— А когда всё станет окончательно ясно, что мы переезжаем? — Поинтересовался Юрий Тюрин.

— В конце июня, когда товарищ Брежнев съездить в Штаты на встречу с Ричардом Никсоном. Там наши документы и буду подписаны. — Сказал я уже на автомате, так как отвечал на подобный вопрос несколько десятков раз.

В ресторане гостиницы «Юность», оплатив обед для шести здоровенных мужиков, я подумал, что к июлю нужно будет чётко определиться с бюджетом будущей летней подготовки. Если Спорткомитет не выделит бабки, то эти деньжата денежки можно будет заработать самим, устроив во Дворце Спорта серию показательных матчей для москвичей и гостей столицы. Из своего кармана кормить целую хоккейную команду мне почему-то не улыбалось.

— Иван, я тут тебе весточку из Горького протаранил. — Протянул мне за столом Виктор Коноваленко какой-то неопрятно сложенный конверт. — Это от одного человека, который занимается нехорошими делами, — шепнул мне голкипер.

«От Зарана! — сразу догадался я. — А это значит известие о судьбе моего хорошего друга Миши Волкова, то бишь шаманидзе». Я сразу же отодвинул тарелку с супом и, вытащив долгожданную записку, вперился в неё глазами. Короткое сообщение гласило, что Михаил Ефремович Волков в данный момент содержится в колонии-поселении посёлка Безгодово, в 60-ти километрах от станции Углеуральской. «Углеуральский? Посёлок что ли?» — подумал я и спросил Сергеича:

— Вить, не знаешь как до этой станции Углеуральской добраться?

— Хочешь на свиданку сгонять? — Усмехнулся Коноваленко. — Ну тогда тебе нужно в «Домодедово», оттуда летишь в Пермь, а из Перми уже на поезде едешь в свой Углеуральский. Ну а потом на попутке. Это же лесной посёлок, значит лес должны как-то вывозить, а продукты завозить.

— Логично, — буркнул я и решение пуститься в долгий путь моментально овладело моим разумом. — Мужики! — Обратился я ко всем хоккеистам. — Мне на пару дней надо сгонять в Сочи, передать бандероль хорошему человеку. Поэтому пока поработайте без меня. К понедельнику постараюсь вернуться.

— Так может и нам тоже рвануть в Сочи? — Засмеялся Валера Васильев.

— Сначала кистевой бросочек подтяни, с таким бросочком на югах делать нечего, — буркнул я и шепнул Коноваленко. — Сергеич, а ты пока поживи вместо меня в гостинице, за вещичками присмотри. Что-то не хочется мне баул с формой и прочими ценными вещами тащить в такую глушь.

— Сделаю, — кивнул голкипер сборной СССР.

Субботу 19-е мая я встретил уже сидя в лесовозе по дороге в затерянный в уральских лесах посёлок Безгодово. Кстати, до Углеуральской мне ползти на поезде не пришлось. Знающие люди подсказали, что лучше выйти пораньше в маленьком рабочем посёлке Усьва, из которого за рубль любой частник довезёт до посёлка Шумихинского. А уже из него и ходит транспорт до нужного мне места.

— Как тебе наш посёлочек? — Улыбнулся, сверкнув золотым зубом, водитель «УралЗиСа» Фёдор, широкоплечий мужчина с небольшим животиком лет примерно 30-и. — Видел какой ДК отгрохали?

— Это на площади, где Ленин указывает путь к коммунизму? — Хмыкнул я. — Извини, не рассмотрел. Ночью толком не спал, боялся мимо проехать.

— Зря. К нам даже Кобзон на День шахтёра приезжал.

В этот момент машину как следует тряхнуло. Я посмотрел на дорогу, которая представляла собой накатанную огромными колёсами колею, и удивился тому как люди из дальних посёлков добираются до цивилизации, хотя бы до новенького дома культуры в Шумихинском посёлке.

— А «Битлз» к вам не приезжал? — Подколол я водителя.

— Да на хрена нам нужён твой «Битлз», — зло усмехнулся, сбросив скорость, водитель лесовоза. — Нам бы сюда Аркашу Северного. Вот тогда народ сказал бы спасибо. Слышь, а ты где так приоделся козырно?

Фёдор, одетый в телогрейку, уже полчаса искоса рассматривал мои джинсы, кроссовки и джинсовую курточку, купленную за гроши на распродаже в Чикаго. К сожалению, ничего похуже в моём гардеробе не нашлось, не в костюме же из дорого американского сукна было ехать в уральские чащобы.

