Мои мысли для него были сейчас видны, но и все, что происходило в фиолетовых глубинах его тела, было для меня доступно, и стало это возможным именно потому, что однажды я связал наши разумы, воспользовавшись подсказкой в предсмертном письме Вишневского. «Я мудр. Я предусмотрителен», — доносились до меня отголоски торжествующих мыслей.

Я рванул на выход, но завяз в нежелающем меня отпускать фиолетовом киселе. Паника схлынула так же быстро, как и наступила. Маг должен быть готов к любым поворотам. Нужно просто четко выстроить защиту.

Первое, что я сделал, когда понял, что меня просто так не выпустят, выстроил ментальную защиту, с которой фиолетовый туман сползал клочьями и через которую до моих мыслей было не так просто добраться и подчинить. Но и выйти из сна я не мог, потому что это было не в моей власти. Я понимал, что Морус, как называла себя эта фиолетовая мерзость, даст мне проснуться только в случае согласия. Но если я не буду закрыт хотя бы частично, он поймет, что согласие было дано только ради освобождения.

После того как удалось от него закрыться, я начал потихоньку прощупывать, выяснять пределы его власти в этом доме, благо ментальной защиты у фиолетовой медузы не существовало. Мог ли он влиять на остальных в доме? Нет, потому никто из них не соприкасался с частицами Моруса, выделение которых требовало значительной энергии, как и считывание с них информации, поэтому подселяли их только в особо значимых персон. Тех, кого постоянно нужно держать под наблюдением.

А еще Морус был голоден. Мана удовлетворяла лишь часть его голода, остальное можно было добрать только плотью мыслящего существа. Живой плотью, которая будет постепенно растворяться в фиолетовом тумане. Причем растворится не только тело, но и душа. Именно она была основным строительным материалом Моруса.

Взамен мне обещали силу и власть. И знания. Не только Вишневских, но и многих их приятелей и недругов. За это мне всего лишь нужно было стать покорным проводником воли Моруса.

Я притворился, что возможность знаний меня особенно заинтересовала. Фиолетовый туман довольно забурлил. И принялся торговаться, насколько это получалось мыслеобразами. Как оказалось, несколько мелких его частиц продолжали жить там, куда их подсадил еще Вишневский. И были такие люди даже вблизи императора.

«Подчинись. Впусти. И ты больше не будешь знать бед, — гипнотически нашептывал мой противник, скатываясь по моей защите, но не оставляя попыток с ней разобраться. — Будешь заниматься тем, чем хочешь и никто тебе не будет мешать».

Я добавил заинтересованности, стараясь не вспоминать, что случилось с Вишневскими, глава которых пошел на поводу у этого голоса. Потому что воспоминания могли вызвать ненужные эмоции, которые нельзя транслировать — Морус чувствовал их малейшие колебания.

«Иди ко мне. Рядом говорить проще».

«Иду, — согласился я. — Жди».

Этих слов Морусу оказалось достаточно. Он схлынул, оставив какое-то липкое чувство после себя, а я наконец смог вынырнуть из сна.

Утро. Уже утро. А я чувствую себя так, словно только что выиграл тяжелую битву. Но битву, которая закончилась не поражением врага, а всего лишь его отступлением. Смертный бой у нас впереди. И оттягивать его нельзя.

Выехали мы, как только Серый проснулся и позавтракал. И все это время у меня в голове зудел Морус, требуя, чтобы я срочно кого-то ему привел, и чем сильнее будет маг, тем лучше. Страшно подумать, сколько магов ему уже скормили! Не помог даже так называемый «управляющий» перстень, который я надел, чтобы отгородиться. Напротив, связь оказалась сильнее, а требования — болезненней.

Морус давил до тех пор, пока не получил от меня уверения, что совсем скоро будет ему маг, сильный. Он успокоился и замолчал. Поэтому я додумал исключительно про себя, что сильный маг будет не один и прибудет не для того, чтобы съесться, а для того, чтобы убить.

— Несколько же дней хотели пробыть, — проворчал Серый неохотно вставая из-за стола.

