Я достал телефон, делая вид, что собираюсь звонить.

— Не торопись, Ярослав, — торопливо бросил Глазьев. — Ты прав, скандал нам не нужен. Сколько ты хочешь?

— Ваш сын, он же не дешевле вашей шпионки, за которую вы заплатили двадцать миллионов?

— Мы тебе заплатили не за Ермолину, а за изменение условий договора, — поморщился Глазьев. — Сама Ермолина гроша ломаного не стоит.

— Уверен, результат ее деятельности сначала у Мальцевых, а потом у нас вы использовали очень даже на благо клана.

— Господи да что от вас использовать-то было? — пренебрежительно бросил Глазьев.

— Погодите, — внезапно влез в наш разговор Кирилл. — Я не понимаю, почему не учитываются интересы Лазаревых. Ваш сын, Егор Дмитриевич, влез на нашу территорию, следовательно, мы тоже претендуем на компенсацию.

Лазарев-старший неодобрительно откашлялся, но младший не обратил на это никакого внимания. Он выглядел достаточно упертым, чтобы настоять на своем и выбить лишние деньги для клана.

— Он не собирался нанести вам ущерба. Он шел прицельно к Елисеевым.

— В данном случае ущерб ему равносилен ущербу нам, потому что помещение наше и часть произведенных накопителей — тоже. И это не тот ущерб, на который я готов закрыть глаза, — заявил Кирилл, отмахиваясь от отца, которому его решение не пришлось по нраву.

— Но мы всегда с вами были в хороших отношениях, Кирилл, — удивился Глазьев.

— Вот именно. И тем мне непонятнее, почему Роман выбрал для диверсии наше производство. Пусть ущерб и не случился, но ведь мог бы. И что мы тогда сказали бы Елисеевым? Речь о нашей репутации. Или вы считаете, что хорошие отношения с моим отцом дают вам право наплевательски относиться к нашему возможному ущербу?

Самое смешное, что после вмешательства Кирилла торги пошли живее, хотя и более эмоционально, потому что Глазьев никак не мог поверить, что сын старого приятеля собрался его ограбить. Лазарев-старший тоже пребывал в шоке, но мой биологический отец был непреклонен, заявив, что на кону стояла репутация уже его клана, а следовательно, наказать Романа надо так, чтобы он забыл сюда дорогу. В результате Глазьев заплатил куда больше, чем собирался, и меня даже не расстроило, что сумма делилась на двоих.

И лишь после того, как подтвердился перевод денег, я снял стазис с Романа, который даже не заметил, что что-то случилось, и продолжил свою речь, как будто никакой заминки не было:

— И вот поэтому мы должны наказать этого мелкого ублюдка, ударить по его самому больному месту.

— Пока по самому больному месту он ударяет нас.

Злые слова Глазьева-старшего заставили младшего подпрыгнуть от испуга и выпустить заготовленный файербол, который моя защита поглотила без ущерба для оборудования. И лишь после этого Роман повернулся к отцу и обнаружил не только его, но и Лазаревых, а также «мелкого ублюдка», про которого он только что говорил и которого собирался наказывать. Его напарник оказался более сдержанным, заклинаниями разбрасываться не стал, но развернулся к нам куда быстрее начальника.

— Егор Дмитриевич, вы бы забрали вашего сына во избежание несчастного случая, а то у моей защиты есть неприятная особенность: после определенного объема поглощенной энергии она начинает отражать отправленные на нее заклинания. Не хотелось бы, чтобы ваш сын пострадал, вы же за него уже заплатили.

Спутник Глазьева-младшего выглядел так как, будто единственной его мечтой было куда-нибудь спрятаться. Но его уже обнаружили и запомнили, а старший Глазьев смотрел так, что не было ни малейшего сомнения: обвинит если не в подстрекательстве, то в неудаче однозначно. А еще в том, что потворствовал, а не отговаривал. Короче говоря, Егор Дмитриевич найдет, с кого содрать потраченные на сына деньги. И на ком сорвать злость, тоже найдет. Не зря же он почти сразу подошел к магу и бросил: «Ты должен был мне сообщить», хотя тот просто подчинился второму по значимости человеку в клане, а возможно, даже понятия не имел, куда они идут, пока не оказались у лазаревского здания.