— Знакомый из Индии шмотьё привёз, — соврал я. — Это подделка, не настоящий деним. Сколько ещё трястись?

— По таким колдобинам — час. Кстати, если не секрет ты к кому едешь? Я там, в Безгодово, всех знаю.

— Не секрет, — пожал я плечами. — К Волкову.

— Это к шаману что ли? Ну как же, он у нас личность известная. Держись! — Гаркнул Фёдор, надавив на газ, и его лесовоз резво взлетел на пригорок, с которого вновь открылась бескрайняя дорога вдаль между елей, сосен, берёз и осин. — Знаю я твоего шамана, лечит мужиков от этого дела. — Водила хлопнул себя по горлу. — И бабы даже говорят, что помогает. Ха-ха-ха! Ой, дуры! А обратно когда собираешься?

— Хотелось бы вечером, чтобы на ночной поезд успеть в Пермь, — ответил я и подумал, что неплохо бы уже в воскресенье вечером в гостинице смыть с себя всю дорожную пыль и грязь.

— Ну так это другой разговор! — Обрадовался водитель лесовоза. — В восемь вечера за тобой заеду. Для меня лишний червонец тоже деньги. У меня ведь товарищей в Индии нет, ха-ха! Мне чтоб на такие брючки заработать месяц надо баранку крутить.

«Ой, надоел, — подумал я, сделав вид что уснул. — Крути Федя баранку, крути родной, пока я не разнервничался».

Колония-поселение предстала передо мной почерневшим от времени деревянным трёхметровым забором, по краю которого тянулась от колышка к колышку колючая проволока. Я сразу же вспомнил причитания своей Лизы, которая утверждала, что мне грозит на Родине тюрьма. «Значит сон был в руку», — усмехнулся и смело двинулся к КПП. Ведь право свиданий в таких заведениях, по идее, должно было быть без ограничений.

— К кому идёте? — Нудным скучным голосом спросил боец на проходной, рассматривая мой паспорт. — Что несёте? Раскройте рюкзак. На сколько часов хотите свиданку?

— Приехал к Волкову Михаилу Ефремовичу. Хотелось бы пять часов пообщаться с товарищем. — Я раскрыл рюкзак доверху забитый пачками простого грузинского чая, единственное, что успел купить в Москве до отлёта, кроме копченой колбасы, булки хлеба, сахара рафинада и пары банок тушёнки.

— Глянь Никита! — Хохотнул охранник, показав мой паспорт своему напарнику. — Иван Тафгаев. Зовут так же как и хоккеиста, который в НХЛ уехал.

— Да пое…ать, — недовольно буркнул второй боец и, выйдя на осмотр моей поклажи, без зазрения совести, пару пачек чая тут же забрал себе.

Затем пошарил рукой в глубине однотипных бумажных упаковок и вытащил на свет Божий палку копчёной колбасы. Ровно две секунды вохровец потратил на борьбу с собственной совестью, после чего половина моего деликатеса было безжалостно отсечено и отправлено на стол бравым охранникам.

— Курево и алкоголь есть? — Спросил он.

— Нет, — рапортнул я.

— Плохо. Свидание у вас до семи часов. Пошли за мной. — Кивнул он и повёл меня за периметр охраняемой территории, где даже воздух был другой, он весь был пропитан невидимыми флюидами какой-то беспросветной и беспробудной тоски.

Под ногами чавкала грязь, и везде куда дотягивался взгляд валялись древесные опилки. И хоть одноэтажный барак для свиданий находился в двадцати метрах прямо напротив КПП, и плутать долго не пришлось, новенькие американские кроссовки я извазюкал основательно.

— Откуда кроссовочки? — Спросил вохровец, впервые улыбнувшись, когда увидел, как я перед входом в барак принялся очищать их от глины.

— Знакомый привёз из дружественной Монголии, — соврал я. — Фирма «Сухе-Батор». Только-только в союз завезли. Скоро все магазины завалят. Мы им атомную электростанцию строим, а они нам кроссовки, кожаные куртки и тушёнку из баранины. Между прочим в газете «Правда» по этому поводу был большой материал.

— Сам знаю, — смачно сплюнул на землю охранник и вошёл в барак.

В комнате для свиданий, куда в любой момент мог заглянуть боец ВОХРа мы с шаманидзе, обменявшись дружескими жаркими рукопожатиями, долго не могли найти нужных слов, чтобы поговорить о самом главном. Мне хотелось спросить похудевшего и осунувшегося на местных щах друга о том, знают ли теперь в КГБ о нашем секретном проходе в Финляндию или нет? Поэтому заварив крепкого чая, я поинтересовался: