— Мило, — пробормотала она. — Работа у лесника тяжелая. Ты, наверное, очень выносливый.

— Я… э-э-э…

— Одиноко было в долине? Если хочешь, могу развеять твое одиночество. Джоффи ревновать не станет, так ведь, малыш?

Флориан в отчаянии посмотрел на Джоффлера, который улыбался чересчур напряженно.

— Любовь свободна и прекрасна, — продолжила Роханна. — Не правда ли?

— Абсолютно, — выдавил через силу Джоффлер.

Флориан отвернулся.

— Нет! Это… э-э-э… мне льстит и все такое, но нет. У меня есть кое-кто. Девушка. Особенная. Я не могу. Обещал ей.

Роханна насупилась.

— Мать малышки, да еще и девушка! Похоже, в постели ты тот еще жеребчик. Я даже завидую им, а это неправильно. Небесным властителям не понравится, в какой цвет окрасилась моя душа.

Флориан машинально отшатнулся и посмотрел вниз. У ног сидела малышка и смотрела на него.

— Па-па! — улыбнулась она.

Флориан поднял ее, чтобы прикрыться ею как щитом. Маленькие пальчики ухватили его за нос, довольно крепко.

— Тогда ты, Джоффи. Пошли, малыш, — сказала Роханна и выскользнула из гостиной.

Джоффлер поплелся за ней.

— Джоффлер, — тихо сказал Флориан, — что она делает? В смысле, у нее работа есть, чем она занимается?

— Она поэтесса кинетического перформанса, — сказал Джоффлер, слегка покраснев.

— Чего?

— Только не проси ее показать тебе. Поверь мне, чувак. Это тянется часами, — ответил хозяин дома и поспешил за Роханной.

Флориан посмотрел на малышку. Черные волосики, которые до сих пор напоминали пушок, начали густеть.

— Что ж, — сказал он, — поэтесса кинетического перформанса. Каково? Знаешь, как Мать Лора назвала бы это? — Малышка снова попыталась схватить его за нос, но он увернулся, улыбаясь. — Она назвала бы это полнейшей хренью. Да, именно так. Вот так. Да.

— Ха-а-со, — пролепетала малышка. Она открыла ротик и начала причмокивать.

— Очень хорошо. Опять голодная? И нет ничего важнее!

— Го-ло-да.

— Ага, голодная. Идем, поглядим, остались ли еще пузыри.

В рюкзаке лежали еще два пузыря с обогащенным молоком. Флориан дал ей оба. Теперь она могла сама их держать. Он усмехнулся, глядя, как девочка сидит на полу кухни в самодельном подгузнике, напоминая маленького алкоголика, присосавшегося к бутылке пойла.

Он разрезал яблоко и осторожно протянул ей тонкую дольку.

— Голо-да, — сказала она, прожевав, и захлопала в ладоши.

— Еще?

— Голо-да-а-а!

— Уракус. Ну ладно, держи. — Он скормил ей все оставшиеся дольки.

Под звуки энергичного совокупления из спальни Джоффлера, разносившиеся эхом по всему каменному дому, Флориан открыл оба пищевых процессора и наполнил конические емкости, непрестанно болтая, чтобы малышка не услышала ничего дурного. Когда все пять пузырей наполнились, юз-дубль повернул краники, и обогащенное молоко потекло в банки.

— Этого хватит до конца дня, — решил молодой отец после третьей банки. — Ты ведь теперь и фрукты можешь кушать — твердую пищу, умница моя.

Пришлось поменять подгузник. Ну разумеется.

Флориан приготовил себе простой обед, а затем вернулся обратно в гостиную. Глядя на открытое окно, он представил ужасное — как ребенок падает вниз. Самую большую тахту он пододвинул к окну, чтобы создать барьер.

Малышка зевнула, он обнял ее и качал на коленях, пока та не заснула. Странная темная опухоль на голове не выросла. Она все еще выглядела ужасно, но уже не настолько и больше не казалась угрозой для жизни.

— Джоуи сказал, что тут все твои воспоминания, — сказал лесничий спящей малышке. — Они скачаются тебе в голову. Ты уже жила, наверное, в Содружестве. Как странно… Интересно, кто ты такая? Может, ты знаешь, как построить настоящий космический корабль? Поэтому ты и прибыла сюда? Сможешь отвезти нас обратно?

Подпрограмма подсказала, что в лакуне памяти есть файлы по космическому кораблю, и Флориан поддался импульсу. Открыл первый попавшийся — схемы и изображения хлынули на дисплей экзозрения, окружили, и он оказался внутри наиславнейшего аппарата.

