— Спасибо за сигнал, — сказал я, повесив трубку, и спросил в свою очередь у Харламова, — интересно, а как мы должны были поступить по мнению членов ЦК, когда началась драка? Сбежать со льда? Выбросить белое полотенце? Опозориться на весь мир, что мы, слабые маменькины мальчики, и с грубыми дядями не играем?

— Правильно, добро должно быть с кулаками, — кивнул мне Валерий.

В воскресенье днём 21-го октября по льду старенькой крытой арены именуемой стадионом «Олимпия», где с 1927 года базировалась главная хоккейная команда города Детройта, наша ледовая дружина ползала словно стая варёных мух. И надо отдать должное старший тренер Эл Арбор, видя, что короткая предигровая тренировка летит коту под хвост, кроме слов «окей гайс», не произнёс больше ничего. Дело в том, что такой плотный график регулярного сезона НХЛ для парней был в новинку. Вчера мы отыграли матч в Питтсбурге против местных «пингвинов», куда приехали на автобусе, затем тем же автобусом пять часов тряслись до Детройта. Далее небольшой сон и вот мы снова коньками режем лёд. Кстати, сегодня как и вчера в рамке, вместо травмированного Коноваленко, наигрывали немецкого защитника гренадёра Йоахим Цише. И получалось у Йоахима стоять на воротах в целом терпимо.

— Даже не представляю, как мы вечером будем играть, — пожаловался Валерий Харламов, когда тренер Эл дал команду об окончании тренировочного занятия и хоккеисты потопали в раздевалку. — У меня после автобуса пол под ногами всё ещё качается.

— Да, б…ть, всё нормально будет, только пару часиков вздремнём и окей, — высказался его тёзка Васильев. — Ты, Иван, как считаешь?

— «Детройт Ред Уингз» клуб серьёзный, — сказал я, плюхнувшись на лавку около своего шкафчика, — семь раз брал Кубок Стэнли, но это было давно. Сейчас Детройт — это крепкий аутсайдер. При своих болельщиках детройтцы обязательно побегут в атаку, тут мы их и нахлобучим.

— Иван, — вдруг подошёл ко мне Александр Рагулин, — тут народ интересуется…

— Если люди чем-то интересуются, то добро пожаловать в библиотеку, ведь интернет с планшетами и смартфонами ещё не скоро изобретут, — брякнул я.

— Ээээ, — подвис Палыч. — Да нет, книжки с планшетками как раз народ и не волнуют. Вот мы вчера обыграли Питтсбург — 5: 3. Так? А если сегодня разделаем Детройт, то коммерческая премия будет или как? А то слухи разные нехорошие про нашу зарплату ходят. Дескать раньше декабря, а то и января денег нам не видать.

— Кто распускает паникёрские сплетни? — Спросил я, обратив внимание, что разговоры в раздевалке моментально утихли. — Хотя и так понятно — начальник Чукотки?

— Кхе-кхе, — прокашлялся Александр Палыч. — Да какая разница — кто? Что с нашими деньгами? Мы ведь не пацаны, чтобы на интерес играть. Нам семьи кормить надо. За сентябрь нам обещали выплатить по 4 тысячи долларов. За октябрь, ноябрь и декабрь уже по 8 тысяч. А мы пока получили 1 тысячу на человека и 200 долларов твоя коммерческая премия.

— Мужики, — сказал я, встав с лавки, чтобы лучше меня было видно и слышно. — Хочу всем напомнить один пункт контракта. Если до 1 января 1974 года команда доиграет, если большинство хоккеистов не выскажет своего желания вернуться на Родину, то после 1-го числа нового года команда будет обязана довести чемпионат до конца. Иначе наше правительство выплатит НХЛ неустойку в размере 3-х миллионов долларов.

— А сколько это если перевести на рубли по рыночной цене? — Почесал затылок Валерка Васильев. — 12 миллионов! Мать твою.

— Ты ещё на пол-литра пересчитай по гастрономическим ценам, по три шестьдесят за пузырь, — усмехнулся Валера Харламов, что вызвало взрыв хохота в раздевалке.

— Что это должно для нас обозначать? — Спросил чехословацкий защитник Франтишек Поспишил.

— А то самое, Франтик, — улыбнулся я, — мозги нам будут компостировать до 1 января. И деньги, причитающиеся по договору, выплатят лишь в новом году. Поэтому я обещаю, если сегодня громим Детройт, то 24-го октября после домашнего матча против того же Детройта, всем будет ещё одна коммерческая премия в 200 долларов в независимости от результата. И вообще до января с голоду не помрём — гарантирую.

