— Миша, а ты когда-нибудь читал про путешествие Колумба? Правда, что он плыл по каким-то старым картам с учётом розы ветров или нет?

— Ты, Ваня, выпивать что ли начал? — В ответ спросил шаман нарезая бутерброды с колбасой. — Какой Колумб?

— Христофор, твою так, — прошипел я и из открытой пачки чая, высыпав маленькие чаинки на стол, пальцем поверх них написал: «Проход в Финляндию?».

Шаманидзе обратно смешал рассыпанный чай и в ответ накарябал: «Тебе зачем?».

— А ещё поговаривают, что Колумб этот думал, что попал в Азию, — сказал я и снова на чае написал: «Не твоё дело!». — Так и помер в неведении, что это был другой материк.

Затем я вытащил из внутреннего кармана джинсовой крутки паспорт гражданина США на имя Кристофера Джона Смита и протянул его Волкову. И снова начертал на рассыпанных чаинках: «Мне нужен врач команды НХЛ».

— В октябре снова начну готовиться к празднику Великой революции, — весело сообщил я другу, видя как изменился хитрый шаманский взгляд. — А вы тут как будете отмечать торжество пролетариев всех стран?

— Да не знаю пока, — Шаманидзе, быстро осмотрев документ, резко спрятал его, куда-то в трусы. — Обещали в сентябре выпустить за хорошее поведение. Я дочку начальника лагеря вылечил. Да и похлопотал за меня кто-то в самой Москве.

— Жаль, что тебя не оставляют здесь на подольше, — засмеялся я, когда в кружке закипела вода. — Воздух у вас здесь замечательный. А какая вокруг красота — ёлки, осины и сосны. А в этих больших городах, среди небоскрёбов и дышать-то нечем.

Я подал одну кружку с очень крепким чаем Волкову, а вторую взял себе, после чего сделал ещё две записи на рассыпанных чаинках: «Жду тебя в НХЛ» и «Деньги на билет у Зарана».

— А может мне и в самом деле здесь остаться ещё на один год? — Посмотрел на меня исподлобья шаман Волков.

— Если ты не перевоспитался, то конечно. — Улыбнулся я. — Представляешь, Колумб четыре раза в Америку путешествовал. Я, правда, пока дочитал до второй экспедиции, но какие мои годы?

— То есть во втором путешествии врача нормального на кораблях твоего Колумба не было? — Очень удачно разгадал игру моих слов Волков.

— Да сунули ему какого-то коновала, он потом с ним горя натерпелся. — Я отхлебнул чая и заел его бутербродом. — А между тем сам король, правитель огромной державы, потребовал от него привезти ко двору золото индейцев майя.

— Даже так? — Удивился шаман и, тяжело вздохнув, сказал. — Ладно, уговорил, почитаю про твоего Колумба когда время придёт.

Вечером обратно в Усьву я ехал с лёгким сердцем. Идея, привлечь в хоккейную команду человека, который может заживлять ушибы и растяжения в кратчайшие сроки и без использования всевозможной химии, мне пришло ещё когда Стэн Микита пропускал матчи из-за травмы плеча. Ведь когда поедем за океан, то в ростере будет всего-навсего двадцать человек, то есть каждый хоккеист на вес золота. Да и от пьянства, хотя бы временно, некоторых особо рьяных ребят хотелось бы закодировать.

— Слышь, у меня тут свояк лесничит, давай заглянем минут на десять? — Предложил мне водитель Фёдор. — На поезд успеем, даже не сомневайся, довезу до самой станции.

— Давай, — буркнул я, посмотрев на часы, которые показывали, что до ночного поезда в Пермь было ещё около семи часов.

— Может тебе мёду надо? Свояк пчёл держит. Бери, отдаст за дёшево, — опять сверкнул золотым зубом Фёдор и свернул в малозаметный отворот среди елей.

«В Америке этого мёда, причём отменного качества, хоть заешься», — подумал я и промолчал, так как меня этот водила уже конкретно подбешивал тем, что трещал без умолку. А лесовоз тем временем вынырнул на небольшую полянку, где стояла избушка, в которой горел свет и топили печь, ведь из трубы шёл дым.

— Перекусим чутка? — Предложил Фёдор, заглушив двигатель. — А то я за целый день проглотил всего пару бутербродов.

— Можно, — кивнул я и выпрыгнул из кабины.

