Внезапно она разрыдалась, почти себя не контролируя.

— Я никогда не хотела ей зла. Вытащи Полинку, Ярослав, и я никогда о тебе ни единого плохого слова не скажу. Никогда. Хочешь, клятву дам?

Я поморщился.

— Нужна мне твоя клятва. Если не хочешь дополнительных проблем сестре, никому не говори, что я с тобой связывался.

Способ связи подпадает под блок, а вот сам факт — уже нет. Впрочем, сама Аня наверняка намекала Роману о магической связи без возможного подслушивания. Но также наверняка он уверен, что с блоком магии такие разговоры становятся недоступны.

Я выпихнул ее из разговора, потому что не был уверен, что она сама сможет выйти, и только после этого открыл глаза. Что Серый, что Ден таращились на меня в ожидании.

— Кажется, Полина попала в переплет.

— Кажется? — вычленил Серый.

— Вариант с подставой не могу отбросить.

— Ну да, это же Ермолины, — согласился Серый.

— А что, если Ермолины, так выручать не надо? — возмутился Ден.

— Одну уже выручил. Мало того что она за дело сидела, так она меня за это еще и возненавидела, — мрачно сказал я. — Женская душа — потемки.

Ден неодобрительно хмыкнул.

— Да даже не в женской душе дело, — сказал Серый. — А в том, что есть вероятность, что никакой опасности для Полины нет, а все происходящее — ловушка для Ярослава.

— Вот ведь, — бросил в сердцах Ден, — хотят отомстить за то, что не удалось обхитрить. Это вообще нормально?

— Для Глазьевых — да, — заметил Серый. — Они были уверены в том, что нас легко обмануть и почувствовали обманутыми уже себя, когда этого не получилось, да еще и встряли на нехилые бабки. Что делать-то будешь, Ярослав?

— Ждать хода Глазьева. Если он мне звонил три раза, позвонит и в четвертый.

— Сам позвонить не хочешь? — спросил Ден.

— Они знают, что Аня мне звонила. Если после этого позвоню я, то значит, покажу заинтересованность и сыграю на их условиях.

Ждать звонка Глазьева оказалось самым противным. Наверное, он тоже сидел, гипнотизировал телефон и недоумевал, почему после Аниной истерики я не бросился решать проблемы сестер Ермолиных.

Мы же взяли остатки пиццы и устроились в зале просматривать боевичок. За героями я следил чисто механически, расслабиться не получалось никак. Но сейчас от меня ничего не зависело. Ден тоже потаращился в экран телевизора, а потом залип в телефоне. Один Серый смотрел вроде бы с интересом, да и то, как только Ден сказал: «Оба-на», сразу отвлекся.

— Что такое?

— Ярослава вычислили.

— В каком смысле? — напрягся я.

— Что ты ставленник императора.

— Чушь какая-то… С чего вдруг?

— У тебя императорский артефакт обнаружили.

Он показал фото на телефоне. Место, где у меня из-за ворота торчал кончик императорского артефакта, было увеличено и обведено красным кружком. Стержень был довольно узнаваемый, на что и упирал автор статьи. Гипотезы там выдвигались самые дикие, я аж не удержался от хохота, когда дочитал. Вплоть до того, что я тайный внебрачный императорский сын.

— Но я у тебя этого артефакта раньше не видел, — подозрительно заметил Серый. — Неужели правда императорский?

— Императорский, ага, — подтвердил я. — Чтобы вызвать, если в поместье столкнусь с чем-то, с чем сам не справлюсь.

— А такое может быть? — удивился Серый.

— Вполне. Я ж не господь бог, я трезво оцениваю свои силы. Я и клятву императору давал с оговорками. После чего он пообещал помочь в случае чего.

Сергей посмотрел на меня с таким уважением, что мне аж неудобно стало. В глазах Дена же горел огонь чистого восхищения. Хорошо, хоть Глазьев не выдержал и позвонил сам, а то бы я не знал, куда деваться.

— Добрый день, Ярослав, — с нажимом сказал Глазьев.

— Добрый, Егор Дмитриевич, — согласился я, но не смог его не поддеть: — Но не совсем, потому что мы вчера отпраздновали победу слишком бурно и сегодня у меня немного болит голова.

— Это не причина, чтобы меня игнорировать. Неужели ты не видел моих звонков?

Парни к нашему разговору прислушивались, окончательно потеряв интерес к телевизору и просмотру новостей на телефоне. Ден даже звук на минимум убрал.

— Верите, нет — сил на движения почти не осталось. А у вас что-то срочное?

— Говорят, тебе Ермолина звонила? — начал он издалека.

— Звонила, — не стал отпираться я. — Я попросил ее этого больше не делать. Ее проблемы теперь ваши проблемы, ко мне отношения не имеют.

Глазьев ожидал точно не этого, потому что он не сразу нашелся с ответом.

— Судьба Полины тебя совсем не волнует?

— А почему она должна меня волновать? Они как бы теперь в вашем клане, поэтому волноваться должны вы. А что с ней?

— Я раздумываю о том, как ее наказать за самовольное участие в соревнованиях.

— А вы не торопитесь наказывать за то, за что император награждал? — Я сделал вид, что зевнул прямо в трубку. — У нас грамота лежит для нее, кстати. Как бы вам ее передать? А то нехорошо получается: император награждал, а мы оставили себе. Спросит у меня при следующей встрече, что я ему отвечу?

Посыл был однозначный: не гневите императора, Егор Дмитриевич. О том, что у меня есть императорский артефакт, ему уже либо сообщили, ибо сообщат в ближайшее время. После этого он должен призадуматься, стоит ли закручивать гайки с Полиной, которая сама по себе для него ценности не представляет, а как орудие давления на меня не срабатывает.

— Видишь, даже Его Императорское Величество считает Полину Ермолину частью вашего клана, — неожиданно выдал Глазьев. — Я считаю, что это знак: наш договор должен быть пересмотрен.

— Возможно, мы несколько перегнули палку с ним, — согласился я. — Но ваша попытка сжульничать, признаться, меня очень разозлила. Правда, Андрей Кириллович говорит, что вы — человек порядочный, и просит найти с вами общий язык. Не хотелось бы огорчать человека, которого я безмерно уважаю.

Молчание на другом конце трубки затягивалось. Неужели Глазьев не может поверить своему счастью или ожидает какой-то подвох?

— В таком случае, может быть, встретимся и обсудим этот вопрос? К примеру сегодня, через полчаса, я мог бы подъехать к вам.

— Через час, — скорректировал я. — И имейте в виду, совсем бесплатно я вам двух магов не отдам, но снижу цену до разумной.

— Мы Ермолиных вообще вернуть вам можем обеих.

— Не начинайте, — буркнул я. — Зачем мне ваши шпионы вместо денег? Чисто проигрышная стратегия со всех сторон. Через час я вас жду. До встречи, Егор Дмитриевич.

— До встречи, Ярослав, — радостно сказал он.

Я отключил телефон и посмотрел на ошарашенные лица Серого и Дена.

— Что правда, пересмотришь? — недоверчиво спросил Серый.

Я кивнул.

— Сделаем уступки. Думаю, это заставит его отстать от нас и отказаться от Полины. Главное — правильно составить разговор. Будите Тимофея, нам ехать нужно.

Пока растолкали нашего целителя, пока выехали, пока доехали — время прошло столько, что я еле успел переодеться, когда появился Глазьев. Да не один, а с сыном. Роман таращился на меня даже не с неприязнью — с искренней ненавистью. Да, нашим кланам партнерами не стать.

Встречал их не я, а Серый который на этом настоял, решив, что это придаст мне солидности. Наивный, солидности мне придадут только лет десять возраста, но это когда еще будет.

Наш юрист тоже присутствовал. Мы с ним успели переброситься только парой слов, но он основной принцип моей линии понял и пообещал не вмешиваться без необходимости.

— Добрый день, Егор Дмитриевич. Добрый день, Роман, — проявил я воспитание, даже встав при их появлении.

Глазьев-старший поздоровался с улыбкой, младший же буркнул нечто неразборчивое, что при желании можно было посчитать как приветствием, так и проклятием.

— Я правильно понял, Ярослав, что вы хотите перезаключить с нами договор?

— Внести исправления в существующий, — не согласился я. — То есть мы убираем пункт с женитьбой вашего наследника, зато вставляем пункт про материальную компенсацию нам потери двух магов.