Много раз случалось, что пророк, — да будет ему мир! — приказывал что-либо такое, что не соответствовало мнению его сподвижников, и после этого мнение его святейшества устанавливалось в соответствии с мыслями его сподвижников. (Так что) пророк, оставляя свое распоряжение, следовал их мыслям. После слов владыки правоверных (Омара) среди соратников пророка возникли противоречия таким образом, что одни были согласны со словами владыки правоверных, а другие, противореча, отвергли их, желая просить у пророка объяснить (свою волю). Они говорили: “Попросите пророка объяснить (это) затруднение и не отвергайте его повеления, ибо никто не принимает слов пророка, — да будет ему мир! — за бессмысленное бормотание!” И заспорившие между собой сподвижники пророка подняли громкий крик. А в это время его святейшество (пророк) изволил изречь: “Уйдите от меня: непристойно пререкаться предо мною!”. Тем не менее благосклонное отношение святейшего пророка к словам владыки правоверных (Омара) по-прежнему продолжало существовать без всякой на него обиды.

Следовательно, эта ересь шиитов происходит от незнания ими смысла откровения, а равно и от игнорирования в прошлом и последующем слов ученых (богословов) и детального изучения великих творений учителей (шариата). Отсюда, если эти злополучные невежды из-за слепого фанатизма подобно простым псам, возвысив голоса в (своих) речах и собеседованиях против блестящих и сверкающих перлами слов (истины), запачкали свои языки недостойным хулением чистых и высокоблагочестивых персон, то пострадало ли от этого совершенство последних? Двустишие:

Если же они (шииты) скажут: “Ваши слова основаны на убеждении, что они есть для вас самих непреложная истина, но ведь есть слова и против (таких ваших) убеждений”. Первое возражение (против сего) то: “Так как объяснение высказанных вами ошибочных суждений против людей сунны было достаточно убедительно опровергнуто, то на этом основании и высказана в качестве возражения предпосылка о неоспоримой истине на стороне людей сунны”. Второе возражение такое: “Суннитские ученые, — да помилует их Аллах! — неопровержимыми аргументами и ясными доказательствами подтвердили ничтожество ошибочных убеждений этого заблуждающегося народа, кои он высказывал против руководящих правил совершенных людей, и возвращение его современников к этому является возвращением к его (давно) опровергнутому старому наследственному неверию. А это с точки зрения благопристойности диспута неблагоразумно”.

Что же касается необоснованности передачи имамата святейшему Абу Бекру, — да будет им доволен Аллах! — за что высказались шииты, то на это возражение таково. Особенное развитие смертельной болезни у князя святых и ее обострение получились во время его переселения в вечность, но этого не было за все время, пока он лежал на смертном одре; так что, по одному рассказу, за семь дней, а по другому — за три дня до того, как святейший пророк приложился к священной близости Владыки величия, он передал имамат владыке правоверных Абу Бекру, да будет им доволен Аллах! — и все сподвижники пророка последовали (ему). Если же шииты скажут: “А может быть, повеление пророка в отношении этого имамата было высказано, как иджтихад, сообразно тому, как вы верите? В таком случае каким образом повеление в (отношении передачи) имамата (Абу Бекру) обосновывает утверждение (его) и в звании наместника пророка (халифа)?”. Ответ на это таков.

Великие руководители суннитской общины, сделав утверждение (пророком) халифатства того вождя мухаджиров и ансаров[526], истинного друга, святейшего Абу Бекра правдивого, одним из категорических доказательств (в пользу) Абу Бекра, сделали основой своего иджма и поручение пророком ему имамата, хотя это и будет основанием домысла. Во-вторых, допустим, что они (суннитские авторитеты) отождествили бы утверждение (за Абу Бекром) халифата с поручением ему имамата, то все же повеление пророка, выявленное путем иджтихада, является домыслом только вначале, впоследствии же оно будет окончательным источником точного знания на основании того, что подтверждение повеления обязательно для того муджтахида, кто его выявил. Точно также подтверждено, что после поручения пророком имамата владыке правоверных (Абу Бекру) все сподвижники пророка последовали сему и это так и осталось. И повеление пророка, проявленное посредством иджтихада, является причиной (или источником) истинного знания, как это выше сказано.

В результате ошибочных суждений (шиитов) обвинение их в неверии по необходимости получилось таким образом, что люди сунны признали каждое слово и каждое действие пророка совершающимися на основании откровения (или внушения) свыше, а следовательно, и это, Посему на этом основании мы и говорим, что изгнание пророком, — да будет ему мир! — Мервана из Медины[527] и из среды мусульман явилось неизбежным последствием (такового) внушения; возвращение же его Османом во время своего господства в Медине и препоручение ему дел мусульман, будучи рассматриваемо с точки зрения отрицания (Османом упомянутого) внушения, явится чистейшим неверием на основании точного смысла упомянутого коранского стиха. Уничтожение ошибочных суждений этих невежд для коих выражение (оно всюду приведено с большими ошибками и искажениями, почему не поддается переводу. — А. С.) является вполне соответствующим их положению, — осуществилось таким образом. Стремление вождя ученых и познавших людей, святейшего владыки правоверных Османа, — да будет им доволен Аллах! — опять призвать Мервана произошло по его внутреннему убеждению (в целесообразности сего), так как повеление пророка, — да будет ему мир! — изгнать Мервана основывалось на коварстве и неповиновении (последнего), как это рассказывается и как это известно; и отсутствие дозволения пророка, — да будет ему мир! — пребывать Мервану в Медине, несмотря на его раскаяние, будет на этом основании представляться целесообразным потому, что Мерван был из влиятельных лиц племени и из близких людей к владыке правоверных и поскольку им уже раз было проявлено вероломство, то невозможно, чтобы оно повторилось и еще в Медине, и он, начав смуту, причинил бы вред первому или второму преемнику пророка. Поэтому целесообразно, чтобы он не был в эпоху наместничества двух шейхов (Абу Бекра и Омара), — да будет ими обоими доволен Аллах! — в (их) государстве.

Когда же халифат перешел к владыке правоверных (Осману) и эти соображениям уже не оставалось места, он (Осман) рассудил так: “Мерван — человек дельный, приходится мне родственником. Ясно, что от него можно было бы ожидать помощи и содействия в управлении и упорядочении государства”. И хотя это мнение и убеждение владыки правоверных, пожалуй, и соответствовало существу дела, но, чего доброго, с прибытием Мервана в среду мусульман получился бы вред для драгоценной личности халифа. Посему возвращение Мервана владыкой правоверных (Османом) было сделано не во изменение слова и действий пророка — да будет ему мир! — но по ограничению решения (его) сокращением срока (высылки Мервана). Подобных этому случаев в отношении решений бывало весьма много.

Другой результат ошибочных выводов этих сбившихся с пути людей (т. е. шиитов) такой. Суннитские ученые сказали, что всевышний Аллах воочию соделал Абу Бекра вторым из двух и запечатлел его в своем божественном слове: “они были только вдвоем; вот они оба в пещере, вот он говорит своему спутнику: “Не печалься, потому что с нами Аллах[528]!” подобно тому, как он восхвалил Али, сына Абу Талиба, — да будет им доволен Аллах! — соделав его пятым из пятерицы[529]. Посему можно ли хулить человека, которого всевышняя истина назвала вторым по посланнике (своем) и собеседником его? — Ответ (шиитов) на эти слова людей сунны таков.