— И пробудем. Но сейчас появилось срочное дело. Очень срочное. — Я посмотрел на Постниковых, которых уже считал своими понял, что при выполнении заявленного условия смогу их подставить, и сказал: — Марта и Даниил, если вы не передумала, то в клан я вас приму, но пока обменяемся только расторжимыми клятвами.

— Пока? — спросил Постников.

— Пока не решу одну проблемку. В нынешних обстоятельствах ваше внеклановое положение может быть опасно даже тут. Но возможность выхода для вас оставляю.

С тем же предложением я обратился к прислуге Вишневских, потому что сейчас их ничего не защищало, а риск был велик. Согласились все, даже Сереженька, причем никто ни о чем не расспрашивал, проникнувшись серьезностью момента.

Как только мы с Серым выехали из-под купола и он помахал рукой баженовским магам, так и сидевшим в засаде и выглядевшим усталыми и замерзшими, я позвонил Ефремову.

— Добрый день, Дмитрий Максимович. Мне требуется срочная встреча с Его Императорским Величеством. Как ее можно организовать?

— Экий ты шустрый, — возмущенно проворчал Ефремов. — Срочную встречу ему подавай. Пиши вон заявление в канцелярию, тему укажи, тебя поставят в очередь и сообщат, когда император сможет тебя принять, если вообще сможет. Думаешь, я по твоим хотелкам буду на задних лапках бегать? Фигушки. Дергать Его Императорское Величество из-за всякой ерунды не буду.

— Это не ерунда. Это связано с наследством Вишневских. Теоретически я могу связаться через артефакт, который мне выдал император почти на такой случай экстренной необходимости, но мне кажется, Его Императорское Величество будет очень недоволен, если узнает, что я использовал его артефакт, когда можно было связаться через вас.

Ефремов недовольно засопел в трубку.

— Шантажируешь?

— Пытаюсь быстро решить очень срочный вопрос, связанный с безопасностью государства.

— Так-таки государства? Любите вы, клановые, путать клановое и государственное, — проворчал он, но уже не так зло.

— Я не путаю. На уровне своего клана я могу эту проблему решить, но она останется на уровне государства.

— В чем суть проблемы, можешь хоть намекнуть?

— В наследстве Вишневских. В том, что вы видели при вскрытии комнаты, только в большем масштабе. Намного большем.

— Ох ты ж… — впечатлился Ефремов. — И насколько большем?

— Не знаю, не взвешивал. Так что с моей просьбой? Посодействуете, как личному ученику?

— Попытаюсь. Прием у императора начинается через два часа. Подъезжай к проходной, я распоряжусь выписать на тебя пропуск, ученик, — хмыкнул он.

— Спасибо.

Я отключился и сразу после этого Серый спросил:

— Что, а главное, когда успело случиться, пока я спал?

— Пока ты спал, меня чуть в овощ по образцу прежнего главы клана не превратили.

Он затормозил и остановился на обочине.

— То есть сейчас в поместье что-то опасное и мы оставили там толпу наших людей?

— То есть сейчас в поместье что-то опасное только для меня, но если мы не примем меры, то опасное будет для всех. А так если никто не полезет в подвал, то ничего оттуда не вырвется в ближайшее время. — Серого мои объяснения не удовлетворили, пришлось добавить: — Серег, не спрашивай, тебе же лучше не знать. В вопросах гостайн чем меньше знаешь, тем больше вероятность остаться живым и здоровым.

Я не исключал, что после рассказа меня уберут, и собирался выторговать жизнь всем непричастным. Но умалчивать было нельзя. При умолчании опасность начинала грозить всему клану, ибо один я с Морусом не справлюсь, а сильных магов, способных мне помочь, нет. Разве что вновь принятый Постников? Я покрутил в кармане управляющее кольцо. Знания не радовали, скорее пугали. Серый продолжал на меня недоверчиво пялиться.

— Серег, поехали, времени мало. Я на твоей памяти кого-нибудь когда-нибудь подставлял?

— Глазьевых, — сразу припомнил он. — И Сысоевых. И если подумать, то и Баженовых.