— Скажи им, что сейчас всё будет окончательно готово! — Покраснев словно рак, пробормотал Боря.

— Это была русская шутка, — растерялся я, не зная, что переводить.

И тут юный форвард выбежал из студии и через секунду вернулся под свет софитов и объективы телекамер с пылесосом в руках.

— Спокойно! — Гаркнул он и, включив, громко ревущую машину, направил телескопическую трубу без щетки на конце к горке рассыпанного перца.

А дальше за доли секунды адская машинка заглотила в свое жерло и перец и сам только что приготовленный омлет с помидорами и ветчиной.

— Кулинар! — Выкрикнул я по-русски и захохотал.

Впрочем от смеха попадали и крашеная блондинка и её коллега диктор утренних новостей. Затем на мониторе замелькала отбивка рекламы и пошли рекламные ролики, а в студию вбежал режиссёр телеэфира, который не переставая рыдать и всхлипывать от смеха принялся пожимать руку опешившему Боре Александрову.

— Великолепное шоу! Великолепное шоу! — Орал он. — Браво!

— Чё ему ещё надо? — Смутился «Малыш».

— Сказал, чтоб ты больше никогда не готовил, — соврал я и, заявив телевизионщикам, что нам пора ехать на тренировку, потащил друга из телестудии.

В четверг 24 октября в нью-йоркский «Мэдисон-Сквер-Гарден» с ответным визитом к нам в гости пожаловали парни из Детройта. Три дня назад мы лихо покуражились на их старенькой арене, разгромив «Красные крылья» 2: 11, и вот снова здравствуйте — новое свидание. Правда на сей раз подопечным Теда Гарвина удалось навязать обоюдоострую результативную игру и к середине второго периода счёт был 3: 3. У гостей отметились заброшенными шайбами Марсель Дионн, Микки Редмонд и Гай Чаррон. У нас забил Вацлав Недомански с подачи Рихарда Фарды, затем дальним броском прошил вратаря гостей Валерий Васильев и ассистировал ему тезка Харламов. И наконец братья Солодухины на двоих соорудили третий гол, старший Сергей отдал, младший Вячеслав забросил. Что характерно, если мы отрывались в счёте на одну шайбу, гости тут же сравнивали. И если не кривить душой, то вернувшийся в строй Виктор Коноваленко пока не выручал.

«Теперь наша очередь забивать», — подумалось мне, когда я выкатился в среднюю зону на точку вбрасывания недалеко от правого борта. «Малыш-кулинар» занял место по левую рук от меня, Валерка Харламов по правую, за спиной замерли Юра Тюрин и Валера Васильев.

— Делай на точке! — Зло бросил в спину Васька.

«Ещё бы ему не злиться, когда две шайбы из трёх забросили именно из-под него, — криво усмехнувшись, подумал я. — Странный сегодня вечер и всё как-то идёт наперекосяк».

С этими мыслями я щёлкнул клюшкой по брошенной на лёд шайбе, и бескомпромиссный поединок вновь закрутился с прежним ожесточением. Центрфорвард Детройта Ред Беренсон, проиграв вбрасывание, выругался и двинул меня плечом. Я же в ответ двинул так, что потерявший берега соперник плюхнулся на попу. Переполненный дворец тут же радостно взревел. Народ заплатив, тяжело достающиеся кровные деньги, требовал этой самой крови и зрелищ. А тем временем Боря Александров, приняв пас от Васильева, через левый борт пролез в зону атаки.

— Делай, кулинар! — Заголосил наш защитник.

Бедный Боря после утреннего телевизионного эфира, отрывки которого сегодня днём крутили по всем американским каналам, теперь прочно потерял прозвище «Малыш» и получил новое погоняло — «Кулинар».

— От…ись! — Рявкнул он в ответ и, уйдя от защитника гостей, залетел за ворота высоченного Дуга Гранта.

Я и Валерка Харламов моментально открылись с правой и левой стороны от голкипера, однако с передачей Борис протянул буквально одну секунду и момент был упущен. Поэтому наш юный гений прорыва рванул дальше к правому борту, где заложив крутой вираж сам выкатился на ударную позицию.

— Кулинар, пас! — Потребовал защитник Юра Тюрин, который и закрывал синюю линию как раз около правого борта.

— От…итесь всё! — Нервно выкрикнул Боря Александров и с кистей на уровне щиколотки шмальнул по воротам.