В избе было более чем скромно. Ни скатерти на столе, ни половиков на полу, под потолком горела одна единственная тусклая лампочка, на печи валялся какой-то неопртный тулуп. Хозяин хижины к нашему приходу уже пожарил картошку и нарезал солёных огурцов. В центр же длинного стола была водружена здоровая бутылка с мутной жидкостью, и в ней легко узнавался самогон. Сам же лесник с длинной бородой и длинными волосами больше походил на Распутина, чем на человека вынужденного днями бродить по лесу, но меня это мало волновало. Может быть он из старообрядцев — мне до звезды.

— О! Картошечка! — Вскрикнул Фёдор прямо с порога и, не снимая сапог, прошёл к столу. — Я тебе, Демид, аккумулятор обещал, он там в кабине. Давайте мужики по маленькой.

— Здравствуйте, — поздоровался я с хозяином и тоже прошёл к столу, где уже вовсю орудовал вилкой водитель лесовоза.

— Угощайся мил человек, — кивнул Демид, разлив по стопочкам мутную жидкость.

— Я не пью, — буркнул я и, зацепив со сковороды маленькую картофелину, отправил её целиком себе в рот, а затем нацепил на вилку ломтик солёного огурца, которым сам просился в мой пустой желудок, и откусил его.

Мужики тем временем чокнулось и выпили, а у меня вдруг из-за остроты от солёного огурца просто полыхнуло во рту и я, прослезившись, стал хватать этим ртом воздух.

— Ядрёный, — похвастался Демид. — По моему личному рецепту. Могу дать списать, если интересуетесь.

— Мировой закусон! — Загоготал Фёдор. — Да дай ты ему запить! — Шикнул он на свояка, и тот, сбегав за печку, притащил двухлитровую банку с клюквенным морсом.

Естественно я моментально присосался к банке, выпив почти литр. И вот тут до меня дошло, почему у свояка Демида волосы и борода длинные? Это парик и накладная борода. И я догадался — зачем мне подсунули такой ядрёный огурец? Чтобы я выпил этой гадости, от которой у меня закружилась голова и всё поплыло перед глазами.

— Я же говорил, дело плёвое, — усмехнулся водитель Фёдор, видя как моё тело медленно опускается на лавку. — Смотри какие шмоточки козырные, да и денег у этого столичного куркуля полный кошелёк.

— Тебя видели на КП, как ты посадил его к себе в кабину? — Расслышал я голос Демида, уже видя перед глазами одну лишь кромешную темноту.

— Чё я — дурак? Ха-ха! — Хохотнул Фёдор. — Всё будет шито-крыто. Кроссовки, чур, мои!

«Из-за кроссовок меня траванули, сволочи», — подумал я и полностью погрузился в чёрный, чёрный сон.

Второй раз в жизни я наблюдал собственное распростёртое на земле тело со стороны, паря в воздухе точно над ним. «Значит, не решились разбойники прикончить меня в своей сторожке лесника, — подумал я, рассматривая собственный голый торс и какие-то драные штаны, оставленные взамен американской одежды. — Всё сняли, сволочи! Вывезли, значит, в лесок, чтобы я здесь сам и окочурился от переохлаждения. И вот что теперь делать? Как жить дальше?».

— Эй, Творец Небесный! — Закричал я, посмотрев куда-то в тёмное звёздное небо. — Как дальше жить?

Однако звёзды безмолвно созерцали на творящееся на земле беззаконие и Творец Небесный, под стать им, тоже не произнёс ни слова. Но зато мою бестелесную душу, словно притянутую магнитом внезапно понесло в неизвестном направлении вверх. Весь окружающий мир моментально превратился в размазанные в пространстве линии, словно какой-то неведомый художник-импрессионист погрузил моё сознание в свою нелепую картину.

И вдруг полёт в неизвестность так же быстро и прекратился. Я обнаружил себя на берегу странной чёрной реки. В этом необычном месте не светило солнце, зато сам воздух был пронизан серым тусклым свечением. С одной стороны росли берёзки, под ногами хрустел влажный песок, а за рекой темнела пугающая неразличимая даль. А ещё еле заметный сребристый отсвет шёл от берёзовых листьев, от камней, которые выглядывали кое-где из песка, и даже от самой реки.

«Значит, отлетался, — решил я и лёг прямо на песочек, который оказался на ощупь неприятно прохладным. — Надоело всё. Жаль только с друзьями не поиграл в НХЛ, не побился за кубок Стэнли. А могли бы пошуметь. Простите, мужики, дальше без меня».