так: в этот раз за внутреннее расследование отвечает наш чрезвычайно способный товарищ, он, кстати, участвовал в операции, в ходе которой нам удалось прервать ритуал Темного жертвоприношения. Он несколько часов удерживал призванного демона, ради которого совершила преступления наша подозреваемая. Его досье безупречно, раньше на Бюро не работал, поэтому не стоит ждать от него снисхождения в случае, если он найдет всех причастных к этому делу. Личных мотивов он…

– Начальник Хуан, – вкрадчиво начала матушка Юй, – уж если вы доверили внутреннюю проверку новичку с «безупречным досье», то отчего же противитесь стороннему надзору? Расследование может провести такая же безупречная и беспристрастная третья сторона.

– Будь ваш новичок хоть сто раз безупречен и порядочен, но денежки-то он получает от вас! – подхватил господин Юэдэ. – Да, он что-то выяснит, но разве не придется потом докладывать начальству? А уж оно решит, надо ли публиковать добытое. Да и сомневаюсь я, что он настолько порядочный и безупречный! Слышал, его устроили по блату. Только-только сдал экзамены – и сразу директором сделался! Ну что за выдающаяся личность! Он что, из ста баллов на экзамене получил все двести пятьдесят? Откуда вам знать, что он ради личной выгоды не станет обходить закон?