Думая так, он между тем все мягче и мягче уговаривал Сюань Цзи. Посчитав, что маленькому демону в детстве не хватало любви, Шэн Линъюань решил сделать вид, будто души в нем не чает:

«В глубине грота полно опасностей, даже бабочки не осмеливаются туда залетать, к тому же с тобой простой смертный… Как же ты справишься? – тут он вздохнул и добавил в голос еще ласки на грани обожания: – Как опрометчивы старейшины твоего клана! Не стоило отпускать тебя в мир, где столько забот, столько тревог!»

Его речь тронула сердце Сюань Цзи. Он послушно развернулся и, немного поколебавшись, снял козлобородого с меча, чтобы схватить мужчину за воротник. Со стороны казалось, что он собирается тащить беднягу волоком.

«Не больно-то и хотелось!», – капризно подумал Сюань Цзи, будто отчего-то разобиделся, как ребенок, и весь надулся. Потащив козлобородого за собой, он медленно побрел обратно из грота.

Между тем проем уже ярко освещали тысячи шуршащих крыл – это бабочки, заполнив все расщелины, покрывали камни у входа живым ковром. Залетать внутрь они опасались, поэтому просто собирались роем и дружно поджидали жертву. Иногда одна или две отбивались от сияющей дымки, пытались залететь чуть дальше, но сразу же отступали. Сюань Цзи, словно не замечая смертельной опасности, шагал прямо к ним, в самую гущу роя.

«Следуй моим указаниям… – маняще прошептал Шэн Линъюань, подгоняя его. – Я не причиню тебе вреда»…

Уже голубое сияние осветило лицо Сюань Цзи и отразилось в глазах с расфокусированными зрачками… Уже Шэн Линъюань, бросив «Умница…», беззвучно рассмеялся…

…как вдруг…

Глаза Шэн Линъюаня пронзила невыносимая боль.

Тяжелый меч Сюань Цзи взвился навстречу врагу, и вместе с ним вырвалось свирепое пламя, с ревом пожирая все на своем пути. За какую-то секунду весь шуршащий рой рассыпался яркими серебристо-золотыми искрами и умолк навсегда. В нос ударил острый запах гари.

Следом Сюань Цзи залился наглым смехом:

«Да кто поверит твоим словам, уважаемый! Разве можно на тебя полагаться? Особенно в части, где ты якобы не причинишь мне вреда?»

Спалив бабочек у входа, он круто развернулся и широким шагом направился в глубь грота. На ходу, как бы между прочим, Сюань Цзи поинтересовался:

«А сейчас ты тоже не причинишь мне вреда?»

Шэн Линъюань промолчал.

«Уже ясно, что тебе не одна тысяча лет, и неважно, жил ты под землей или на земле. Твои нравственные устои безнадежно устарели, а еще ты врешь как дышишь… И ведь даже не краснеешь! – стал читать мораль древнему демону Сюань Цзи. В такт словам, которые мысленно проговаривал, он постукивал по камням кончиком потухшего меча. – А сейчас? Покраснел или нет? Да всяко нет! И как тебе не стыдно!»

Неожиданно его меч наткнулся не на очередной камешек, а на какую-то каменную плиту – раздался протяжный лязг и разнесся по гроту эхом. Судя по звуку, впереди открывалось довольно широкое пространство.

Одной рукой Сюань Цзи тащил за собой козлобородого, а другой держал наготове увесистый меч, однако никакой усталости, видимо, не чувствовал и усилий не прилагал. Легко и свободно, будто на прогулке, он устремился навстречу эху. И рот его ни на секунду не закрывался – он нудно посвящал древнего демона в нормы современной морали.

«Раз уж ты здесь оказался, теперь мой долг – популярно объяснить тебе ценности нашего общества. Мы твердо верим в равенство и справедливость! Кстати, насчет справедливости потолкуем попозже, а то при твоей нравственности тебе до справедливости еще пилить и пилить… Во! Давай тогда о равенстве! Что значит „равенство“? Это когда все живые существа имеют одинаковые права вне зависимости от того, хорошие они или плохие, обладают ли „особыми“ способностями или нет. Да, наш мужик плохой, погнался за богатствами и пошел на преступление, и когда мы выберемся, я сдам его полиции, отвезу в участок… Ну а пока я буду беспристрастен. Буду защищать его от бабочек. Это мой долг…»