Удалились они первыми, и Роман имел вид нашкодившего щенка, кем, в сущности, и являлся. Кирилл же меня удивил, потому что перед уходом неожиданно сказал:

— Ярослав, надеюсь, это маленькое недоразумение не послужит причиной разрыва между нашими кланами?

— Вы же, Кирилл Андреевич, не имели к нему отношения, хотя, признаться, меня удивило, как легко можно пройти на охраняемую вашим кланом территорию. В версию, что вы скормили Глазьевым, я не поверил.

— Виновные будут наказаны, не сомневайся, — бросил Кирилл, после чего решив, что общения со мной он переел, молча двинулся к выходу.

Бледных со мной хотя бы попрощался, причем не только со мной, но и с моими людьми, а Лазарев-старший еще и пообещал держать в курсе расследования. Выглядел он удрученным то ли поведением сына, то ли выявившимися дырами в системе безопасности, но сказать определеннее я не решился бы, потому что при мне больше ничего не обсуждали, ни с защитой от прослушивания, ни без.

Спать хотелось зверски. Мне казалось: доберусь до любой горизонтальной поверхности — вырублюсь сразу, пусть даже у Серого не самый удобный диван. Примерно на середине дороги я наконец сообразил, что Серый может отвезти меня домой. Ко мне, разумеется, а не к себе, куда он сейчас держал путь, время от времени неприлично позевывая. Выглядел он усталым и невнимательным. Хорошо хоть, дороги были пустые и скорость он выдерживал невысокую.

— Серег, поворачивай ко мне, — предложил я. — Крюк небольшой, зато отделаешься от нежеланного гостя.

— В моем доме ты всегда желанный гость, — ответил он, смазав конец фразы очередным зевком, но машину послушно направил уже в другую сторону.

Возможно, эксплуатировать столь замученного мага было неправильно, но есть же практики, позволяющие взбодриться. Машина неприлично вильнула, и я скомандовал:

— Стоп. А то угробишь кого-нибудь из нас или даже обоих. Пять минут тебе на приведение состояния в порядок.

Серый буркнул что-то невнятно о том, что потом не заснет, но откинулся на спинку водительского кресла и мерно задышал. То, что он не спал, а приводил себя в состояние временной бодрости, стало понятно уже минуты через три, когда он открыл глаза и посмотрел на меня совсем по-другому: ясным взором хорошо все понимающего человека. Причем человека, которого обуяла жажда деятельности. Он сразу полез в телефон и присвистнул от удивления.

— Что такое? Инночка написала? — съехидничал я.

Ах эта Инночка, которая не давала покоя соседке Серого, которая в свою очередь уже не давала покоя самому Серому, желая если не помирить пару, то хотя бы напрямую пообщаться с бывшей пассией соседа. Увы встретиться им не выходило.

— Неа, Лазаревы деньги перевели, которые получили от Глазьевых. Как оплата штрафа за ненадлежащую охрану.

— Интересное дело… — протянул я.

Кто был инициатором? Кирилл или его отец? Кирилл не выглядел желающим меня облагодетельствовать, но его целью было наказать Глазьевых, а не обогатиться. Лазарев-старший же был недоволен тем, что вообще содрали эти деньги с приятеля. Возможно, в разговоре нашли компромисс? Но как бы мне не вылез боком этот компромисс, если о нем узнает Глазьев, которому я и без того, как кость в горле. Так он хотя бы обвинял в потере денег двоих, соответственно, и злость делится напополам.

— И как это я сам не догадался про штраф? — расстроился Серый. — Вымотал ты меня сегодня, Ярослав. Аж мозги отключились.

— Ты их все равно в магии не используешь, — подколол я его, но Серый так глянул, что я тут же сменил тональность: — Ты бы про это непременно утром подумал. Выспался бы, и мозги бы с утроенной силой заработали.Поехали. Чего тут стоять и расстраиваться? Первый раз вижу человека, переживающего, что ему на счет миллионы упали просто так.

— Они должны были упасть, потому что я об этом позаботился, а не просто так, — возразил Серый.