— В самом деле? Не ожидал это услышать. Дрянные реликвии из Содружества обычно не стремятся раскрывать свои секреты.

— Да. Но до сих пор у нас не было живого устройства.

Премьер-министр вскинул густые брови.

— Живого?

— Аппарат утверждает, будто он искусственный, но все-таки обладает разумом. Я говорил с ним.

— И что он сказал?

— Во-первых, женщину из Содружества зовут Паула, и она что-то вроде дипломата. Найджел привез ее с собой на случай, если придется вести переговоры с правительством в Бездне.

— Жаль, что он ее не задействовал.

— Весьма. Однако, по мнению аппарата, она поможет Бьенвенидо без всяких предубеждений.

— Что это значит?

— Она будет ко всем относиться одинаково, включая элитариев.

Адольфус оскалился.

— Вот как?

— Равноправие является целью общества Содружества. Мы всегда это знали.

— Достойно-достойно. Нужно только, чтобы кто-то еще сообщил об этом элитариям. Так насколько опасен аппарат?

— Сам по себе он не опасен. Однако то, как мы его можем использовать, совсем другой вопрос. Он сообщил, что является капсулой жизнеобеспечения со встроенной медицинской системой и содержит в себе память Джоуи Стейна. Раньше он находился на корабле Найджела.

— Он шутит?

— Нет, сэр. Насколько нам известно, подобное вполне возможно с технологиями Содружества.

— Медицинская система? Что-то вроде того, чем пользовались Капитаны?

— Не уверен, но несомненно одно: на протяжении двухсот пятидесяти лет Паула просуществовала в форме младенца. Кроме того, в аппарате хранится огромный запас знаний о технологиях Содружества. Он даже утверждает, будто знает, как построить звездолет.

— Мне не нужен звездолет. Я хочу получить то, что может уничтожить дрянных паданцев.

— Такое он тоже может нам предоставить, — ответил Стонел. — Именно поэтому я и пришел к вам. Аппарат предлагает научить сотрудников подразделения передовой науки тому, как создать детектор паданцев. Мы получим феноменальное преимущество. Если наши полки смогут определять паданцев на расстоянии, то мы расправимся с ними раз и навсегда.

— Что он хочет взамен? — подозрительно спросил Адольфус.

— Хочет прожить достаточно долго, пока мы не свяжемся с Содружеством. Таким образом Джоуи Стейн сможет вернуться к жизни.

— А как вы думаете, мы сможем быстро создать необходимое количество детекторов?

— Нам понадобятся тысячи, а я не знаю, сколько времени осталось, — бесстрастно ответил Стонел. — Кроме того, применение технологии Содружества несомненно приведет к изменениям существующего положения дел на планете. Это неизбежно.

— Разумеется. — Адольфус откинулся на спинку стула и уставился в потолок невидящими глазами. — Но Паула так или иначе изменит жизнь. Если подобная разработка поможет, то не она, а мы станем спасителями Бьенвенидо.

Когда Стонел сталкивался с подобным проявлением политической алчности, ему обычно всегда удавалось сохранить бесстрастное выражение лица.

— Да, сэр.

— Общество изменится, когда мы окончательно избавимся от паданцев. Просто я никогда не думал, что это произойдет во время моего срока. Но если мы сможем контролировать факторы, которые принесут изменения…

Дверь за спиной Адольфуса открылась, и в зал ворвались пять офицеров из охраны дворца.

— Сэр, — задыхаясь, сказал начальник телохранителей, — вы должны проследовать с нами. Мы начинаем процедуру перекрытия всех входов и выходов из дворца.

— Что случилось? — спросил Адольфус. Несколько телефонов у него на столе разом зазвонили, мигая красными лампочками.

— Это космический аппарат? — спросил Стонел.

Начальник охраны бросил на него раздраженный взгляд.

— Нет. Господин премьер-министр, мы должны вывезти вас из дворца в бункер, прямо сейчас.

— В бункер, — выпалил Адольфус, — но почему?

— На нас напали, сэр.

