Лесничий обнял ее и принялся нежно ворковать. Через несколько минут плач прекратился, и девочка уснула. Флориан довольно улыбнулся, глядя на нее. Вторая ночь. И он не так уж плохо справляется.

Через два часа он снова проснулся от детских криков. Просто девочка проголодалась. Покормил, переодел. Во рту уже было одиннадцать зубов, так что пришлось использовать еще одну каплю геля.

Осталось всего лишь два полных пузыря, и Флориан отправился на кухню в поисках еды, чтобы наполнить емкость процессора. Еще через час, наполнив пузыри молоком, он задремал — но через несколько минут опять проснулся от криков малышки, требовавшей ее покормить.

— Па-па, — сказала малышка, после того как Флориан закончил ее кормить. Он даже моргнул от удивления.

— Ты теперь еще и говоришь?

Как и раньше, ему казалось, что за всю ночь он проспал не более десяти минут. Натерев десны малышки гелем, он насчитал уже двадцать зубов, резцы окончательно вылезли.

За одну-то ночь? Он быстренько обратился к медицинским файлам и понял, что это ненормально даже по стандартам Содружества. С тех пор как они прибыли в Летрой, малышка выросла еще на три сантиметра, отрицать это было попросту невозможно. «Если она продолжит расти с такой скоростью, то через месяц она…»

— Великая Джу!

Именно это Джоуи и имел в виду. Флориан посмотрел на девочку и расплылся в улыбке от такого чуда.

Тил печально взвизгнул.

Флориан оторвался наконец от малышки.

— Да! Сейчас найду тебе поесть.

Рубашка и брюки высохли, и он оделся. Затем принюхался и понял, что после вчерашнего им всем нужно искупаться. И много еще чего нужно сделать. Забрав малышку из космического аппарата, Флориан оказался в бегах практически сразу. Требовалось взять пару дней передышки, чтобы все хорошенько обдумать и ко всему приготовиться.

Белая шерстяная простыня, закрывавшая большое окно, легко отодвинулась в сторону, впустив теплые утренние лучи солнца в комнату. Флориан посмотрел на Летрой при свете дня. На всех первобытных каменных башнях имелись овальные отверстия, прикрытые чаще всего занавесками или деревянными ставнями. Он удивился, что почти нигде не было ограждений. Позади них на утесе также стояли дома. Ненадежные деревянные дорожки, свисавшие на веревках, зигзагами поднимались вверх по отвесной скале — многие были сломаны и тихо раскачивались на последних уцелевших якорных точках. Жилища, к которым когда-то вели эти дорожки, превратились в темные, холодные, давно заброшенные каменные ульи.

Еда. Ему нужна еда для себя, для процессоров и для бедного старого Тила. Одежда, выстиранная или новая. Ткань для малышки, в которую ее можно завернуть, и подгузники. Вероятно, немного наличных. И транспорт, спокойный способ добраться до Ополы — примерно двести семьдесят километров на запад. Он больше не собирался плыть в лодке по реке Крисп.

Флориан задумчиво выдохнул, понимая, как сильно он зависит от Джоффлера.

За его спиной гукала малышка. Он обернулся и ахнул. В гнезде из подушек на диване ее не было.

— Джу! Где ты?..

Она сидела на каменном полу рядом с Тилом, маленькая ручка дергала собачье ухо, малышка довольно улыбалась.

— Нет! — Флориан бросился к ней и поднял на руки. — Как ты сюда добралась?

Лесничий снова посадил ее на пол — а она резво поползла к Тилу.

— Великая Джу, — в отчаянье простонал он. Даже когда она ползать не могла, и то было плохо, а теперь…

— Доброе утро, — сказал Джоффлер, приглаживая волосы, которые выбились из-под ленты. Сегодня даже кафтана на нем не было.

Флориан отвернулся.

— Доброе.

— Эй, да она ползает. Приветик, Эсси.

Малышка снова начала агукать и поползла к Джоффлеру. Флориан поднял ее и тут же пожалел. Она начала вырываться у него из рук.

— Яйца, — сказал он. — Ты обещал раздобыть яиц на завтрак.

— А то, чувак. Рановато немного…

— Тилу тоже нужно что-нибудь поесть.

— Ладно-ладно. Дай хоть оденусь.

— А тут кто-нибудь одежду продает?