— Я не уразумел, что есть компостировать? — Спросил нападающий Веслав Йобчик.

— Компостировать, Весла, это как в песне поётся, — захохотал Валера Харламов и пропел, — я пришёл тебя нема, пидманула, пидвела.

— Ха-ха! — Дружно загоготали мужики в раздевалке и напряжение, возникшее из-за финансовых неурядиц, временно сошло на нет.

Старший тренер Эл Арбор не сразу дал согласие поработать в этом странном предприятии, которое называлось — первая советская команда в НХЛ. Его отпугивал страх перед неизвестными парнями из далёкой северной страны, что раскинулась по ту сторону Атлантики. Конечно, после Суперсерии 72 года авторитет советских хоккеистов взлетел на невероятную высоту, но тренер Эл думал: «Кто знает, что у этих хмурых парней в голове? Вдруг они меня возненавидят, вдруг я не найду с ними общий язык?». И принять окончательное решение помог звонок генеральному менеджеру «Чикаго Блэкхокс» Томми Айвену, под руководством которого Эл в качестве игрока завоевал свой последний Кубок Стэнли. И Томми тогда сказал: «Ты что, парен, крези? Конечно нужно хвататься за такую чёртову работёнку. Ты получишь прекрасный опыт и запомнишь этот сезон на всю жизнь! А будут проблемы с русскими парнями, то Большой Таф быстро всем вставит мозги на место».

И сейчас в третьем периоде выездного матча против «Детройт Ред Уингз» Эл Арбор полностью осознал, о чём втолковывал ему менеджер из Чикаго. После кого-то странного собрания днём, когда Большой Таф на повышенных тонах поспорил с остальными хоккеистами, московские «Красные Звёзды» летали по льду словно на крыльях. И к 55-ой минуте матча счёт на табло был уже 2: 10 в пользу его команды. Причём результативными баллами отметились абсолютно все игроки.

Пражаки, как называл Эл пятёрку из Чехословакии, организовали 3 шайбы. Самая странная тройка нападения: Йобчик — Хатулёв — Хити, парни о которых Арбор вообще никогда прежде и слыхом не слыхивал, так же трижды огорчили вратаря хозяев льда. Одну шайбу на свой счёт записал Николай Свистухин с передачи братьев Солодухиных. И ещё 3 забросила его первая ударная пятёрка, нападающие: Александров — Тафгаев — Харламов и пара защитников: Васильев — Тюрин.

— Коуч! — Вдруг обратился к старшему тренеру довольный до ушей Валерий Васильев. — Скажи: «Нихрена ты, Хралам-мазила, играть не умеешь». Ха-ха-ха!

— Е, е, — покивал головой Эл Арбор, — окей, нихрена, ошень хорошо. Хат! Смена! — Скомандовал тренер самой странной тройке нападения, где играли плечом к плечу поляк, русский и югослав, причём Виктор Хатулёв в этом матче оформил хет-трик.

«Вчера хет-трик сделал 17-летний Александров, сегодня хет-трик у 18-летнего Хатулёва, — подумал тренер Эл. — А завтра вся лига начнёт массово заявлять в основные составы талантливых юниоров. Кстати, давно пора. Если человек созрел раньше времени для мужского хоккея, зачем ему пылиться в фарм-клубе? Интересно, что же такое Большой Таф сказал своим парням? — Эл Арбор покосился на Ивана Тафгаева, который опять что-то втолковывал Валерию Харламову и решил, — наверное, говорят о своём коммунизме. О чём ещё могут думать эти странные русские?».

— Валер, я всё думаю про тот телефонный звонок из Москвы, — шепнул я Харламову, сидя на скамейке запасных, когда на табло горел ужасающе разгромный счёт — 2: 10 в нашу пользу, ибо сегодняшняя детройтская ледовая дружина походила на легендарную команду из будущих 90-х годов, как запорожец смахивает на мерседес, треску много — толку мало.

— Что тебя смущает? — Прошептал он.

— Когда звонят по межгороду, то сначала в трубку представляется телефонистка и объявляет — кто с вами разговаривает: Москва, Новосибирск, Уфа и так далее, — пояснил я Валере. — А тут я сразу же услышал голос Старовойтова. А это значит что?