Проблемы начались гораздо раньше, чем встретили гражданских. Сначала Дин доложил, что у него потерялась одна из групп, ушедшая в соседний тоннель.

— Ну так действуйте, как запланировали, — ответил Лежнев, — Они знают, что если связь потерялась, надо вернуться туда, где она была. Ждите, когда появятся.

Подождали. Через пять минут та группа снова появилась на карте, но потерялась другая, ушедшая чуть вперёд. Снова пришлось ждать. В это время ещё один десяток наткнулся на ещё более серьёзную проблему.

— Командир, у нас тут дверь была закрытая. Мы её взорвали.

— Молодцы, — не понял Герман, зачем об этом докладывать. Он уже вырезал три таких двери (экономил взрывчатку), другие группы тоже молча преодолевали такие препятствия.

— Спасибо. Но сразу за ней обнаружился шлюз. Там, за дверью, явно какое-то герметичное помещение. Если мы его тоже взорвём, герметизация нарушится.

— И что?

— Но ведь может произойти какая-нибудь авария! — проникновенно сообщил десантник.

— Так это же замечательно! Чем больше аварий произойдёт на планетоиде — тем нам лучше!

— Хорошо, командир, — неуверенно ответил солдат.

Пока решали крайне трудный вопрос, нужно ли устраивать аварию на планетоиде моллюсков, случилась ещё неприятность — очередная группа дошла до разветвления. Тоннель, по которому они шли, разделялся аж на четыре. Причём две ветки вели вроде бы в нужную сторону. Самое неприятное — та группа, которая столкнулась с этой невероятно сложной задачей, не стала докладывать о проблеме сразу, а устроили бурное обсуждение, куда идти дальше. Герман ведь ввёл железное правило — меньше, чем по десять человек не делиться. А подходящих тоннелей — целых два. Устроили голосование, и, такая неприятность, голоса разделились пополам. Всё это Лежнев узнал уже постфактум, когда случайно обратил внимание на то, что одна из «зелёных» групп что-то долго не движется с места. Стал выяснять, в чём дело. Выяснил. Тиана даже отшатнулась, когда увидела лицо парня.

— Идите в правый тоннель, — очень спокойным голосом сказал парень. — И поторопитесь, вы отстаёте, скоро может пропасть связь.

— Хорошо! — обрадовано согласился командир группы. — А почему правый?

— Просто.

Спрашивать дальше командир группы не стал — видно всё-таки услышал что-то в голосе Лежнева. А Герману пришлось срочно переключаться на новую проблему — очередная группа снова пропала со связи, потом появилась, но уже несколько дальше. Оказалось, когда были не на связи, их догнал отряд кальмаров. Справились без потерь, но пришлось отступить вперёд по тоннелю. Вот только тоннель, видимо, делает петлю. Если немного вернуться — связь теряется. Если пройти чуть дальше — тоже. Тупик!

Тут уже Герман не выдержал. Отключил связь, и начал орать. Матом, громко. Со стороны, наверное, странно смотрится — дёргается человек, руками машет, жесты неприличные показывает, а звука нет. Тиана впечатлилась — подошла поближе, обхватила за плечи, тревожно всмотрелась в лицо через забрало.

— Ну вот как так? Я в детстве играл в игрушку компьютерную, так там юниты так же себя вели. Отправишь их к золотому руднику — они упрутся в рощу деревянную, и стоят. Обойти ума не хватает. На них нападает кто-нибудь, а они, вместо того, чтобы под защиту башен бежать, разбредаются, как тараканы.

— На нас напали! — тут же включился очередной заблудший отряд.

— Вот! Даже фразы те же используют! Ну чисто тараканы! — и, переключившись на канал попавшей под обстрел группы, рявкнул: — Держитесь, сейчас помощь пришлю.

Действительно, судя по карте, группа, что идёт по соседнему проходу очень скоро достигнет перекрёстка и сможет зайти в тыл кальмарам. Перекрёсток пока не прорисован, но прямо напрашивается.

— Тилль, певец ты мой замечательный, ты не мог бы немного ускориться? — ласково спросил парень. — Там ваших товарищей зажали, и, кажется, с двух сторон.

Одна радость — Тилль сначала выполнил указания, а уже потом начал задавать вопросы. Интересовала парня две вещи — откуда Герман узнал, что нужно идти вперёд, чтобы встретиться с попавшим под обстрел отрядом, и почему Герман назвал его певцом.

