— Короче, — небрежно бросил я, взяв с общего стола бутылку «Пепси-колы», — нам ещё игровой план на третий период обсудить надо.

— Ладно, тогда буду краток, — Зимянин изобразил на лице полностью фальшивое выражение неописуемой радости. — Через два дня товарищи Рагулин, братья Солодухины, а так же наши чехословацкие друзья Махач и Кохта возвращаются на Родину. И сегодня у них, можно сказать, прощальный матч.

На этих словах пауза, повисшая в раздевалке, напомнила чем-то немую сцену из бессмертной комедии «Ревизор», когда городничий и его друзья внезапно узнали, что Хлестаков — это совершенно посторонний человек и к ним едет настоящий ревизор.

— Палыч, ты, б…ть, чего? — Первым пробормотал Валерка Васильев.

— Александр Палыч, ну ладно братья едут спасать питерский СКА, ты-то куда спешишь? — Не выдержал я. — Огурцы с помидорами ещё не скоро на даче заколосятся. Пацанов тренировать, то же всегда успеется. У тебя супруга по местным магазинам бегает каждый день, охает и ахает, покупая сыры и колбасы, обратно в очереди за туалетной бумагой захотелось? Франтишек, скажи своим пару ласковых, а то у меня словарный запас ограничен! — Обратился я к защитнику Поспишилу.

— Я с предатель говорить не желаю, — пролепетал бывший капитан сборной Чехословакии.

— Ну, вот и поговорили, — удовлетворённо крякнул начальник Чукотки. — Больше не смею отвлекать. Готовьтесь на третий тайм. Хорошая игра сегодня. Пойду я, тут у вас что-то душно.

Зимянин, которого я готов был просверлить насквозь взглядом, чтобы отыскать в глубинах его организма хотя бы капельку совести, ещё раз нелепо усмехнулся и вышел из раздевалки.

— Иван, я что-то ничего не могу понять? Что случилось с Большим Рагом и другими парнями? — Спросил тренер Эл Арбор.

— Извини, коуч, я и сам пока в этом не разобрался, вроде раньше достойные были мужики, — буркнул я. — Но на третий период мы сейчас сделаем несколько перестановок иначе матч не вытащим.

— Они заболели? — Встревожился старший тренер.

— Точно, заболели, — кивнул я. — На ворота пусть готовится Холечек, у Сергеича ещё организм не пришёл в норму. Коля Свистухин пойдёшь в тройку нападения к Фарде и Недомански, выйдешь на фланг вместо Кохты. Йоахим встанешь в пару к Франтишеку Поспишилу, вместо Махача. Третью двадцатиминутку проведём в две пары защитников и в три тройки нападения.

— А мы? — Упрямо уставился на меня Александр Рагулин.

— Пей пепси-колу, Палыч, рябчиков жуй, — рыкнул я. — Набирайтесь сил перед дальней дорогой.

— Правильно, б…ть, и без вас сыграем, — высказался Валера Васильев и остальные парни одобрительно зашумели.

Третий отрезок матча против «Детройт Ред Уингз», оставшись без целой пятёрки хоккеистов, мы летали по льду словно слопали порцию самого современного допинга. Наставник гостей Тед Гарвин первые пять минут всё никак не мог приспособиться к тому, что мы перешли на игру в три тройки нападения. И пока он «хлопал ушами», Николай Свистухин после передачи Вацлава Недомански точно бросил под перекладину и сделал счёт — 5: 4. А на 45-ой минуте отличился уже Веслав Йобчик, которого вывели на ударную позицию точные передачи Руди Хити и Виктора Хатулёва. Веслав огорчил гостей хитрющим броском между щитков голкипера Дуга Гранта — 6: 4.

Затем на долгие десять минут наступил эмоциональный спад в игре. Мы старались не бежать большими силами в атаку и строже действовали в средней зоне. Соперник же после двух шайб, потерял уверенность в своих силах и так же сбавил обороты. Лишь ближе к финальному свистку старший тренер Детройта, который после неудачного старта команды в этом сезоне рисковал потерять своё тренерское место, заставил подопечных пойти на последний штурм наших ворот. Вообще преимущество в две шайбы за оставшиеся четыре минуты вполне можно было бы и отыграть. Но не сегодня и не против нас.

