— Да потому что вряд ли такого грешника примут в Небесные Поля Такамагахара, — последовал резонный ответ.

Я промолчал и осмотрелся. Мрачная гряда леса всё также возвышалась вдали. На небе вовсю светило яркое солнце, похоже, что оно приближалось к зениту. Как оказалось, я лежал на куче сорванной травы. Тело укрыто окровавленными шкурами серебряных волков, а неподалеку…

Неподалеку возле дымящего костерка сидела красивая девушка с белыми волосами и темными глазами. Над костерком висел котелок, в котором что-то аппетитно бурлило и булькало. Впрочем, на котелок я обратил совсем немного внимания, мне гораздо больше интересовала девушка. Совсем недавно я видел её обнаженной, а теперь она была верхом целомудренности. Небесно-голубое кимоно с алыми цветами подчеркивали ладную фигурку. А ещё… На её лице была татуировка — веточка цветущей сакуры.

Моё сердце забилось так активно, что я даже испугался — вдруг оно выскочит наружу и начнет носиться по серебряным шкурам. Испачкает ещё…

— Ты из хининов? — спросил я слабо. Когда девушка покачала головой, то я спросил ещё раз: — Может гейша?

Надо было видеть довольную рожу Норобу, который наблюдал за нами. Девушка покачала ещё раз головой, а потом вытащила из-за пояса медную монету и протянула её сэнсэю.

— Да, ты победил, — кивнула девушка. — Надо же, как хорошо ты знаешь своего друга.

Я снова взглянул на Норобу, который показал оттопыренный большой палец. Вроде как одобрил меня. Он дернул бровями и чуть развел руки, вроде как попросил — спроси ещё что-нибудь…

— Скажи, а ты не ушиблась, когда падала с неба на Землю? — задал я вопрос с подкатом.

— Да!!! — Норобу высоко подпрыгнул и ударил воздух кулаком. — Да!!!

Девушка нахмурилась и снова полезла за пояс. На этот раз она извлекла серебряную монету. С сожалением посмотрев на неё, она протянула деньги сэнсэю. Радостный учитель спрятал монету в мешочек. Он чуть ли не облизнулся, когда посмотрел на крупный кругляшок.

Монета явно была старинной, её размер превышал стандартную раза в три-четыре.

Вот как… Интересненько…

— Так, чтобы этот прохвост не выудил у тебя ещё и золотую монету, то скажи — чего мне нельзя спрашивать, чтобы ты не проиграла? — спросил я.

— Мы спорили только на три вопроса, которые ты задашь мне, когда очнешься, — со вздохом произнесла девушка.

— И ты их задал! — завопил Норобу. — Ух, какой же сегодня хороший день.

— Ну ты и жук, — покачал я головой. — Надо же было так провести девушку… Отдай ей монеты.

— Но я же честно их выиграл, — насупился Норобу. — Её никто за язык не тянул. Она сама предложила поспорить. И учти, что это она помогла выходить тебя. Почему-то моё оммёдо стало очень плохо работать. А она обработала раны и выгнала отраву из твоей крови. Так что я не мог не исполнить желание твоей спасительницы.

— Отдай монеты, а не то я буду весь день ходить и бубнить, что мой учитель стяжатель и пройдоха.

Пришлось добавить в голос металла. Нет, Норобу хороший друг, но вот когда дело касается денег, тут он становится упрям до невозможности. Может, это сказывалось бедное детство и юность в качестве слуги, когда недоедание и вечные побои были обыденностью.

Вот и сейчас он застыл, борясь с уважением ко мне и жадностью. Пришлось ещё раз добавить в голоса металла. Если придется делать это в третий раз, то из моего рта просто вылетит сюрикен и вонзится в его медный лоб. Вряд ли это принесет пользу, но хотя бы придаст моим словам большей убедительности.

— Нет, всё-таки я честно их заработал, поэтому не отдам, — буркнул Норобу. — Ни за что не отдам. Пусть хоть передо мной окажется сонм богов и милый белый котенок слева!

— Котенок? — спросила девушка. — Такой белый, с голубыми глазами? И он появляется, когда кто-то умирает?

Пришла моя очередь хмуриться. Я знал только одного такого котенка и наше знакомство нельзя было назвать приятным.

— Ты знаешь её? — спросил я.