Такси довезло Чаинга прямо к кафе на улице Эмпейл. Оставалось лишь девятнадцать минут до того, как Дженифа попытается пробраться на борт «Готоры III». Достаточно времени, чтобы сделать звонок и добраться до порта. Но вот подняться на маяк он не успеет. «Ничего, сама справится», — подумал капитан.

Чувствуя себя немного виноватым, он осторожно осмотрел внешние защитные меры, желая убедиться, что никто не побывал внутри конспиративной квартиры. «Неужели Ангел-воительница заходила внутрь? Она могла пробраться, и не потревожив их». Защитные меры были на месте, поэтому он открыл дверь ключом и вошел.

Набрал номер, подождал двойной гудок, сообщавший о соединении, и набрал еще один код для шифрования разговора. Голубая лампочка загорелась.

— Говорит капитан Чаинг. Пожалуйста, соедините меня с директором Стонелом. Дело не терпит отлагательства.

— Капитан Чаинг, это подразделение связи Седьмого отдела. Директор Стонел сейчас находится вне доступа.

— Найдите его. Скажите, что мне нужно срочно поговорить.

— Чаинг, я официально ставлю вас в известность, что командование Единого полкового совета объявило тревогу, код красный.

— Код красный?

«Это невозможно!»

— Да. Подтвердите, как поняли.

— Понял. Подтверждаю, код красный принял.

— Срочно прибудьте на место несения боевой службы. Код тревоги обязателен для всех офицеров НПБ.

Телефон замолчал, и Чаинг в оцепенении посмотрел на трубку. Код красный — это же ядерный удар.

Стонел стоял на краю и смотрел вниз, в кратер, который выглядел как зловонное сердце Уракуса. Атомная бомба создала огромную дыру в земле на месте, где находились реактор и завод по производству бомб. Вокруг — полнейшее опустошение, дьявольский удар обрушился на землю, взметнул ее ввысь, образовав глубокий кратер, а затем яростный огненный шар расплавил песок и почву, превратив их в стекловидную лаву, которая крошилась и хрустела под его сапогами. А внутри…

Бомба взорвалась почти девять часов назад. И даже через толстый слой изоляции противорадиационного костюма Стонел все еще ощущал жар взрыва. Свинцовое стекло шлема окрасило внешний мир в скучный серый цвет, но на дне кратера виднелось приглушенное алое свечение — так сильно оно разогрелось. И хотя земля там беспорядочно сверкала, словно раскаленная лава, он находился слишком далеко, чтобы понять наверняка.

Поглядев на опустевшую землю, Стонел почувствовал, как у него закружилась голова. И дело было не в высоте, а в чистом, беспримесном страхе. Счетчик Гейгера, прикрепленный на поясе, стрекотал не умолкая.

— Вот же дрянь! — воскликнул он.

Прошло больше десяти лет с тех пор, как он в последний раз побывал здесь с инспекцией. И теперь даже не мог вспомнить, где что находилось. Низкие холмы на горизонте не изменились, но вот все остальное… От далекого леса, когда-то омывавшего подножие холмов, как бирюзовое море, остались лишь тлеющие угольные останки. Заросли кустарников и озера исчезли, их заменила радиоактивная пустыня. Он вспоминал свою поездку сюда — как подъехал к тройному забору из острой, словно бритва, колючей проволоки, между заборами бегали доберманы, каждые пятьсот метров стояли сторожевые башни, их охраняли в любое время суток и в любую погоду. А за заборами и минным полем стояли два одинаковых купола бридерных реакторов, окруженные приземистыми бункерами, где с таким трудом собирались боеголовки для полетов «Свободы». Все исчезло. Превратилось в пар и золу, которые, поднявшись темными тучами, растянулись на триста километров на юг до самого Портлинна.

— Что случилось? — спросил он стоящего рядом человека в защитном костюме. — Неужели реакторы взорвались?

— Никак нет, — ответил Макдоннал, начальник управления НПБ в Портлинне. — Реакторы сами собой не взрываются. Даже самая катастрофическая поломка привела бы к расплавлению. Но не к такому. Взорвалась трехсоткилотонная бомба. Одна из наших. Взрыв произошел не случайно. Предусмотрено очень много мер безопасности, чтобы такого не случилось.