В университет пора было бежать, а не идти. Когда зазвонил телефон, Настя уже обувалась в прихожей. Звонил телефон Ивана, поставленный на зарядку.

— Ванечка, ну ты растяпа, мой милый!

Ругая его, она схватила телефон и свою сумку. Наспех вставляя руки в непослушные рукава куртки, выскочила на лестницу. Вихрем промчалась четыре пролета, толкнула подъездную дверь и застыла, забыв про телефон, и зачем вообще держит его в руке. Рядом с Иваном, открывшим дверцу такси, в светлом легком кардигане стояла женщина средних лет. Та самая женщина из парка. Пару секунд они что-то обсуждали. Иван кивнул. Настя застыла соляным столбом с бешено колотящимся сердцем, так и не вспомнив про телефон, не зная, что и думать. Женщина села в такси, Иван следом за ней, машина тронулась.

Спохватившись, Настя бросилась догонять отъезжающую машину, размахивая руками, с зажатыми в них телефоном и сумкой, выскочила на дорогу:

— Стойте! Стойте! Подождите! Ванечка, телефон!

Машина рядом с ней затормозила визгливо и резко.

— Ты что творишь?! Ненормальная! Жить надоело?! — водитель такси был в ярости от ее выходки. Настя бросилась к машине, села на переднее сиденье.

— Пожалуйста! Пожалуйста! Вон за той машиной! — прокричала таксисту, указывая рукой направление.

Мужчина-таксист, повидавший на своем веку разного рода ненормальных пассажиров, качнул головой в знак неодобрения и без лишних вопросов добавил газу.

Догнать такси с Иваном им не удалось. Два красных светофора, и последний раз их такси мелькнуло в повороте к старой усадьбе.

«А как же аэропорт? Что это за женщина? Кто она? Что ей нужно от Ванечки?» — растерянно думала, ничего не понимающая, Настя. Думать плохо об Иване она не могла. Понимала, что все это какое-то недоразумение и всему должно быть разумное объяснение.

Рассчитавшись с таксистом, девушка шагнула из машины на, усыпанную гравием, подъездную дорогу. Пустое такси проехало ей навстречу, значит, пассажиры вышли. «И где они теперь? Неужели пошли внутрь?»

Место пустынное. Настя осмотрелась. Разросшийся без должного ухода сад с четырех сторон окружал большой каменный двухэтажный дом, именуемый в народе, усадьбой. Полуразрушенный фонтан напротив главного входа. Высокая каменная лестница-крыльцо, переходящая в выступающий полукругом парадный вход с мраморными колоннами. На крыше обосновались кусты. А вот окна, ранее зиявшие пустыми провалами, застеклены. Неужели, здесь кто-то поселился? Общий вид дома с пятнами обвалившейся штукатурки и поросшей кустами лестницей, не производил впечатления жилого, но вот окна… Настя точно помнила, что, когда она была здесь в последний раз на экскурсии, стекол в них не было.

Резные массивные двустворчатые двери с позеленевшими от времени металлическими львами, держащими в зубах кольца, преградили Насте путь внутрь дома, и она, потянув за одно из колец, к своему удивлению, бесшумно открыла входную дверь.

Внутреннее убранство поразило ранее бывавшую в усадьбе девушку. Здесь, совершенно точно, кто-то жил. Или бывал. Некогда каменные и обветшавшие стены были обшиты деревом. Мебель, как теперь говорили, в деревенском стиле, гармонично вписывалась в интерьер просторной комнаты. Больше всего впечатлила Настю самая настоящая русская печь, выложенная разрисованными керамическими изразцами. Не удержавшись, непрошенная гостья подошла и потрогала рукой гладкую глазурь. Восхитилась работой мастеров. Какие все же умельцы! Как достоверно под старину умеют замаскировать современные материалы.

— Добрый день! — произнесла довольно громко. — Хозяева! Здравствуйте!

Ответа не последовало. Впечатленная Настя прошла в раскрытые двери следующего зала. Здесь убранство уже более соответствовало стилю усадьбы. Стены обшиты деревом и шелком. У одной стены — высокий, резной, темного дерева буфет, у другой — в том же стиле напольные часы. В середине комнаты — круглый стол с гнутыми ножками и четыре стула. На стенах — картины и большое овальное зеркало в металлической раме.