Дуг Грант упал на колени, перекрывая низ рамки ворот, но шайба зацепив клюшку своего же защитника полетела под перекладину. И быть бы голу, но крупный голкипер гостей плечом преградил путь к вожделенной цели. Шайба моментально отлетела на пятачок, куда, словно медведь в заросли малинника вломился я и, не обращая внимания на удары и тычки, ринулся наудачу шуровать клюшкой. «Где эта шайба, мать твою?» — свербело в моей голове. И вдруг кто-то прыгнул мне на плечи и повалил в ледяную крошку.

— Скооооор! — Заголосили трибуны и органист заиграл «Калинку-малинку», давая понять что счёт стал снова в нашу пользу — 4: 3.

— Окей, парни, окей, — похлопал в ладоши тренер Эл Арбор, встречая нашу тройку нападения на скамейке запасных. — Окей, шеф, — сказал он Боре Александрову.

— Чё это он меня шефом обозвал? — Пробурчал Борис.

— Шеф, Боря, или шеф-повар — это по-английски кулинар, — ответил я, чем вызвал несколько смешков среди остальных хоккеистов.

— Да от…итесь вы уже все, — грустно отмахнулся наш юный гений прорыва.

— Забей, — приобнял я паренька, — не имя красит человека, а человек имя.

— Точно, точно, — поддакнул Валерка Харламов. — Было бы хуже, если бы обозвали пылесосом.

На лавке опять раздались отдельные смешки, но тут настырный соперник вошёл в нашу зону защиты, сделал пару простеньких передач и кто-то из защитников Детройта дальним броском сравнял счёт в матче — 4: 4. «Мэдисон-Сквер-Гарден» разочарованно ухнул. Однако на нашей скамейке нашёлся один человек, который сейчас чуть ли не светился от радости — это начальник команды Михаил Зимянин. Какого лешего Зимянин припёрся на матч? Лично я не понимал. В моей голове просто не укладывалось — зачем человек, от которого шарахаются хоккеисты и который радуется нашим неудачам, целый час тащился с командой в автобусе, затем ещё час слонялся по раздевалке и недовольно кряхтел у борта, когда шла раскатка? Ради чего товарищ Зимянин заявился на игру?

— Ты смотри, он ещё и радуется, куркуль, — тихо пробурчал Валера Харламов.

— Вижу, — зло кивнул я.

Через несколько минут, когда прозвучал свисток на перерыв и хоккеисты молча направились в свои раздевалки, на табло всё так же горел ничейный счёт 4: 4. В подтрибунном помещении я не стал торопиться к общему столу, где можно было съесть хот-дог и выпить пепси, а решил дождаться Виктора Коноваленко. Мне не терпелось один на один перекинуться парой фраз о делах наших скорбных.

— Сергеич, признайся честно, колено всё ещё беспокоит? — Спросил я у голкипера. — Последняя шайба была совсем так себе.

— Не болит, — хмуро рыкнул Виктор Сергеевич. — Только реакция какая-то замедленная что ли. Умом всё понимаю, всё вижу, тело не успевает. Руку поднимаю, а шайба уже в сетке.

— Наверное, после моего лекарства организм ещё полностью не восстановился, — сказал, материализовавшись внезапно откуда-то с боку шаман Джон Смит. — Ничего, через два дня будет норма.

— Что ж ты, лидер чикагского коммунистического движения, раньше-то молчал? — Заскрипел я зубами. — Не зря вас, шаманов, царское правительство по лесам сотни лет давило.

— Я между прочим, батюшку царя не застал, — обиделся шаманидзе. — И потом, мой препарат на советских колхозников действовал как полагается, без побочных эффектов.

— Так это, колхозникам особая реакция на картофельном поле и ни к чему, — ещё более посмурнел Коноваленко. — А мне-то чего сейчас делать?

— Скажу тренеру Элу, что у тебя недомогание, — ответил я. — Выпустим на ворота Холечека. Ну, эскулап, погоди! — Погрозил я кулаком шаману Волкову, входя в раздевалку, где между хоккеистами и начальником команды Зимяниным, судя по лицам, уже вёлся какой-то неприятный разговор.

— Аха, — натужно улыбнулся начальник Чукотки, — а вот и товарищ Тафгаев пожаловал. Раз все в сборе, то у меня для вас всех есть объявление. Раз ваши товарищи чего-то стесняются, хотя я считаю, что этого не стоит стесняться, об этом надо говорить прямо, то скажу я.