В молчании Шэн Линъюаня слышалась явная злость, но прерывать маленького демона он не собирался. А тот заливался соловьем:

«Императоры, князья, генералы, сановники – все вы давным-давно устарели… ясно тебе? Ты ведешь в корне неправильную политику! И я…» – тут речь Сюань Цзи неожиданно оборвалась, потому что он увидел, в какое место они пришли. Сообразив, что натворил, он тихо выругался:

– Твою-то мать…

Из узкой галереи он попал в просторную пещеру с маленьким озерцом посередине, чья стоячая вода каким-то волшебным образом не пересохла. Отовсюду со стен спускались лозы неведомого растения, покрытые белыми бутончиками. От них шло слабое мерцание, как от миниатюрных лампочек.

Чуть только Сюань Цзи вошел в грот, как удивительные бутоны, словно приветствуя гостей, начали распускаться, и пространство вокруг, точно от тысячи фонарей, залило мягким молочно-белым светом – теплым, как взгляд любящего человека. От этого зрелища Сюань Цзи затаил дыхание и зажал козлобородому рот и нос, чтобы тот ненароком не втянул в легкие пыльцу неизвестных цветов – она могла быть ядовитой. Чтобы провернуть этот трюк, Сюань Цзи пришлось, отбросив меч, задействовать сразу обе руки.

Меч лязгнул о камни, и этот звук неожиданно растревожил озеро: по воде пошла рябь. Цветы тоже уловили шум и, разом покраснев, мгновенно увяли, но их бутоны не рассыпались в пыль, а будто бы расплавились и потекли неведомой алой жидкостью, напоминавшей видом кровь. Стекая со всех сторон по стенам, кровавые ручьи устремились к мечу…

В свое время Сюань Цзи объездил всю страну, бывал, как говорится, и на севере, и на юге, посетил несколько ботанических садов, но цветы, которые чуть что – сразу начинают кровоточить, видел впервые. И спасать растения было уже поздно.

С тех пор как Меч Судьбы «покинул родной дом», судьба его складывалась не лучшим образом. И плевать уже на то, что его захватил древний демон – незваный гость хотя бы отличался чистоплотностью и едва ли не благоухал. Теперь же гораздо важнее не позволить мечу коснуться этих растений, у которых, похоже, начались дни «визита тетушки». Иначе как потом возвращать его обратно в позвоночник? Способен ли хоть один мужчина взвалить на свои плечи подобную ношу?

Завидев водопады крови, Сюань Цзи на секунду решил, что все, он так больше не может и готов плюнуть на участь козлобородого. Сбыть, так сказать, мертвый груз. Однако многие годы воспитания в концепции «пять акцентов, четыре красоты» не прошли для Сюань Цзи даром: он все-таки понимал, что теперь отвечает за человеческую жизнь (пускай та всячески мешает и воняет), так что избавиться от козлобородого не получится.

Однако Сюань Цзи отчаянно не хватало рук. Выбора не было – пришлось задействовать ноги. Для этого он, вытянув одну, что было силы топнул по мечу, поддел его и подкинул, тем самым вытащив из воды. Едва клинок оказался в воздухе, как Сюань Цзи подхватил козлобородого и взлетел, одновременно стараясь поймать вращающийся меч ступнями, чтобы он не вымок в алой жидкости, которая полилась, когда «тетушка нанесла визит».

Вот только Сюань Цзи и предположить не мог, что кровавые потоки цветочного сока, уже наполовину окрасившие стены, ни с того ни с сего изогнутся, после чего, презрев все законы земного притяжения и гидродинамики, кинутся к нарушителям.

Оторвавшись от стен, кровавые потоки рассеяли в воздухе мельчайшие кровавые капли, и те, натыкаясь на горячий воздух, подогретый крыльями Сюань Цзи, мгновенно превращались в полупрозрачный пар. Чем-то он напоминал знаменитые миазмы персикового цветка, и это зрелище завораживало. Однако любоваться было некогда: козлобородый мужик, подхваченный Сюань Цзи, совершенно не вовремя очухался, задергался, а там и завопил. Как оказалось, пара кровавых капель брызнула ему на кисть руки, из-за чего кожа и мясо стали слазить, как если бы туда плеснули кислоту. Почти сразу на месте капель образовались черные язвы, и те так болели, что привели козлобородого в чувство. Цветочная кровь оказалась хуже кислоты!