— Потому что у меня на родине есть певец с таким же именем, как у тебя, — буркнул Герман. — Вы не отвлекайтесь там. Соединились — хорошо. Сдаётся мне, ваш коридор самый перспективный, поэтому мы все сейчас будем к вам пробираться.

Самое смешное, нашлись ещё недовольные тем, что пришлось возвращаться. Дескать, напрасно тратили время, чтобы идти по бесполезным тоннелям. Герман подумал, что либо сам поубивает десантников, либо поймает просветление и станет самым спокойным человеком на свете. «По всем признакам, мне ближе второй вариант, — подумал Лежнев. — Вот сейчас же я промолчал, даже никому не ответил, и наплевать, чего они там болтают!» А потом глянул на забрало и заметил, что скафандр уже несколько минут как ввёл ему дозу успокоительного.

— Тиана, я только одного не пойму, — рассуждал Лежнев в момент относительного затишья. Никто не терялся, никого не окружали, и в целом у всех всё было нормально, — Вот у нас есть какая-никакая вертикаль власти. То есть условно я — командир. Мне должны подчиняться, докладывать и спрашивать совета только подчинённые командиры, а это всего шесть человек. Как по мне — и это много, но ладно. Однако ж нифига! Командир каждой десятки считает своим долгом обратиться именно ко мне. Это как вообще? Я где-то читал, что эффективно управлять больше, чем пятью людьми одновременно, невозможно. Не думаю, что у вас не пришли к тем же выводам!

— Если непосредственный командир не может решить проблему, солдат имеет право обратиться к вышестоящему, — объяснила девушка. Вот они и обращаются всей толпой.

— Знаешь, ты меня одёрни, пожалуйста, когда в следующий раз я буду упрекать в чём-нибудь Ирса, — попросил Лежнев. — Это святой человек, ему памятник надо ставить при жизни. То, что он хоть что-то делает — это уже подвиг!

Как ни странно, десантникам действительно удалось добраться до злосчастной узловой станции в полном составе. Причём их там явно не ожидали, по крайней мере, в таком количестве. Похоже, ошиблись кальмары, не успели заметить, что разбредшиеся по тоннелям десантники снова собрались в один кулак. Тем двум «удачливым» десяткам пришлось тяжело — кальмары пёрли на них сплошным потоком, однако парни продержались необходимое время, а остальные солдаты сработали на удивление оперативно — никто не застрял, не потерялся, и не задавал глупых вопросов. «Ну, хотя бы по знакомому пути ходить умеем — уже хорошо!» — думал Герман, забрасывая на станцию кусок взрывчатки. Опять как-то неожиданно получилось, что пробиться к выходу первому удалось именно его десятку.

На узловой станции кальмаров было много. Даже очень. Однако после того как десантникам удалось в неё войти, это уже не имело значения. Моллюски сопротивлялись отчаянно. Несколько ребят получили серьёзные ожоги — появились первые раненые. Но всё это меркло перед той гекатомбой, что устроили сами десантники. Лежнев до дрожи боялся, что солдаты задумаются о том, что делают прямо во время боя, но обошлось. Проблемы начались после того, как всё было кончено.

— Их тут тысячи! Тысячи! — истерично закричал один из рядовых на общей волне. Видно, адреналин начал отпускать и он первым смог осмотреться. Ну и осознал, что случилось. — Я отказываюсь дальше в этом участвовать! Нам никогда не отмыться от этого преступления! Столько крови! Столько крови на наших руках! Как мы будем дальше с этим жить⁈

Герман впервые почувствовал острое желание пристрелить человека. Вот прям руки потянулись. Потому что вслед за одним солдатам закричал второй и третий… а дальше Лежнев просто отрубил всем связь командирской волей. Оставил возможность говорить только себе.

— Ну вот что, дорогие пацифисты. Те, кто не хочет воевать, оставляют оружие, и возвращаются назад. Карта у вас есть, дорогу найдёте. Ждите там, а мне нужно захватить этот клятый планетоид. Вперёд.

«Хотели злобного Буратину — ну ладно. Будет вам злобный Буратино», — подумал Герман. Парень был в ярости, и даже успокоительное не помогало.