«Великая Джу, это же звездолет Содружества!»

— Эй, чувак, ты в порядке?

Экзозрение аккуратно схлопнулось, и Флориан ощутил необычайное чувство утраты.

Джоффлер навис над ним, нахмурившись.

— Ты чего, плачешь?

— Что? — Флориан смахнул влагу с глаз. — Нет. Я просто… Это пыль. Соринка в глаз попала.

— Как скажешь, чувак. Амбре чуешь?

Флориан принюхался и посмотрел на малышку, спящую у него на коленях.

— Ох, Уракус!

— Трудно быть папашей, да?

— Ага.

— А она быстро растет.

— Наверное. Раньше детей не было.

— Конечно. Но… Уракус побери. Я пойду разведу бойлер как следует. Сможешь искупать ее.

— Спасибо, Джоффлер.

— Не за что.

— Думаешь… — Флориан запнулся. — Небесные властители когда-нибудь вернутся и заберут нас обратно в Бездну?

— Кто ж такую дрянь знает, чувак. А почему ты спрашиваешь?

— Если они не вернутся, нам нужно найти Содружество. Мы не можем продолжать так жить.

— Ты элитарий?

— Что? Нет!

Флориан сам удивился тому, каким виноватым он почувствовал себя, отрицая правду.

— Как по мне, все это элитарская хрень. Слышь, чувак, Церковь Возвращения хочет вернуть все в Бездну, элитарии хотят перенестись в Содружестве. Почему бы им всем не успокоиться и не радоваться тому, что у нас есть здесь и сейчас? Нарник есть, новые музыкальные течения развиваются, больше и больше людей не боятся выступать против НПБ. Мир клевый и прекрасный и может стать еще лучше.

— Ты имеешь в виду, без паданцев? — хмыкнул Флориан.

— Полки останавливают их распространение, и эти супер-дупер-хитрожопые астронавты бомбят Деревья. Мы побеждаем паданцев, чувак. Еще пятьдесят лет, ну сто, и их вообще не останется. Втыкаешь?

Флориан нахмурился. Неужели Джоффлер ничего не знает об апокалипсисе паданцев? «Видимо, он не тот, кто думает о подобном. А может, это только элитариев заботит?»

— Ага, ты, наверное, прав.

— Конечно, прав.

— Джоффлер, мне нужно добраться до Ополы. Ты не знаешь, кто мог бы меня туда отвезти? Без лишних вопросов.

Джоффлер поглядел на ребенка.

— Насколько большое то дерьмо, в которое ты вляпался, чувак?

— Вляпался, но не сильно. Просто хочу залечь на дно на месяц. Один месяц. И все закончится.

— Закончится, ха! Ты ее у мамашки украл, что ли?

— Нет! Правда нет. Все сложно. Мне нужно в Ополу. Там у меня есть деньги, и людей я знаю. Уракус, через месяц я вернусь в долину, и все станет как прежде. Клянусь Джу!

Джоффлер поскреб шею и с любопытством посмотрел на девочку.

— Лады, чувак. Есть тут один тип, Лукан. Он развозит товар по всему округу для городских парней. Забирает у меня валтаны и отвозит их Биллопу. Ездит на большом старом «Коперэрле» — дрянная тачка, ржавая как Уракус, но главное — движок. Лукан с братанами перебрал весь с нуля, погоди, вот услышишь, он рычит, словно царь зверей. По равнине зверюга мочит двести кэмэ в час, легко. У шерифов на дороге нет шансов поймать его. Он домчит тебя до Ополы, как два пальца…

— Звучит… круто. Не хочу никаких проблем.

— Проблем не будет. Он тебя довезет куда надо или вернет деньги. Гарантия!

— У меня с собой денег нет.

— Это фигура речи, не парься, чувак. Нам лишь нужно доставить тебя с валтанами к Биллопу, и все будет тип-топ. Доверься. У меня же тоже свой интерес есть, помнишь. Я хочу, чтобы ты спокойно вернулся в долину. Реально хочу.

— Ладно.

— Тогда я позвоню ему.

В тот же день Флориан в первый раз искупал малышку — в мойке на кухне. Ей понравилось расплескивать воду и мыльную пену. К концу лесничий и сам вымок до нитки. Днем девочка выпила еще два пузыря обогащенного молока и сгрызла семь кусочков морковки.

С чистой и сухой малышкой он вернулся обратно в гостиную. Девочка подползла к тахте. Флориан с тревогой смотрел, как она поднялась на ноги и, держась за подушки, начала ходить вдоль кровати с серьезным и сосредоточенным видом на пухлой мордашке.