— Да, как же мне не знать Оиву — сестру Эмма? Ведь это он пустил своих серебряных волков по моему следу, — ответила девушка. — Он хочет вернуться в мир живых и потому готов на многое, даже пролить божественную кровь ради дорожки из своего мира.

Мы с Норобу переглянулись.

— Подожди-подожди, красавица, — поднял я руку. — О чем это ты? Какую божественную кровь, какая-такая Эмма? О чем ты вообще? Я знаю Оиву, а вот…

Как только я упомянул владычицу ада Дзигоку, так сразу же случилось преображение. На красивом лице девушки появился самый натуральный испуг. Она всмотрелась в мои глаза и ахнула:

— Ты знаешь Оиву? Так ты… Идущий во Тьму? Ты её слуга? Ты не человек? Но ты и не демон… Кто же ты?

— Вот как? — влез в разговор Норобу. — Девушка, ты и про это знаешь?

Она ничего не сказала, продолжая смотреть на меня. Её тонкие пальцы прислонились к сочным губам. Сейчас она была похожа на одну из тех тяночек, которых склоняли к этим самым ночным утехам, а она вроде бы и была не против, но правила не позволяли так открыто демонстрировать желание.

Рассказать девушке, что я ноппэрапон? Что я существо со множеством лиц? Или что я попаданец из другого мира, по воле судеб оказавшийся в подобной ситуации?

Эх, рассказ этой красотке о моих приключениях займет не меньше дня. А мне не хотелось терять время понапрасну. Да и про Идущего во Тьму она знает… Надо бы выяснить у этой интересной девушки что именно она знает, а заодно и ответить на вопросы.

— Ну, не совсем слуга, — замялся я в ответ. — Скорее, партнер по бизнесу!

— Я не поняла последнего слова, но подозреваю, что оно подразумевает ночные утехи, — покраснела девушка.

Я хмыкнул в ответ:

— Ну да, бизнес всякий бывает… Так что можно и так сказать. Так ты не ответила на мои вопросы. Кто тебя преследовал и что за Эмма такой?

— Он у меня не всегда смекалист и умен, но иногда просветы бывают, — сказал Норобу. — Лучше всё-таки пояснить Изаму, а то замучает расспросами.

— Мудрый спутник, ты тоже странный, — сказала девушка. — Я почему-то вижу тебя раздвоенным, только один молодой, а второй убеленный сединами. Скажи, у тебя нет младшего брата или сына?

— Нет, — пожал плечами Норобу. — Может, где по свету и бродят сыновья, а также дочери, но мне о них ничего не известно.

Она в ответ грустно улыбнулась и собралась было ответить, когда вдалеке что-то взорвалось. Раскат взрыва долетел до нас легким хлопком, а на фоне равнины появился далекий столб дыма.

Девушка обернулась и поднесла ладонь ко лбу, сложив её козырьком. Вгляделась вдаль.

— Мне пора. Мои дети снова собрались решать, чья кровь краснее, — с грустью сказала она. — Я должна быть там. Спасибо вам, смертные, за помощь. Когда-нибудь я сумею вас отблагодарить.

Она щелкнула пальцами, после чего небесно-голубое кимоно растаяло в воздухе. Перед нами снова очутилась соблазнительная девушка, вовсе не стесняющаяся своей наготы.

— Подожди, хоть назови своё имя, — сказал я прежде, чем она обернулась серебряной ланью.

— Меня зовут Аматэрасу, — просто ответила девушка и крутанулась вокруг своей оси.

На том самом месте, где только что стояла обнаженная ночная гостья, возникла легконогая лань. Она склонила голову и посмотрела на восток, где ещё раз грохнуло.

— Богиня, я не знал! Не знал, что ты нам помогаешь! — вскричал Норобу, суетливо роясь в карманах. — Вот, возьми свои деньги! Я не знал, что выиграю эти… Монеты?

На его руках вместо монет распустились два лотоса, один бордовый, а второй белоснежно-серебристый. Лань только взглянула на них, прыгнула в густую траву и… растаяла в воздухе.

— Вот всегда знал, что с богами спорить нельзя, — пробурчал Норобу, глядя на цветы на ладонях. — Либо обманут, либо сделают так, что сам всё отдашь.

На востоке в третий раз грохнуло. Эхо раскатилось далеко вокруг. Ещё один столб дыма начал подниматься к небесам. Мне это не понравилось.

— Да что там такое? — спросил я.

— Война, — ответил со вздохом Норобу. — Япония рождается заново, а какие роды без мук и боли?