Обойдя комнату по периметру и любуясь каждой деталью интерьера, Настя остановилась у зеркала. Толстое стекло с мелкими звездочками в серебряном покрытии оставляло впечатление старины. Массивная рама привлекала внимание вычурным витиеватым растительным узором. Настя снова, не удержавшись, осторожно провела рукой по причудливым лепесткам неведомого цветка и вскрикнула от боли, напоровшись пальцем на острый, незаметный на первый взгляд, элемент орнамента. Рубиновая капля крови потекла по ложбинке лепестка и исчезла, словно впиталась в медную раму. Настя оперлась одной рукой о стекло, чтобы лучше рассмотреть, обо что поранилась? Проваливаясь в темное нутро зеркала, и теряя сознание, она успела подумать: «Не может быть!».

МЕСЯЦЕМ РАНЬШЕ

Любопытное июньское солнце заглянуло в западные окна второго этажа и Олег, привычно оправив на кафтане наборный пояс — тяжелый, бронзовый атрибут его статуса воеводы, украшенный блестящими латунными вставками, поднялся из-за дубового стола. Накинув на плечи красный — цвет княжеской дружины — расшитый по низу, плащ, закрепил его сбоку застежкой с крупным гематитом. В мирной жизни шапка вполне заменяла ему шлем. Сапоги же он переобувать не стал. Остался в старых и удобных, ибо ходить собирался много. Его ждало вечернее построение дружины и личный обход постов. Еще ни разу за всю свою жизнь Олег не пренебрег своими обязанностями, возложенными на него прежним князем, ныне покойным, если не считать тех дней, когда он был ранен и без сознания. Груз ответственности привычным бременем лежал на его широких плечах, и Олег нес его как данность, с юных лет зная, что жизнь его принадлежит служению Отчизне. Уверенной поступью, широким размеренным шагом вышел он на княжеский двор. Постовые у ворот, вскинув подбородки, встали смирно, перехватив повыше длинные рукояти топорищ.

— Здрав будь, Олег! — за спиной Олега раздался низкий голос, который он отлично знал и не переставал удивляться, как его обладателю всегда удается подойти к нему так близко и при этом остаться незамеченным.

— И тебе здравствовать, Огневед! — Олег обернулся и поклонился высокому кряжистому старцу в простой длинной льняной рубахе, перехваченной по поясу витым тканевым шнурком. Волхв кивнул ему в ответ. Его длинные седые волосы по обеим сторонам лица плавно переходили в длинную же седую бороду, отчего мужчина казался еще старше своего возраста. Глаза же, напротив, были ясными и чистыми, как у ребенка, и казалось, что старец видит собеседника насквозь, со всеми намерениями и помыслами. А, может быть, и впрямь, видит? — Что-то случилось? — Олег внутренне подобрался, зная, что Огневед не тот человек, кто станет беспокоить его без повода. — Может быть, пройдем в терем?

— Нет нужды, Олег. Задерживать не стану, — волхв переставил свой посох ближе к собеседнику, оперся на него узловатой старческой рукой в прожилках синих вен, и посмотрел Олегу в глаза внимательным долгим взглядом, словно пытался что-то увидеть или прочесть в его лице. «Чем-то встревожен волхв», — подумал Олег, не отводя взгляд. — Усиль охрану вокруг Игоря.

— Никак тебе видение было? — вскинулся Олег. Тревога старца на мгновение передалась и ему. Но в следующее мгновение Олег привычно взял себя в руки. Волхв опустил глаза, и Олег понял, что от старца больше он ничего не добьется, все, что собирался, волхв сказал, более не скажет ничего.

— Услышь меня, Олег, — твердо добавил Огневед негромко. Повернулся и неспешно направился в сторону ворот. Олег постоял минуту в задумчивости на прежнем месте. Где ж ему взять усиленную охрану, когда основа дружины по границе раскинута? Смена только проснулась, каждый наперечет. Да и слыханное ли дело снимать бойцов с постового дежурства у засечной черты для охраны терема? Чудит старик! Только если Олегу самому в тереме заночевать. Олег обернулся к постовым дружинникам:

— Степан! Мирон! С княжеского терема глаз не спускать!