На 57-ой минуте, побежавшего большими силами вперёд соперника, я по просьбам трудящихся города Нью-Йорка и его окрестностей решил охладить парочкой убойных силовых приёмов. Сначала в средней зоне я выследил центрфорварда «Ред Уингз» Марселя Дионна. И когда на него пошёл пас от Гайя Чаррона, резко стартанул и двинул уроженца Канады плечом в плечо. Не знаю, что вспомнил Марсель, когда летел на лёд, но время подумать о превратностях судьбы у него определённо было.

— Еееее! — Взревела толпа на трибунах, которая стала уже немного дремать.

Но на одном Дионне я решил уже не останавливаться раз пошёл такой хоккей. Мгновенно представив, что на коньках в форме соперника сейчас мчится на наши ворота сам товарищ начальник Чукотки, мной был атакован правый нападающий Микки Редмонд. Бедняга Микки как раз в этот момент пытался протиснуться в нашу зону защиты по левому борту. На свою беду он чуть-чуть заковырялся и вдруг что-то большое и чёрное расплющило его об этот самый борт.

— Ба-бах! — Раздался громкий звук удара о деревянный борт.

— Еееее! — Опять заголосили болельщики и, требуя настоящей крови, принялись яростно колотить руками в заградительное стекло.

Я же дотянулся до шайбы и уже хотел было покатить в контратаку сам, но вдруг Редмонд, который к жёсткой силовой борьбе был привычен с детства, лёжа на льду, мстительно сунул мне клюшку между ног. Я ковырнул шайбу в направлении Бори Александрова и, подлетев на полтора метра, громко матерясь, приземлился на четвереньки.

А тем временем Борис «Кулинар», здорово разогнавшись, улетел от преследовавшего его игрока гостей, и свободно вкатился по левому флангу в зону атаки. Я увидел перед ним защитника «Красных крыльев» и параллельным курсом справа катящего Валерия Харламова. Ситуация для хоккея с шайбой типическая и что называется классическая. Боря переложил шайбу с неудобной стороны крюка на удобную, но вместо броска резко отпасовал на легенду №17. И Валерий в касание буквально расстрелял открытый угол ворот Детройта, сделав окончательный счёт — 7: 4.

— Скоооор! — Взорвались трибуны «Мэдисон-Сквер-Гарден» и органист тут же запиликал «Калинку-малинку».

«Хоть бы „Землю в иллюминаторе“ разучил что ли», — подумал я, покатив, чтобы поздравить партнёров по команде и краем глаза удовлетворённо заметил, как исказилось злобой лицо начальника Чукотки. «Смотри, смотри, — мысленно обратился я к нему, — мы и в таком составе наведём шорох в НХЛ. И до января как-нибудь дотянем, не вылетев из зоны плей-офф».

— Ты что, Иван, озверел? — Улыбнулся Харламов, когда я его похлопал крагой по каске. — Ты же чуть борт не проломил.

— Представил, что это Чукотка, — смущённо пробурчал я. — Больше не повторится, не хватало ещё получить счёт за порчу частного имущества.

— А чё, неплохой третий период выдали, — загоготал Борис «Кулинар», когда наши три фамилии зажглись на табло.

— Неплохой, — согласился я.

Не смотря на шестую победу подряд и общее первое место в регулярном чемпионате, после финальной сирены в раздевалке было словно на похоронах. Каждый старался побыстрее принять душ, сложить форму и не смотреть в глаза наших бывших одноклубников, которые променяли наше хоккейное игровое братство на денежную подачку от федерации.

— Ну всё, мать вашу! — Вдруг взревел Александр Палыч Рагулин и со всей силы грохнул клюшкой об бетонный пол раздевалки. — Я никуда, б…ть, не еду Хрен на эти деньги! Я остаюсь в команде! Всё, вычёркивайте меня из вашего списка! — Гаркнул он на товарища Зимянина.

— Александр Палыч, Александр Палыч, так нельзя, так не делается, — затараторил начальник Чукотки.

— Да пое…ать, вычёркивайте, я сказал! — Как медведь зарычал он на Зимянина, напугав того не на шутку.

— Это вам так с рук не сойдёт, — промямлил Чукотка.

— Палыч, дай я тебя обниму! — Обрадовался я. — Я тебя снова зауважал. Вот мужики, берите пример — настоящие мастера не продаются! — Крикнул я оставшимся четверым «ренегатам» и сжал Палыча словно Леонид Брежнев Фиделя Кастро.

— Мы то же никуда не поедем, — внезапно высказался Сергей Солодухин.