— Угу. Э-э-э. — Джоффлер оглядел его сверху донизу. — Одежда в Летрое, знаешь, в общем, не такая, как у тебя…

— В каком смысле?

— Откуда они берут такую краску? — спросил озадаченный Флориан.

Он держал в руках хлопчатобумажную рубашку, сшитую Джемейном. Джемейн, друг Джоффлера, шил причудливые наряды и продавал их в своей лавке — узкой пещере у подножия скалы.

— Тебе нужно слиться с толпой, — настойчиво сказал Джоффлер. — Без обид, чувак, но твоя форма лесника привлечет к тебе кучу внимания. Оно тебе надо?

Флориан собирался проводить как можно меньше времени в каменном доме Джоффлера, поэтому спорить не стал. У него при себе оказалось всего несколько шиллингов — платил Джоффлер.

— Я тебе отправлю деньги, — пообещал лесничий, — как только доберусь до Ополы.

Все деньги от продажи валтанов Флориан отправлял в банк, пятнадцать долларов за штуку, они заранее договорились обо всем с Биллопом. Биллоп распространял «дедовскую радость» в городе. Сделку помог заключить Расшерт, когда Флориан сообщил, что его приняли на работу в лесное хозяйство. Расшерт водил знакомство с местными бандами, а тогда работал в клубе у тети Тераннии, там они с Флорианом и встретились.

Джоффлер скорчил рожу и сказал, как обычно, когда Флориан поднимал вопрос о деньгах или нужных товарах:

— Не парься.

Рубашка Джемейна была выкрашена в фиолетовый и красный цвета со странными зелеными пятнами и синими спиралями. Малышка попыталась схватить ее.

Флориан держал девочку одной рукой, а другой ощупывал рубаху. Казалось, на нее пролили расплавленную радугу, подняли и раскрутили.

— Это называется «крашеная варенка», — гордо объяснил Джемейн.

— Мы возьмем парочку, — торопливо сказал Джоффлер. — И штаны тоже.

Флориан чуть не вскрикнул: «Только не штаны!» Джинсы, но совсем не такие, как он носил. Черные, неестественно зауженные книзу да еще с красной бархатной бахромой по внешнему шву. Лесничий не стал спорить, только зубами скрипнул. Будешь молчать — быстрее вернешься в каменный дом Джоффлера.

Это был не первый их поход по Летрою за утро. Первый раз они отправились за едой, и ему хватило. Флориан сложил полотенце, пытаясь смастерить что-то вроде сумки для переноски Эсси, и, пока они бродили между скал, девчушка увлеченно пыталась выбраться наружу. Теперь Флориан с тоской вспоминал предыдущие дни, когда она только спала и требовалось лишь кормить ее и переодевать.

Кроме штанов и рубахи Джоффлер купил Флориану кафтан и чистое белье.

— Ботинки не нужны, — твердо сказал лесничий, проходя мимо обувной лавки Кани у подножия скалы. Туфли и ботинки на витрине были сделаны из разноцветных полосок кожи и украшены медными звездочками и кольцами. И у всех имелись каблуки не меньше шести сантиметров. — И кто такое вообще купит? — грустно спросил он. — Они же непрактичные.

— Зато выглядят клево, — ответил Джоффлер. — Я и сам пару у Кани купил. Ты же их носишь не на работу, чувак, а чтобы быть собой.

— Собой?

— Угу. Когда идешь в бар или на вечеринку, куда еще ходить-то… — Он остановился и посмотрел на Флориана долгим взглядом. — А, не бери в голову.

Вернувшись обратно в каменный дом, Флориан наскоро искупался под душем (вода оказалась не слишком теплой) и переоделся в новую одежду. Ему нравилось, что все чистое, но фасон, конечно, ужасал. Флориан чувствовал себя нелепым танцором на карнавале в честь Дня Огненного года.

Джоффлер и Роханна играли с малышкой в большой комнате. Девочка ползала по полу за мягким мячом, который взрослые перекатывали друг другу. Когда Флориан вошел, она тут же бросилась к нему.

— Па-па!

— Нормально выглядишь, чувак, — воскликнул Джоффлер.

К нему подошла Роханна. В простой белой почти прозрачной рубахе. В руке она держала толстую самокрутку, источавшую горьковато-сладкий запах.